Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне - Ирма Гринёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бэкхён внимательно выслушал хозяина, несколько раз переспросил, уточняя детали. Задумался, потом выдал версию — возможно, Гюри вспомнила, куда увезли госпожу Хеджин. Ведь подводы с рисом регулярно приходят в городок в горах. И также регулярно отправляются по нескольким адресам. Не сложно спрятать девушку в мешке из-под риса. Не так, уж, и много было таких адресов — всего 5. Надо будет их все проверить. Вдруг им повезёт, и они найдут Хеджин. В любом случае, Гюри дала им новые зацепки — похищение как-то связано с её Торговым кланом, так же как и городок в горах. И ещё этот таинственный «он» из ближайшего окружения императорской семьи.
— Присмотритесь к Ловенсу, — повелел принц Бэкхёну напоследок, передавая ему подмётное письмо, полученное Талталом, и оба донесения на него же от Ловенсу.
— Слушаюсь, Ваше высочество, — поклонился командир «Камакви».
Это хорошо, что Его высочество сам произнёс имя Ловенсу, потому что иначе всё равно Бэкхёну пришлось бы спрашивать о нём принца. Его люди услышали, как узник крикнул вслед Его высочеству: «Не доверяйте Ловенсу», но они не подслушивали. Объясняться по этому поводу с Его высочеством не хотелось.
— Какие будут распоряжения по поводу номера семь?
Во избежание утечки информации, узники подвала, где «Камакви» пытали врагов Его высочества, не назывались по именам, им просто присваивали порядковый номер. Талтал был последним на данный момент, седьмым. Согласитесь, не так, уж, и много врагов обнаружилось у Его высочества за три месяца.
— Потом, — отмахнулся принц.
Для Бэкхёна это означало продолжение выполнения последнего распоряжения Его высочества — прекратить пытки, кормить, поить и давать спать узнику.
Оставшись один, ХунЮн пошёл в Храм Будды. Молиться о душе Гюри. Обо всём остальном он будет думать потом, когда развеет её прах над священной рекой Лицзян, чтобы та облегчила путь Гюри к Небесному Императору. Сегодняшняя ночь будет полностью посвящена Гюри.
15
ХунЮн развеял прах бедняжки Гюри над священной рекой Лицзян и, стоя на её высоком берегу, думал о любви. Он всегда считал, что нежность, душевный трепет, страсть, телесные удовольствия, боль расставания — всё это и есть любовь. Но никогда не думал о других её сторонах. О том, что любовь может довести до сумасшествия. Что, как не сумасшествие, может подвигнуть человека лишить себя жизни, приговорить самого себя к мучительной смерти, если любимый тебя отверг? Пожертвовать собой, чтобы не было больно твоему любимому? У ХунЮна сердце плакало, обливалось кровью, о Гюри.
Не меньшим мукам подверг себя и Талтал из-за любви. Порушил свою карьеру. Потерял здоровье. Рискнул жизнью. Но, когда ХунЮн думал о Талтале, его сердце наливалось горечью и гневом. Талтал поставил любимую выше любви к нему, принцу, будущему императору Когурё. Разве может мужчина ставить свой долг, само своё предназначение ниже, чем любовь к женщине?
О своей любви к Соа и о любви Соа к себе думать боялся. Боялся чего-то первый раз в жизни.
На обратном пути во дворец ХунЮн думал о Талтале и Ловенсу. Двух своих соратниках, самых близких ему, самых надёжных, как он считал до последнего времени. Тех, опираясь на преданность которых, собирался потом править империей Когурё. Тех, кому сейчас не доверял. Тех, судьбу которых ему предстояло вскоре повернуть в другую сторону…
Вот он, принц, ещё только думает над этим, а Ловенсу уже вовсю крутит судьбой Талтала в нужную ему сторону. Первый донос на Талтала написал Ловенсу. Это раз. Кто, кроме Ловенсу знал, что он, ХунЮн, и Хеджин знакомы? Это два. Не его ли личность скрывается под «он из дворца»? «Он», заинтересованный, чтобы Хеджин не доехала до столицы? Заинтересованный в чём? Чтобы подставить семью Талтала. И вот уже две стрелы указывают на Ловенсу. Подмётное письмо тоже его рук дело? Возможность подбросить у него была. И Талтал тоже именно его подозревает. А почему? Да потому что — смотри вышеперечисленные выводы. И второй донос на Талтала, не удержался, написал. Чтоб, уж, наверняка во дворце отреагировали. Потому что не дождался реакции его, принца, на похищение Хеджин. Завидует продвижению по службе Талтала? Завидует его наградам? А если их ему дать? В два раза, в десять раз больше дать, чем Талталу, он прекратит его подставлять? Или захочет ещё больше наград и почестей? Вот Талтал после каждой награды усиливал своё рвение. А Ловенсу просто ждал наград, считая, что и так уже сделал слишком много… А с другой стороны… Если посмотреть… Ведь то, что он посылал донесения о недостойном поведении Талтала, разве это не есть выражение любви и преданности ему, принцу? Тогда почему же это вызывает чувство гадливости?
Когда Его высочество доехал до дворца, он первым делом отправился к отцу. ХунЮн всегда с ним советовался, когда сталкивался с чем-то сложным.
На его счастье император ХёнКи чувствовал себя не плохо. Принял Его высочество. Слушал путаный его рассказ о наложнице Гюри, о храбром чжихуэе Талтале, о дерзкой девочке-мальчике Хеджин, о луноокой Соа с удивлением. Он никогда не видел сына таким взволнованным. ХунЮн с самого младенчества был спокойным, выдержанным, казалось даже, хладнокровным. Никто никогда не видел его слёз. Никто никогда не слышал его криков…
ХунЮн был единственным сыном императора Корё. Поздним ребёнком. Жена ХёнКи — императрица Исыль39, не смогла подарить императору наследника престола. Умерла во время одной из эпидемий, которые часто налетали на Когурё и опустошали селения и города, не обходя стороной и дома знати. ХёнКи тогда тоже захотел умереть, и только необходимость иметь наследника, чтобы не спровоцировать кровопролитие в борьбе за власть, заставила его жить дальше.
ХёнКи очень любил свою Исыль, долго держал траур. Канцлер и сенаторы постоянно напоминали императору о его долге перед троном славной династии Цян обзавестись наследником, но только его уже клонящиеся к закату года подвигли императора вспомнить о наложницах в гареме. Но наложницы уже все были старые, такие же, как и он сам. Из детородного возраста давно вышли. Пришлось набирать новых. Среди них оказалась младшая племянница Исыль, юная Чуян40. Ещё до того, как кандидатки в наложницы
