Леди Стойкость - Сьюзен Робинсон

Наконец его голова поднялась, и она попыталась отодвинуться, так как видела, что он в ярости. В спешке она споткнулась и упала. Он не препятствовал, затем последовал за ней и рухнул на нее сверху. Приземлившись между ее ног, он взял ее руки и зажал их над ее головой.

Ее платье раскрылось, и груди вывалились снова. Теа корчилась под ним, и он рассмеялся, что заставило ее усилить борьбу. Она сделала ошибку, пытаясь сбросить его. Ее бедра пришли в соприкосновение с его, и она ощутила его член. Она вздохнула и повалилась назад. Стремясь вжаться поглубже в землю, она почувствовала, что он полностью навалился на нее.

Он начал двигаться на ней, сжимая бедра и потирая их о ее тело. Палки и камни вонзились в ее спину и ноги. Она услышала его стон и поняла, что в большой опасности. Его голова опустилась ей на шею, он прижался к ней носом, и тепло его кожи обожгло ее. Его голос резко прозвучал в темноте леса.

— Забудь о нашей вражде, Теа, bella. Забудь обо всем сейчас.

Его язык пробежался по ее шее, он обнял рукой ее грудь. Теа пыталась выбраться из-под него, но он был слишком тяжелым. Еще немного, и будет поздно. Он посасывал холмик ее груди, затем губы начали проделывать путь к ее рту.

— Милая, милая Теа, не отталкивай меня, — проговорил он около ее рта.

Она укусила его. Он вскрикнул и дернул ее за волосы. Опершись на предплечье, он прикоснулся пальцам к своим губам. На них была кровь.

— Ах ты маленькая пакостная шлюшка. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, она рванулась от него. На коленях, опершись руками о землю, посмотрела на него, часто и тяжело дыша.

— Вы сказали, у меня есть время до завтра.

— Что?

— Вы сказали, что у меня есть время, пока мы не доберемся до Равенсмера, и до этого времени вы не будете пытаться подчинить меня.

Он сел и нахмурился в негодовании.

— Я не…

— Вы так сказали.

— Но ты позволила мне.

— Вы заставили меня.

Они уставились друг на друга. Через некоторое время на лице Саважа появилась страдальческая улыбка. Казалось, им завладели какие-то тайные, не поддающиеся контролю настроения, которые делали его все более грозным.

— Задница господня, женщина, ты превращаешь мужское хозяйство в разбухшую репу.

— Вы сами виноваты, — сказала она. — Я ничего не делала.

— Свинячье пойло.

Поднявшись, он поставил ее на ноги и подтолкнул ее по направлению к лагерю.

— Уже поздно. Если мы не собираемся совокупляться, в конце концов мы можем немного поспать. Он шлепнул ее по заду. Теа взвизгнула, обернулась и пнула его ногой.

— Поторапливайся, — сказал он, усмехнувшись, — или я изменю свое решение и поимею тебя сейчас, хочешь ты того или нет.

Теа зашагала в лагерь впереди Саважа. Она попыталась направиться к Хобби, но ее захватчик выступил вперед. Указав на соломенную постель, он подождал, пока она улеглась, потом занял свое место рядом. Она лежала между ним и огнем. Он придвинул свои одеяла ближе к ней. Они почти соприкасались.

— Нет необходимости так приближаться ко мне, — сказала она.

— Нет, в этом как раз есть необходимость. Каждый раз, когда мне кажется, что ты сдалась, ты становишься на дыбы и начинаешь брыкаться.

Взяв ее за руки, он проверил ремни, немного ослабил их и прикрепил к ним кожаный ремень, который он держал все это время. Другой конец он привязал к своему запястью. Она сидела, вытаращив глаза, пока он готовил свою постель. Когда он откинулся на спину и закрыл глаза, она повалилась прямо ему на грудь. Он заворчал и схватил ее за плечи.

— В чем дело, госпожа Хант, я полагал, вы пугаетесь каждого моего касания.

— Негодяй! Вы привязали ваш ремень не к той руке.

Теа оттолкнулась от него.

Он ухмыльнулся и переместил ремень на запястье другой руки. Они переглянулись, и он задержал свой взгляд. Она напряглась. Он смотрел на нее, заметил, что она вся сжалась, и вздохнул.

— Закрой свое платье.

Она глянула вниз и обнаружила, что ее разорванное платье снова распахнулось. Груди рвались навстречу ему. Она взялась за завязки корсажа и потянула их. Они порвались. Как последнее средство она натянула на себя одеяло до самой шеи и улеглась на спину. Стараясь быть осторожной, чтобы не натянуть ремень, который привязывал ее к Саважу, она закрыла глаза.

Люди Саважа все еще бодрствовали. Одни стояли на страже, другие выпивали и болтали около костров. Они оставили своего хозяина и его жертву наедине. Она не могла разглядеть Хобби/Что эти люди сделали с ней? Пообещав себе обязательно разыскать служанку утром, Теа попыталась успокоиться и заснуть. Ей необходим отдых, если она вознамерилась сбежать от этого опасного злодея.

Из-под ресниц она украдкой взглянула на него. Он успокоился, когда она прекратила шевелиться. Мышцы его лица были расслаблены, как будто он уже заснул. Еще раз она поразилась контрасту между его ангельской внешностью и характером.

Своими чарами и своей жестокостью он постоянно держал ее в состоянии страха, даже если просто находился рядом. Он глубоко вздохнул, когда она посмотрела на него, и повернулся. Это было лицо распутника, но распутника не низкого происхождения. Этот мужчина не был бедняком, хотя и разговаривал на языке лондонских бродяг.

Возможно, он был лишенным наследства сыном мелкого или крупного землевладельца. Многие подобные ему шлялись по захламленным улицам юга Лондона и частенько посещали городские публичные дома и забегаловки. Каково бы ни было его происхождение, он швырнул его в грязь, став шпионом и вором. Для выбранного им занятия он обладал ужасающим талантом-жестокостью, ужасающим потому, что эта жестокость была привычной и расчетливой, а не грубой наивностью дурно воспитанного человека.

Он передвинулся снова, на этот раз положив свою свободную руку себе на грудь. Эти длинные нежные пальцы, казалось, созданы, чтобы перебирать струны лютни, а не сжимать шпагу. Рука была чистая и почти не страшная, когда лежала вот так, мягко и мирно во сне. Обманчивое зрелище.

Теа отвернулась в сторону и зарылась лицом в свой тюфяк. Ее страхи прорывались в ее мысли. Она никогда не заснет, если впустит их. Перенесясь в своем воображении за много миль домой, она отправилась на прогулку по поляне около дома. Она пересчитывала деревца, слушала пенье луговых пташек. Когда она забылась во сне, она держала в руках цветок с лепестками темно-темно-голубого цвета.

5

Я там, где немотствует всегда

И словно воет, глубина морская,

Когда двух вихрей злобствует вражда.

В городе Лондоне пруд пруди таверн и забегаловок на южном берегу, которые ждут, распахнув пасти и пуская слюни, тех бродяг и случайных прохожих, которые частенько забредают туда. В этих местах воздух такой же отвратительный, как и пиво, завсегдатаи грязны, в этих местах процветают самые ужасные и изощренные пороки. Постоялый двор «Белый олень» не обладал ни одним из этих качеств. «Белый олень» удовлетворит даже самым строгим требованиям членов ордена госпитальеров.