Провозвестник Тьмы - Сергей Сезин

Проснулся я в семь часов. По будильнику. Михаил забыл, что у него сегодня выходной, и вчера завел будильник. Потому, когда будильник зазвонил, он оторвал голову от подушки, выругался и нажал на кнопку. Но не тут-то было. Будильник был с секретом. Чтобы он больше не звонил, нужно было нажать сразу на две точки – кнопку и специальный рычаг. А если нажмешь только на одну кнопку, срабатывает повторный звонок. Специально в свое время делали для школьников, чтоб несознательные детки, нажав на кнопку, не дрыхли вместо сборов в школу. А чтобы на две точки нажать, нужно проснуться… Миша все же заблокировал будильник и свалился обратно на подушку. Его сосед совсем не реагировал на звонки. А я проснулся. Я ведь вчера бутылку водки не выпил, потому мне ничто не мешает просыпаться. И пойти умыться. Зубной щетки у меня не было, пришлось воспользоваться старинным способом: пальцы в соль – и зубы почистил. Буфет открывался в восемь, комендант тоже должен был прийти в восемь, так что я до времени гуляю и нагуливаю аппетит. А пока подумаем о нынешнем житье-бытье.

Хотя что тут еще думать, ибо почти ничего не известно. Размышлять о своей болезни и как ее лечить в новых условиях – это только тратить оставшееся спокойствие. А его ресурс не беспределен, поскольку мне уже сказали, что твари Тьмы могут напасть каждой ночью. Адаптанты – это пока те, кто может встретиться где-то в диких местах, а вот «клок Тьмы» возможно встретить на любой улице. Не каждый день, но если не во вторник, то в субботу.

Так что до восьми я валялся на койке и наслаждался храпом и перегаром соседей.

Потом пошел к коменданту. А комендант оказался не комендантом, а комендантшей. А чего тогда вчера дежурный о ней все в мужском роде говорил? Звали ее Клавдия Михайловна. Приятная женщина лет пятидесяти, прическа такая простенькая, узлом на затылке, одета по-военному, только на шее косынка. И работает быстро и оперативно. Каких-то десять минут – и я уже иду на другой этаж, в новую комнату. «А то эти идолы, Мишка с Костей, тебя споят. К инженерам пойдешь». Комнатка чуть поменьше, но выглядит как-то веселей. Живут два человека, но, как сообщил присутствующий здесь житель по имени Василий, второй бывает только иногда, когда у его пассии дежурство. Тогда он проводит вечер и ночь в мужской компании. Но семейной комнаты заводить не хочет. А дальше я пошел на работу заканчивать все формальности. Встретили меня радостно, ибо впервые за три года проваливался специалист, хоть и несколько лет не работавший. А то все больше попадали сисадмины и специалисты по автомобильной электронике. Их и посылали на электростанцию, рассчитывая, что они легче будут осваивать специальность, чем установщики пластиковых окон или подвесных потолков.

Частично расчеты оправдались. Хотя сисадмины старались при любом удобном случае куда-то в другое место уйти. Вот отчего – не знаю. Ну ладно, эти бытовые тонкости вам могут быть неинтересны. В общем, я устроился, работал и жил. Работы было до чертовой матери, ибо начальство, заполучив специалиста, хотело его использовать по максимуму. Даже пытались вытащить из меня знания про котлы, хотя это не моя епархия. Ну, что смог вспомнить, то и вспомнил. Из-за этого свободного времени было поменьше. Но это директор компенсировал финансово. Ну, я и не отказывался ни от работы, ни от премий. И халтурить немного получалось. В городе были и частные предприниматели, владельцы кабаков, мастерских и разного по мелочи. А им тоже надо было с электрооборудованием повозиться. Наша электростанция больше работала на заводы и часть учреждений, а часть их обходилась керосиновыми лампами. У нас в общаге свет-то был, а как же иначе… Хорошо живущие частники где-то раздобывали генераторы. Ну а как в кабаке без генератора? Люди поздно расходятся, и не сидеть же им при керосине или свечке… И пара гостиниц была, куда можно было прийти с дамой на ночь или на денек. Тоже частные. Там тоже свет имелся от генератора, и в нем нуждались.

Работа моя располагалась за периметром. Углегорск сейчас был значительно меньше старого, ибо населения сейчас было раза в три, а то и в четыре меньше. Он сейчас занимал в основном бывший центр города, с многоэтажной застройкой и областными учреждениями. Частный сектор сохранился только фрагментарно. Часть его вообще была снесена, образуя такую вот полосу, которую в старину эспланадой называли. А сейчас, наверное, полосой отчуждения. А вокруг используемой застройки были заграждения из колючей проволоки, простреливаемые из дотов. Часть частного сектора просто стояла, не используемая никем. В подвалах зарождались твари Тьмы, пригодные детали домов снимали на общественные нужды, а остальное было как памятник минувшему. Вот рабочих на основные предприятия города возили на машинах и под прикрытием бронетехники. А вокруг предприятий была своя полоса обороны.

