Саламанка - Елена Грицак

Театральная лихорадка начиналась задолго до представления, ведь зрители, лишенные возможности забронировать места, собирались у входа за несколько часов до первого звонка. Впрочем, никакого сигнала не требовалось, поскольку взбудораженная ожиданием толпа то и дело пыталась прорваться в зал, и контролеры, не сумев сдержать людской поток, старались хотя бы направить его в нужное русло. Многие проходили не заплатив, ссылаясь на государственную должность, социальный статус, дружеские отношения с директором театра, и наконец, на литераторство, поскольку писателям разрешалось проходить на любое представление без оплаты, дабы иметь представление о работе коллег. Таким образом, испанцы видели в бесплатном посещении театра не унижение, а, напротив, свидетельство социальной значимости, которое пытались продемонстрировать и те, кто ею не обладал.

Билетеры, требуя плату у всех входящих, рисковали получить удар шпагой или кинжалом, и единственной защитой от этого служил камзол из толстой кожи буйвола – униформа, предписанная королевским указом. Возникавшая перед входом суматоха не стихала за дверями, ведь в старых испанских театрах не было нумерованных мест, отчего зрители часто ссорились из-за возможности смотреть спектакль сидя. В некоторых случаях такие перепалки заканчивались трагедией, но после выноса убитых и раненых представление все же начиналось. Отвоевав места, зрители ждали начала спектакля еще 2–3 часа, коротая время за разговорами, едой и вином, благо в зале бойко шла торговля вразнос. Кавалеры отпускали фривольные шутки в адрес женщин с галерки, а те отвечали громко, дерзко, для убедительности слов бросая в партер косточки или скорлупу от орехов.

Среди мужской части публики особую категорию составляли горожане из простонародья, считавшие себя истинными театралами. Их мнение, выражавшееся аплодисментами либо свистом, зачастую решало исход спектакля, отчего драматурги старались заручиться поддержкой торговцев, портных, сапожников, которые, по словам французского журналиста Берто, «бросив свои лавки, приходят сюда в плащах, при шпагах и, называясь кабальеро, решают, хороша пьеса или нет…». Одетая в полосатые плащи, широкие штаны, куртки из овечьей кожи, незнатная часть публики шумно рассаживалась вокруг столов, если таковые имелись в зале, и обычно заказывала стакан сахарной воды на десятерых. Некоторые не могли обуздать свою предприимчивость и начинали торговать здесь же. В испанских провинциальных театрах была отнюдь не редкостью сцена, когда крестьянин, встав перед дворянином, высокопарно произносил тираду, предлагая, например, купить кролика. Во время спектакля новички напрягали слух, прилагая усилия для того, чтобы понять, о чем говорят актеры. Некоторые, не стараясь понять суть происходящего на сцене, вели деловые переговоры по-испански громко, эмоционально, время от времени дополняя шум зала криком: «Усмирите же его!» – обращаясь и к артисту, и к партнеру.

В XVII веке театральный спектакль походил на драму с элементами трагедии и фарса, которую испанцы именовали «comedia», вкладывая в это слово смысл, далекий от современного понимания комедии. После музыкальной прелюдии на сцену выходил популярный актер или сам руководитель труппы. Его патетичное выступление имело целью представить произведение в общем, обеспечив благосклонность всей аудитории и, в частности, завоевать симпатии «сапожников».

Далее, невзирая на реакцию зала, следовала пьеса, состоявшая из трех актов с интермедиями. Бесхитростные сценки не связывались с основным произведением и часто контрастировали с ним по содержанию, однако во многих случаях именно по ним публика судила о таланте автора. Если героями спектакля являлись боги, короли, прекрасные принцессы, то в интермедиях зрители узнавали себя, причем негативные поступки нищих, солдат, высокомерных идальго всегда относились на счет соседа или приятеля, что было приятнее вдвойне. Подобные сценки оживлялись песнями, танцами, примитивными драками, например избиением особо вредного персонажа. Горячей публике такой финал нравился больше, чем притворный поцелуй в конце основной пьесы; не случайно в Испании до сих пор бытует поговорка «Дело закончилось палкой».

