Ликвидаторы - Дональд Гамильтон

Меня нисколько не волновало то, как и на что она тратит деньги, но дело в том, что при этом она ещё и начала довольно активно напиваться, а с этой молодежью никогда не угадаешь, насколько хорошо они осведомлены о возможностях своего организма по части выпивки. У меня даже появилось искушение одернуть её и посоветовать несколько сбавить темп; но в тоже время меня не оставляло подозрение, что она только и дожидается того, чтобы я взял на себя роль строгого родителя, и это будет ещё одна подходящая возможность проинформировать меня о том, что она уже не маленькая, и её пристрастие к выпивки меня никоим образом не касается. В этом возрасте молодежь неизменно стремится к самостоятельности во всем и встречает в штыки любые попытки со стороны окружающих посягнуть на нее. Поэтому я благоразумно промолчал и постарался сам не частить с выпивкой, выпивая лишь один стакан за то же время, за которое она успевала опрокинуть в себя два, заботясь о том, чтобы по крайней мере один из нас оказался бы в состоянии найти дорогу обратно, когда настанет время возвращаться домой. Тем более, что вечер обещал быть долгим.

- Мэт, - вдруг сказала она, когда ночь уже плавно перетекала в утро.

- Что тебе, детка?

- Вон так, у колонны. Человек в темном костюме. Я почти не сомневалась, что мы встретим его здесь, если задержимся подольше.

Я не спешил оглядываться. Вместо этого я взял её белую сумочку, вынул из неё сигарету и серебряную зажигалку, на которой были выгравированы инициалы М.Ф. - Мойра Фредерикс. А затем не теропясь закурил сигарету, вынул её изо рта и передал ей.

- Спасибо, милый, - сказала она. - Ты его видишь?

Я увидел его маленьком зеркальце, укрепленном на внутренней стороны клапана её ридикюля.

- Вижу, - ответил я.

- Это он.

Ей было воввсе необязательно уточнять. Я разглядывал Мартеля. Как это обычно бывает, он был совершенно не похож на виденную мной ранее фотографию, да и хранящееся у нас в архиве описание его внешности вряд ли можно было назвать удачным. У него были густые, блестящие, старательно зачесанные назад черные волосы, открывавшие высокий лоб, и большой рот с пухлыми, чувственными губами - я припомнил пассаж о его слабости к женскому полу, стоившей ему двух официальных взысканий.

Как и сказала Мойра, на нем был темный костюм - это был один из немногих темных костюмов во всем зале. Он так же был в очках с темными стеклами, но это было не столь уж существенно. Даже если бы он надел маску, я бы все равно узнал его. Просто с годами вырабатывается особое чутье, позволяющее безошибочно угадывать в людях коллег, занимающихся тем же бизнесом.

Если бы вы работали на какую-нибудь преступную организацию, - говорил Мак, - то вас называли бы наемниками или палачами... что ж, думаю, иносказательное "ликвидаторы" - тоже вполне подойдет. Мартель, надо думать, исполнял теперь обе роли сразу, хотя, насколько я могу судить, на практике отделить одно от другого довольно трудно.

Я отметил, что у него, скорее всего, имелся при себе и пистолет в плечевой кобуре. Это было совершенно необходимо для поддержания имиджа телохранителя Фредерикса. Судя по его досье, он должен уметь ловко управляться с ним - настолько быстро, как того позволяет кобура. Хотя принципиального значения это не имело. В наших кругах не принято выходить на поединки. Так что, если бы ему вдруг понадобилось меня пристрелить, то одно из двух: он либо располагал бы неограниченным временем на то, чтобы освободить его от кобуры, либо не имел бы его вовсе.

- Довольно симпатичный самец, - сказал я, закрывая сумочку. Мне пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы сделать это и остаться стоять спиной к нему. И тут я поймал себя на мысли, что начинаю жалеть о том, что оставил собственный пистолет в мотеле. Есть лишь один способ достойно ответить вооруженному человеку - самому первым выхватить пистолет. Иностранцам это удается далеко не всегда, ибо они относятся к пистолету просто, как к портативной винтовке - а иногда даже складные стволы к ним приделывают! У них нет таких богатых традиций обращения с пистолетом, как у нас. Но Мартель играл роль гангстера достаточно долго, чтобы успеть акклиматизироваться. В этом я не сомневался. - И как долго он работает на твоего папашу? - как бы невзначай поинтересовался я.

- Не знаю, - призналась она. - Думаю, что не очень долго, но он уже работал, когда я возвращалась из... Только не надо меня ни о чем расспрашивать, Мэт. Я показала тебе его лишь потому... ну, потому что в нем есть что-то такое... странное. И это меня пугает.

- Знаю, - сказал я. - Он напоминает тебе меня. Тут уж кто хочешь испугается.

Она подняла на меня глаза и скорчила гримаску.

- Принеси мне лучше выпить, ладно, красавчик?

