Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов - Александр Холин

Илона стояла на четвереньках в довольно авантажной позе, читала, шевеля губами, текст на пергаменте и тут же делала записи на чистом листе бумаги. Мужчины деликатно молчали, наблюдая за увлёкшейся начальницей, но Ярослав, то ли случайно, то ли понарошку кашлянул в кулак. Илона подняла на них сияющие глаза:

– Ребята! Вы не представляете, что мы нашли! Я уже принялась переводить. Это похоже на устав общины ессеев. Представляете?

– Нет, – честно признался Шимон.

– Ессеи никогда и никому не сообщали о внутренней жизни общины, то есть не выносили сор из избы, как у нас говорят. Но известно, что в этой общине провёл детские и юношеские годы сам Иисус Христос! Более того, он со своим учителем однажды ездил на Тибет в Лхасу. А оттуда, говорят, ещё куда-то, то есть посещал Шамбалу!

– Вот это да! – присвистнул Шимон.

– Я тебе говорил как-то об этом, – включился в разговор Ярослав, – да ты слушать не захотел. Давно уже стало известно, что Иисус посещал царство Десяти Городов, что когда-то было в нашей Западной Сибири. От этого царства уцелела только столица – Аркаим. Но об этом после как-нибудь. Я хочу знать, что нам перевела Илона.

– Извольте, – улыбнулась девушка и подала мужчинам исписанный ею лист бумаги:

«…весь этот Устав пусть исполнят они в тот [день], стоя против станов каттийских. А после того как священники протрубят им в трубы напоминания, раскроются по[ходы боевые, и будут вы]ходить бойцы. И протрубят им священники вторичный клич [для сбли]жения. И когда они восстанут вблизи шеренги киттиев, достаточно для метания, каждый поднимет свою руку с орудием. А шесть [священников затрубят клич в т]рубы сражения гласом резким и тревожным, чтобы управлять боем; и левиты и весь народ, держащий рога, затрубят [боевой клич] громкогласно. Когда раздастся этот глас, руки их начнут валить сражённых киттиев».[21]

– В скобках мои авторские дополнения, – сразу же объяснила Илона. – Арамейский текст довольно сложен, а еврейские летописцы в то время иногда позволяли себе допускать вольности в документе.

– Вот как? – прищурился Шимон. – Может быть я не прав, но этот документ, скорее всего, относится не к Уставу ессеев, а к жизни секариев.[22] Кстати, Иуда Искариот тоже принадлежал к секариям и предательство его объясняется тем, что зелоты разочаровались в Иисусе, как в своём земном царе. Ведь за день до распятия он был помазан миррой, как истинный владыка, но не взбаламутил народ против римлян, а наоборот сказал, что если на монете изображён император, то отдайте ему монету: Богу – Богово, кесарю – кесарево.

– Погоди-ка, друг мой, – перебил его Ярослав. – Выходит, предательство Иуды – это воля иудейского народа, а не вожделенные тридцать серебряников кем-то одним?

– Конечно! – воскликнул Шимон. – В те времена существовали такие же политические течения, что и сейчас! Народ в Иерусалиме другой, а законы всё те же. И недаром зелоты вопили из толпы: «Распять Его! Пусть кровь Его будет на нас и детях наших!».

– Ладно, смеркается уже, – прервала их беседу Илона. – Надо отнести всё в машину. Начало есть. Дальше видно будет, что это за документы, и какие исторические факты мы сможем раздобыть через века.

Глава 4

Любой, живущий на земле, понимает своё Божественное начало и верит в него, только не каждый к нему стремится. Хотя душа человеческая может развиваться в физическом теле только за счёт внутреннего огня. Давно известно одно откровение, считающееся иногда просто апокрифом: «Я есмь огонь внутри себя, огонь служит мне пищей, и в нём моя жизнь».

Это ли не ответ на многие вопросы, возникающие во все века средь человеков? Но даже во времена Гермеса Трисмегиста люди иногда говаривали, что человек только тогда и стал свободным человеком, когда взял в руки палку и приручил огонь! Приручил?! Разве можно приручить нечто, находящееся самоё в себе? Разве можно управлять по воле своей движением солнца, луны и звёзд? Человек даже в отдалённые времена своего существования просто жил и просто размножался по велению Божию. Зачем ему на тёплой планете нужен огонь? Не реальнее ли будет предположить, что любой разумный просто убежал бы от огня, как все остальные животные.

Меж тем, человек всегда находит в огне часть себя самого. Он тянется к нему, как ребёнок к матери. Не странно ли? И это в то время, когда другие земные твари убегают от огня, как… от огня.

«Огонь и тепло дают ключ к пониманию самых разных вещей, потому что с ними связаны неизгладимые воспоминания, простейший и решающий опыт каждого человека.

Огонь – это нечто глубоко личное и универсальное. Он живёт в сердце. Он живёт в небесах. Он вырывается из глубин вещества наружу. Он прячется в недрах материи, тлея под спудом, как затаённая ненависть и жажда мести.

Из всех явлений он один столь очевидно наделён свойством принимать противоположные значения – добра и зла.

Огонь – это сияние Рая и онгоновое пекло Преисподней, ласка и пытка. Это кухонный очаг и будущий конец мира… Огонь противоречив, и поэтому он был, есть и будет универсальным началом объяснения Божественного мира».[23]

Так, или почти так думал молодой человек, стоящий на коленях в пещере у огня. Воздух был свеж, но не сквозил пронзительным холодом, а огонь нужен был затем, чтобы неофит познавал сущность человека в этом мире и принимал или же отвергал понятое им и выдвигал своё определение природы внутреннего человеческого огня, которым живёт каждый на этой земле и который загорается от энергетического потока земли.

В пещере, где множество гротов использовались как отдельные кельи, жили послушники. Этот храм ессеев был не каким-нибудь катакомбным убежищем от окружающего мира, Собственно, именно в этом мире никуда и ни от кого не убежишь, как ни старайся. Но у каждого народа есть свои жизненные правила, которые необходимо соблюдать, если не хочешь превратить свою жизнь в сплошной хаос.

Днём и вечером неофиты пещерного храма собирались на молитву, послушание, учёбу собственного духовного «я» и для созерцания путей в запредельное прошлое, будущее и настоящее. На ночь каждый из учеников оставался в отведённом ему месте и во сне также пытался понять истину, без которой земное существование было бы ничтожным.

Ведь не поняв себя, никогда не поймёшь произносимой молитвы. Не научившись жить и думать добрыми мыслями, будешь постоянно подвержен искушениям, страстям, неистовой лжи. К такому пониманию тоже приходили не скоро, а иные и вообще не находили пути. Но среди ессеев старались не допускать промашек, ибо в таком случае страдает не только один человек, а всё общество, принявшее ученика, переносит опустошение.