Такое изысканное явление, как театр требовало соответствующей атрибутики. Материальная часть спектакля должна была быть достойной содержания пьесы, поэтому антрепренеры старались одеть своих актеров в роскошные костюмы, заказывали декорации известным художникам, ремесленникам, инженерам. В редких случаях руководитель театра с разрешения городских властей объявлял конкурс на лучший проект зрелища, и мастерам приходилось бороться за право его реализации.

Средневековые труппы умещали небогатый скарб на одну телегу, а имущество театра золотого века перевозилось на 4–5 разукрашенных повозках. Еще больше места занимали декорации пьес знаменитых драматургов, подобных Кальдерону, при котором обычная сцена превращалась в огромную передвижную платформу, собиравшуюся на месте из громоздких частей. Часто декорации монтировались в несколько этажей, где последовательно изображались ад, земля и небо. Тогда в театрах уже использовались механизмы; несмотря на примитивность, они обеспечивали интересные эффекты: появление злых духов, адский огонь, ураган, шум цепей, грохот падающего дома, рокот барабанов, топот целого полка солдат.

Саламанкский театр «Лисео» (исп. Obra de Rehabilitacion del Teatro Liceo) находится на одноименной площади недалеко от Пласа Майор. Здание было построено больше столетия назад на месте разрушенного монастыря Сан-Антонио, располагавшегося здесь с XVIII века. Зрительный зал поместился на участке, где раньше находились крытая галерея и ризница. Создателям проекта пришлось учитывать и священный статус участка, и его небольшие размеры. В связи с этим новое сооружение приобрело криволинейные формы и довольно большую высоту, напомнив то, что русские обозначили бы словом «курятник».

После грандиозной реконструкции существенно увеличилась общая площадь театра, большую часть которой составляет зрительный зал на 732 кресла. Необычайно комфортный, он, по европейской традиции, разделяется на партер, два амфитеатра и многочисленные ложи. Остальную часть здания занимают уютные салоны, фойе, просторный вестибюль и служебные помещения. Использование разметки XIX века отнюдь не предполагало восстановления самого театра в прежнем виде. Бережно относясь к наследию прошлого, строители не отказались от технических новинок, поэтому в новом здании устроены современные системы освещения, звука, безопасности, а также установлено новейшее сценическое оборудование. Тем не менее части старых построек решено было сохранить, более того, предоставить зрителям возможность их осмотра: для остатков монастыря внутри театра приспособлены огороженные пространства, смежные с северной стеной. В той же стороне находятся бар и зимний сад. Отдавая дань прошлому, архитектор внес в план такие детали, как пилястры, капители, арки, архитектурные пояса со всевозможным декором. Новый театр располагается в историческом квартале, поэтому его декор во многом повторяет отделку старого здания. Скромный, но благородный с виду «Лисео» не контрастирует с окружающим пейзажем, так как архитекторы пользовались декоративными средствами с большой осторожностью и смогли сохранить привычную горожанам атмосферу.

В старину знатные сеньоры, сидевшие в ложах театра, с завистью смотрели на сцену, где актеры, изображая воинов, демонстрировали ловкость, мужество и доблесть. В определенные дни молодые аристократы сами становились артистами, пользуясь возможностью представить все эти качества публике, в первую очередь дамам, собравшимся на игры с дротиками (исп. juego de canas). Зрелища с таким названием к началу XVII века сменили столь популярные в Средневековье рыцарские поединки. В Саламанке они устраивались на месте, где позже расположилась Пласа Майор. Ристалище, на котором происходило сражение, напоминавшее о временах Реконкисты, представляло собой площадку, окруженную деревянными помостами. Перед приходом гостей своеобразные трибуны покрывали дорогими коврами.

Облаченные в доспехи воины вступали на поле боя верхом на парадных лошадях, делали круг под звуки труб и барабанов, после чего демонстрировали недолгий бой на шпагах. Во второй части представления все пересаживались на боевых коней, меняя современное оружие на древние копья. В сражении участвовали отряды по 4 человека: рыцари метали дротики в соперников, а те отражали удары щитами, стараясь избежать прямого попадания. Финалом турнира служил большой бой, в котором сражались все участники, с самого начала разделенные на испанцев и мавров.

Благодаря ловкости, одержимости победой и отменному мастерству кавалеров, одетых в живописные костюмы, игры с дротиками являлись прекрасным развлечением для публики, хотя на самом деле устраивались не только для этого. На ристалище молодые дворяне оттачивали мастерство, необходимое для победы на дуэлях и выживания на войне.