Итоги № 34 (2012) - Итоги Итоги

Конечно, Китай — один из главных наших торговых партнеров, но в случае обвала в КНР Россия пострадает не так сильно, как, например, Австралия, сырьевая экономика которой ориентирована практически только на Поднебесную.

Насколько реальны опасения насчет наихудшего сценария развития событий в еврозоне? Пока что мы наблюдаем вялотекущее негативное движение вниз. Процесс достижения договоренностей насчет того, как решать европейские проблемы в плане временных рамок, уже превзошел все любые пессимистичные ожидания, и у инвесторов остается все меньше надежд на консенсус. И такой сценарий может продлиться не месяцы, а годы. Это приведет к снижению экономической и инвестиционной активности в мире. Когда неясно, что будет с таким экономическим центром, как Европа, многие инвесторы и компании предпочтут сократить производство и персонал.

Так что вывод напрашивается один: если грянет гром, то европейский кризис нанесет российской экономике едва ли не смертельный удар, а спад в Китае нас просто добьет.=

Конец Старого Света / Дело

Конец Старого Света

/  Дело

«Еврозона, которую мы знаем, изменится в течение следующих 12—18 месяцев», — уверен глава рейтингового агентства Egan-Jones Шон Иган

Большую тройку рейтинговых агентств — Standard & Poor's, Moody's и Fitch Ratings — не критиковал только ленивый, дескать, приукрашивают они неприглядную действительность. Американское агентство Egan-Jones славно другим: рубит сплеча, первым снижая рейтинги стран (даже родных США) и финансовых институтов, заслуживая этим доверие инвесторов и раздражение властей. «Итоги» встретились с основателем и главой Egan-Jones Шоном Иганом и выяснили, как он смотрит на перспективы развития кризиса в еврозоне и на экономическое будущее Китая и России.

— Мистер Иган, в начале года я заключил пари, поставив на то, что либо Германия, либо Греция покинут еврозону к концу этого года. А вы бы на что поставили?

— Я думаю, что еврозона , которую мы знаем, изменится в течение следующих 12—18 месяцев. До конца этого года осталось не так уж много времени, но у меня нет сомнений в том, что валютный союз Старого Света столкнулся с самым серьезным вызовом в своей истории. Чтобы он продолжил свое существование, должны произойти определенные структурные изменения, и неотъемлемой частью этого процесса будет пересмотр списка членов союза.

— То есть все-таки кто-то выйдет из еврозоны?

— Я думаю, что одна-две страны наверняка это сделают. Причем список покинувших может расшириться в том числе и за счет благополучных северных стран. Например, Финляндия сейчас активнее других требует для себя поблажек в вопросе финансовой поддержки проблемных южных стран. Финские избиратели вполне могут решить, что помогать коллегам по валютному союзу не в их интересах.

— Финляндия может оказаться первой страной, которая покинет еврозону?

— Такое вполне может произойти.

— И во сколько вы бы оценили эту вероятность?

— Лучше повторюсь: как я уже сказал, в течение ближайших 12—18 месяцев еврозона будет претерпевать сильные структурные преобразования.

— На ваш взгляд, какие шаги стоило бы предпринять европейским политикам и ЕЦБ, чтобы сохранить еврозону в первозданной форме?

— Я не думаю, что в их силах что-либо предпринять ради сохранения статус-кво. Попытки оставить все в текущем варианте будут контрпродуктивными. Даже текущую задачу, на выполнении которой настаивает Германия — я имею в виду урезание государственных расходов, — проблемные страны постоянно откладывают. В то же время ВВП падает, а вследствие этого и способность обслуживать долг также снижается. Я не думаю, что все предпринятые до сегодняшнего момента шаги европолитиков будут иметь положительный эффект в долгосрочной перспективе. Изначально были необходимы масштабные комплексные меры ради сохранения валютного союза. Первое — необходимо было провести резкое сокращение аппарата госслужащих. Этого до сих пор не произошло. Второе — серьезное урезание государственных расходов (тоже не произошло). Третье — снижение государственного долга до более устойчивого уровня. В частности, на это не пошли в ситуации с Грецией, и, как следствие, мы видим, что вновь поднимается вопрос о реструктуризации ее долгов. И, наконец, четвертое — серьезное обесценивание валюты. Стоит также отметить и упрощение надзора в области труда, чтобы новые бизнесы могли спокойно обмениваться персоналом и нанимать новый. Важно, чтобы госдефицит вернулся на более приемлемые уровни, а ВВП показывал положительную динамику. И то и другое мы вряд ли увидим в ближайшем будущем.