Ну, про предприятия вам сильно неинтересно слушать, я продолжу про Тьму. Как мне и предсказали, я слушал и впитывал – и не прекращал удивляться. Чудес я услышал еще много. Сейчас вам их могу все сразу изложить, а там это складывалось в калейдоскоп долго.

Самое странное было в том, что в Углегорске время шло странно. Я уже говорил, что мы все проваливались из одного года. Но, провалившись, не старели. То есть старели, но как-то растянуто во времени. Существовало даже мнение, что процесс старения замедляется раз в десять по сравнению с прежним миром. В это было трудно поверить, но не один человек, попавший сюда в предпенсионном возрасте, говорил, что он как будто все время находится в той же физической кондиции, что и была у него, когда провалился. Ну да, если он и пять лет здесь пребывает, то при меньшей в десять раз скорости старения это все равно что дома прошло полгода. Полгода, а не пять! Это как бы приятно, особенно для прекрасного пола, но их ждала следующая засада. Они практически не могли иметь детей. Дети рождались буквально в единичных случаях и… росли также вдесятеро медленнее. И провалившиеся дети тоже росли медленнее. Вот представьте себе! Пятилетний ребенок все так же пребывает грудничком!

Странности на этом не кончались. Это торможение времени жизни касалось только людей. Животные росли нормально, как им и положено. Болезни и раны у человека протекали тоже с обычной для них скоростью. А старость не наступала. Наступала только Тьма и ее порождения. Хотя и тут странностей хватало. Тьма почти не шла вперед. Она как бы прорастала отдельными «пузырями», накрывая новые территории. А потом отчего-то отступала. Здесь чуть выдвинется вперед, а в стороне опять вернется. Я, естественно, не мог быть в курсе ее движений туда-сюда, но слышал, что она то придвинется, то отодвинется. И тут крылась еще одна загадка бытия – вблизи границ Тьмы время было каким-то аномальным. Оно даже могло возвращаться вспять.

Не верите? А там очень интересно было. Чем ближе к Тьме, чем человек ближе к ее границе, тем отвратительнее себя чувствует. Сначала это просто муть на душе. Потом в голове начинается шум (его сравнивали с таким, какой бывает при гипертонии), потом чуть ли не звуки и подобные ощущения. При этом же сердце зашкаливает, все дрожит, голова соображает через раз, что-то делать очень тяжело. Тут легко вообще вырубиться или побежать обратно. Все это похоже на тот запредельный страх, когда человек ощущает, что вот-вот помрет или будет убит. Те, кто воевал, говорили, что такое на войне с ними бывало. Со мной тоже было, когда полежал под снайперским огнем под Бендерами. А после – такой же жуткий отходняк.

Но у некоторых при этом почему-то седина начинала исчезать. И какие-то болезни вдруг могли идти вспять. По этому поводу научники создали теорию, что на этих границах Тьмы время может идти назад. Это общеизвестная часть. У общеизвестной части знаний были и известные далеко не всем детали, но я расскажу о них позже. Поесть уже пора. Уж извините за такую прозу.

Какое впечатление о жизни в Углегорске? Депрессивный город. Причем не в том смысле, в каком мы это обычно произносим, а в другом. Работы-то было больше, чем людей. Над городом словно висела туманная завеса безнадеги и тоски. Собственно, это так и было – эманации Тьмы. Когда человеку удавалось еще больше отодвинуться от Нее – было куда лучше, хоть в том же Сальцеве, например, или в некоторых деревнях углегорской округи. Да в том же Захолмье тоже.

Особенно тоскливо было осенью, когда было холодно и дождливо. Летом и весной – чуть лучше. На исходе зимы – практически как осенью. Эффект от Тьмы усиливался обстановкой. Дома были большей частью ободранными, одежда в основном военная и полувоенная, да и бытовые условия тоже прибавляли много «радости». Многие люди, попав сюда, потеряли хорошо оплачиваемую и необременительную работу. А также куда больший комфорт в домах. Мы ведь не замечаем, что наш быт все больше и больше становится легким. Он для нас привычен. И только попав в условия, где значительно хуже, мы ощущаем, как нам легко и хорошо жилось. Когда начнешь топить печку углем или дровами, сразу оценишь прелести центрального отопления. Когда горячая вода идет из крана просто так, и если вдруг придется зажигать для этого газовую колонку, четко ощутишь, что хлопот прибавилось. Хотя это совсем не тяжело – зажечь ее. А когда для того, чтобы помыться, будешь топить колонку в ванной дровами – уже три раза в день не помоешься. Кому-то это ничего, а кому-то – конец света.