Бог со звезды - Анна Чащина

Богдан автоматически отметил любовь ученых старой школы к атавизмам. Сказал:

— Хочу. С вашими комментариями, если возможно.

Эмилия тихо фыркнула. Доктор покивал головой, думая о чем-то своем.

— Ну, конечно же. Переодевайтесь. Эмилия, выдай ему защитный костюм. В криоотсеке холодно и там много ценных материалов. Так что костюм лишь отчасти для вас, больше от вас. Я подожду здесь. А вы видели аборигенов когда-либо? Лео показывал записи со спутника?

— Не успел.

— Тогда вас ждут новые впечатления.

Феофан Аркадьевич выжидающе уставился на Богдана. Тому показалось, что в глазах доктора пляшут ехидные чертики.

Думает, слабак? Ляпнется в обморок, как кисейная барышня? Шалишь, папаша!

Богдан нарочито широко улыбнулся и повернулся к девушке:

— Я за вами.

Я брела по дороге, месила ногами грязь. Еще с утра зарядил мелкий дождь. Прошло уже полдня, а он все моросил, моросил, моросил.

Вода медленно пропитывала одежду, делала ее тяжелой и сырой. Настроение было никаким, состояние — тоже. Хотелось нормальной еды, а не размокшего хлеба… и согреться. Тепла хотелось, пожалуй, больше всего.

Шел четвертый день пути. И пятый — побега из Тшабэ. Перевал остался далеко за спиной.

Горы становились более пологими, постепенно превращаясь в холмы. Усталости как таковой не было, скорее комковатой ватой окутывало равнодушие. Ноги и руки плохо слушались, немного знобило. Видно, сказывались ночевки под открытым небом. Еще слишком холодно для таких путешествий. И как я раньше ночевала в лесу зимой? Насколько помню, тогда не болела. Может само время выбрано неудачно, или виноваты особые обстоятельства путешествия? Они запросто могли выбить меня из седла. Точнее, ночь, накануне которой пропал Стоуш. Наверное, тогда я перемерзла, организм не выдержал и дал сбой. Если в ближайшем будущем не получится переодеться в сухое и согреться, заболею, как пить дать.

Затянутое серо-сизыми тучами небо продолжало плакать дождем. Сыро, грязно. Впереди разбегались широкими волнами коричнево-рыжие поля исмаи с пятнами ярко-зеленой бродячей травы по краям. Даже на расстоянии было видно, как пучки мохнатых щупалец упрямо переползают с места на место.

Лес, равнины, снова лес. Дорога кольцами вилась меж холмов, словно толстый червь. Я уже и не верила, что доберусь до города засветло. Но, как ни удивительно, к обеду уже смогла различить верхушки зданий Дэндрэ. А за ними…

Поначалу я даже приняла его за поле, утонувшее в сизом мареве тумана. Но это оказалось Оно: разлитое от края до края горизонта, темное и величественное — море.

Вскоре дорога пошла под уклон. Грязь по-прежнему чавкала и хлюпала под ногами, но зато, спасибо богам, почти стих дождь. Несколько раз я едва не упала, разъезжались ноги. Коварство раскисшей тропы оказалось неисчерпаемым.

Шагаешь в сторону, ноги по щиколотку проваливаются в смесь прошлогодней ломкой травы и жидкой земли. А на самом тракте — вперемешку каменистое крошево и скользкая, как лед, глина.

Идти приходилось медленно, каждый шаг давался с трудом. С противным чмоканьем грязь отпускала сапог, а второй затягивала глубже. Если начинала спешить, ноги разъезжались, того и гляди бултыхнешься в ледяную жижу. Я не выдерживала. Останавливалась, запрокидывала голову к серому небу и орала от злости и бессилия.

Дорога свивалась полукольцами, которые нанизывались на склон горы, как старинное украшение. Воздух стал совсем сырым, и в нем появился отчетливый соленый привкус: тракт вел меня к морю. Пару раз я просто останавливалась на некоторое время, стояла и смотрела, не в силах отвести от него взгляда. Сизо-синее, неприветливое, оно равнодушно взирало снизу, а по необъятной поверхности бежали и бежали бесконечные барашки волн.

Дэндрэ произвел на меня впечатление очень старого города. Стены его башен и домов были изъедены солью и водяной пылью, кладка местами искрошилась в пыль. На окраине многие дома пустовали. Они медленно проседали внутрь — крыши проваливались, каменная кладка рассыпалась. А вот ближе к центру и пристани, там, где бурлила жизнь, за зданиями следили не в пример тщательнее. Подмазывали крошащийся фундамент, скрепляли трещины на стенах буро-серым раствором, красили синей и желтой краской рассохшиеся ставни. Крыши тоже манили завидным разнообразием: у кого яркая черепица из глины, у кого просмоленная доска или вовсе камыш.

По внешнему виду домов было легко определять достаток хозяина. Если камень в кладке дорогой — имеет лишний барыш, а если сырец на соломе, значит, не жирует, питается рыбой, которая подешевле. Однако разные по статусу здания в центре города выглядели одинаково ухоженными.