— Расскажите о наихудшем варианте развития событий.

— Худшее, что может произойти, — если люди станут терять веру в способность властей реагировать на сложные ситуации и начнут выводить деньги из частных банков. В итоге это приведет к тому, что мы получим недееспособное общество. К сожалению, на примере Греции мы видим тому доказательство: политики голосуют за меры экономии, но их практическое применение наталкивается на серьезные сложности. Власти поднимают налоги, но не могут их собрать, поскольку население потеряло веру в свое правительство. Наглядные примеры недееспособного общества — это Кения или Камбоджа, в которых в течение достаточно долгого времени не функционировали даже самые основные государственные функции.

— Некоторые европейские страны могут пойти по их пути?

— Совершенно верно.

— А вообще остался ли в мире клочок суши, который действительно заслужил эталонный рейтинг надежности?

— Я бы назвал Канаду, которая имеет сравнительно низкий уровень долга по отношению к ВВП и богатые залежи полезных ископаемых.

— Еврочиновники давно грозятся создать собственное рейтинговое агентство, «независимое» и «непредвзятое». Как вы считаете, эта идея жизнеспособна?

— Конечно, такая возможность есть, но необходимо понимать, что нужды политиков отличаются от потребностей инвесторов. Последним нужны рейтинги, правильно отражающие текущее положение дел. Европейские политики же предпочитают «раздутые» рейтинги. Так что, даже если они и пойдут на создание такого агентства, маловероятно, что инвесторы станут ему доверять.

— Когда у инвесторов вернется аппетит к риску?

— Когда инвестиционная среда будет этому благоприятствовать. Главное, что сейчас довлеет над рынками, — сомнения по поводу положительного решения европейских проблем.

— Этот период продлится несколько месяцев или же лет?

— Такая ситуация продлится в течение нескольких лет. В качестве примера предлагаю опять же вернуться к греческой проблеме. Ситуация вокруг афинского долга развивалась в течение последних 3,5 года, и до сих пор не был выработан действенный механизм решения. Исторически же работает пословица: «Один стежок, но вовремя, стоит девяти». Встреча с проблемой лицом к лицу намного более эффективна, чем постоянное оттягивание ее решения.

— Китай не захочет помочь европейцам?

— Только косвенно. Вряд ли Поднебесная способна предоставить капитал в том объеме, который необходим Старому Свету. К тому же у Китая есть и свои проблемы.

— Ну а хоть мировым локомотивом-то китайская экономика останется?

— Китай сейчас претерпевает мощные трансформации в области организации труда. Такое положение, возможно, сохранится в течение 15—20 лет, экономический рост страны замедлится, но Китай все же будет показывать рост более существенный, чем в развитых странах.

— Юань сможет занять место евро в сообществе резервных валют?

— Его роль в Азии будет расти, а со временем юань составит конкуренцию скорее доллару.

— Напоследок о России. Какие у вас прогнозы по нашей стране?

— Россия — фантастическая страна с огромными залежами полезных ископаемых. Мы с оптимизмом смотрим на ее будущее и считаем, что ваша страна в течение ближайших 10—15 лет будет играть более важную роль в глобальном сообществе.

— Некоторые эксперты полагают, что безмерные природные ресурсы похоронят идею о диверсификации российской экономики. Согласны?

— Не вижу причин, по которым Россия не сможет диверсифицировать свою экономику, и я считаю, что это будет поддержано остальным миром.

Считаете ли вы успешным старт нового правительства? / Дело / Бизнес-климат

Считаете ли вы успешным старт нового правительства?