Я заколебался. Язык у неё вроде бы не заплетался, но по глазам было видно, что выпила она уже достаточно. Ее прическа, как это всегда бывает в критических ситуациях, утратила свою былую безупречность - теперь на её голове царил легкий художественный беспорядок, что, впрочем, было ей даже к лицу, тем более, что во всем прочем она выглядела вполне презентабельно. Однако, я понятия не имел, что станет с ней после ещё одного стаканчика выпивки, и у меня не было ни малейшего желания выяснять это. К тому же довольно неприятно находиться в непосредственной близости от человека, которого тебе в скором будущем предстоит убрать.

Что ж, в конце концов, она мне не дочь, не жена и даже не любовница. Так что я встал из-за стола и отправился к бару за очередной порцией выпивки, обратив внимание на то, сто Мартеля нигже не было видно. Мне не давала покоя мысль о том, узнал ли он меня. Но поразмыслив, я решил, что такое маловероятно, если, конечно, у него не было специальных распоряжений относительно меня лично. Вряд ли им удалось собрать на меня сколь-нибудь существенное досье. И к тому же с момента моего возвращения в организацию прошел всего лишь год. А у него на протяжении нескольких лет не было доступа к исходным материалам архива. Меня он несомненно приметил, но, с другой стороны, это входило в его должностные обязанности, как телохранителя - обращать внимание на мужчин, увивающихся вокруг дочки босса...

К тому времени, как я возвратился, Мойра уже покинула столик и дожидалась меня у пальмы, растущей в кадке.

- Спасибо, - сказала она, поднесла бокал к губам и попробовала содержимое, поглядывая на меня поверх его. Затем усмехнулась и демонстративно вылила ликер в гравий у ствола пальмы. - Лудно, красавчик. Так будет лучше. Можешь больше не беспокоиться.

- И что мы пытались доказать? - поинтересовался я.

- Если верить книгам, то наследственность тут не при чем, - ответила она, - но время от времени, мне все-таки приходится возвращаться к тому, что в них написано - особенно после того, как я вдруг узнала, что мой дорогой папочка, оказывается, торгует наркотиками.

- Я не говорил...

Она же продолжала говорить, не обращая на меня никакого внимания.

- Или, может быть, я не справедлива к нему, и у меня нет никакого морального права называть его так? Полагаю, его роль в этом деле чисто организационная, и сам он никогда не касается этого мерзкого товара своими белыми, холеными руками. Разумеется, это делает ему честь. И все довольны и счастливы! - Она неуверенно покачнулась, но тут же взяла себя в руки и заговорила совершенно другим тоном. - Черт возьми, вот теперь, когда встаешь, в голову как будто уже ударяет. А как я выгляжу? Наверное, ужасно?

- Вовсе нет. Но вот причесаться было бы не плохо.

Она провела руками по волосам.

- Эти чертовы лохмы постоянно торчат в разные стононы. Я сейчас вернусь. А ты стой здесь и будь готов к выносу тела, чтобы потом оживить его чашечкой черного кофе. - Она взяла меня за руку и повернула её так, чтобы были видны часы. - Бог ты мой, да уж завтракать давно пора! Еда? Бр-р, какая мерзость!

Мы приехали сюда на моем грузовичке, хотя тот выглядел гораздо менее аристократично, чем её открытый "мерседес", но зато Шейху в нем было удобнее. Мысль же о том, что мне, может быть, совершенно не хочется, чтобы большой, лохматый пес хозяйничал в мой машине, где сложены мои спальные принадлежности и прочие вещи, очевидно, никогда не приходила ей в голову. Когда она возвратилась - её прическа была уже второй раз за этот вечер приведена в порядок - мы спустились вниз на лифте, молча проследовали через всю автостоянку и сели в кабину пикапа.

- Ну и где ты предпочитаешь пить кофе? - спросил я.

Она смутилась.

- А что, у тебя в том ящике и кофе имеется? И плитка?

- И даже вода, - подсказал я, - но только твой наряд вряд ли подходит для пикника.

Она сонно привалилась ко мне.

- Похоже, это дурацкое платье все никак не дает тебе покоя! пробормотала она и блаженно улыбнулась. - Ты так много говоришь о нем. Просто поверни направо и езжай прямо. Я потом скажу тебе, где снова повернуть...

Контраст между расцвеченными яркими огнями улицами Рино, на которых кипела ночная жизнь, и темным безмолвием каменистой пустыни, начинающейся сразу же за городской чертой, был разителен. Мы ехали по безжизненному, погруженному во мрак, простору, напоминающему марсианский или лунный пейзаж, где над восточным горизонтом чуть брезжил только-только начинавший заниматься рассвет. Следуя инструкциям моей спутницы, я выехал на грунтовую дорогу, ведущую в сторону пологих холмов, темневших в дали. Заехав подальше, воказавшись в пустынной глухомани, где уже ничто не напоминало о существующей где-то рядом цивилизации, я остановил машину, поставил её на ручной тормоз, потушил фары и заглушил мотор.