Я предположила, что власти штрафуют домовладельцев за нарушение устава. В таких условиях хочешь не хочешь, а станешь следить за порядком, ведь платить отступные — сомнительное удовольствие. Но объясняться все могло и проще. Портовый город живет богаче тех, что стоят на отшибе, в стороне от трактов или торговых путей. Отсюда черепица на крышах и яркая краска на окнах.

Солнце на мои страстные призывы так и не откликнулось, не выглянуло, зато снова зарядил дождь. Он то припускал, то почти переставал. Я была похожа уже не просто на мокрую курицу, а скорее, на пернатое, которое долго возюкали в луже с грязью. С носа капало, в сапогах хлюпало. Мысль предстать перед другом Стоуша в таком виде не особо прельщала, но сейчас было не до выпендрежа. Покрасуюсь как-нибудь в другой раз.

Дороги в Дэндрэ все как одна вели к порту. Я специально брела закоулками, спускаясь ниже к морю, в надежде выспросить хоть что-то о гостиницах или постоялых дворах у горожан. Как назло, мне не встретилось ни единой живой души. А просто постучать в какие-нибудь двери я опасалась. Мало ли как здесь относятся к чужакам? Город портовый, да кто его знает. Найти бы клан шантийцев, вот где своим не откажут в приюте…

Сердце замерло на секунду и застучало быстро-быстро. В ушах забухало, в глазах потемнело, а во рту пересохло. Я прижалась к стене, наклонилась, вроде как задумчиво. Притворилась, что роюсь в котомке. Ох, Стоуш! Как же так? Откуда в Дэндрэ нарисовались волшебники?

Сутулый человек медленно прошел мимо, совершенно не обратив на меня внимания. Поверх плаща на его груди висел символ клана Волшбы. Украшенный сложной вязью, круглый, тускло поблескивающий амулет на длинном шнуре. Точно такой же я выкинула в Холмогорах.

Опасные люди — опасные занятия. Много власти. Тайн. Зла. Глупая девчонка, я влезла туда, куда не следовало. Сначала прельстилась деньгами, а потом запуталась, как насекомое в паутине, в чужих интригах. Если хоть кто-то пронюхает… Если волшебники этого города уже в курсе событий в Тшабэ… Но как можно было так ошибиться? Стоуш точно знал, он был уверен. Его связи… Всегда бывает первый раз?

Наверху стукнуло. Я вздрогнула и задрала голову. На втором этаже кто-то распахнул окно.

— Извините! — крикнула я, делая два шага от стены.

Из окна выглянула женщина. Катаринка. Светловолосая. Примесь шантийской крови, с чешуйчатой кожей медового оттенка, наследие предков ящеров.

— Чего тебе? — дружелюбно спросила она.

— У вас рынок есть? Найти не могу, брожу полдня.

— Есть. Он сегодня закрыт. Пятница, да и дождь. К берегу спустишься по этой улице вниз и вниз, прямо. Там.

— А двор постоялый?

— Двор… — Женщина задумалась. — Их вообще много. Правда, сейчас сезон, гостиницы переполнены моряками, купцами. Приезжим людом. К набережной и не суйся, бесполезно. Разве что на окраины…

— Эх, незадача. — Я вытерла ладонями лицо. Осточертел дождь. — А город у вас красивый.

Катаринка махнула рукой.

— Что наш… Побывали бы в Дэндрэ, вот где красота. А у нас, так, ничего особенного.

— Это не Дэндрэ? — спросила я, искренне надеясь, что ослышалась.

— Нет. Кэшеб. Дэндрэ севернее по побережью.

«Интересно. То есть я случайно махнула мимо пару десятков лишних километров?»

Катаринка еще улыбалась, но я уже чувствовала натянутость ее улыбки. Сейчас закроет окно.

— Извините мою назойливость, неудачно так складывается. Я шантийка, а нам тяжело найти приют в незнакомом городе. Может быть, слышали о нашем клане? Есть такой?

Катаринка нахмурилась и стала совсем некрасивой. Плоский нос и вытянутые к вискам глаза делали ее похожей на ящерицу. Улыбка очеловечивала их, пришло мне в голову.

— Был, — хмуро ответила она. — Почти полтора года назад произошло нечто… ужасное. С неба тогда упала звезда, прямо на окраину города. Там теперь никто не живет. Из той звезды вышли странные существа, внешне похожие на нас, или нет, больше на людей… Они убили бы всех, дай им волю. Точно тебе говорю, — доверительно добавила катаринка. Она оперлась о подоконник и наклонилась вниз, говоря почти скороговоркой. — Это были злые существа, со страшным оружием в руках и черными мыслями в головах. Они загнали шантийцев внутрь звезды. Знали, где живет каждый, представь. Наверное, следом забрали бы и остальных, но вовремя вмешались волшебники. Поднялись всем кланом, от ученика до мастера, и отправились к упавшей звезде. Они уговорили никого больше не трогать. Звездные люди улетели, забрав пленников. А потом волшебники созвали жителей города на площадь и огласили причину нападения на нас. Они говорили, что это само небо прогневалось за грехи жителей. «Мы принесли саранчу им в жертву, — сказали они. — А так как это нечистая раса, то и плакать незачем. Возрадуйтесь, горожане, то была малая цена. Возрадуйтесь и не гневите больше богов! И благодарите отцов клана Волшбы за то, что отвели беду от ваших домов и родных».