Хрома - Дерек Джармен

В те времена, когда Ксенофонт привез с востока слово «Парадиз», Пракситель закрепил изумруд на нагруднике Афины. Зеленый цвет приносил мудрость. Например, скрижали Гермеса Трисмиги- ста были изумрудными. А долгое и трудное путешествие могло закончиться в Изумрудном городе, или в новом Иерусалиме, чьи стены из зеленого ясписа окружали изумрудный престол Господа.

«Престол стоял на небе; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду»

Десять зеленых бутылок на стене стояло, вдруг одна бутылка со стены упала[36].

История садоводства - это триумф озеленителей под смех сверкающих фонтанов. Райские реки пересекают сады Альгамбры. Сады и рощи посвящены статуям старых богов и богинь. Беседки и храмы Венеры прячутся в зеленых лесах.

ET IN ARCADIA EGO.

«Зеленый лелеет душу».

Сквозь лабиринты времени до нас доносятся слова древней мудрости.

Старики должны разговаривать под знаком Венеры на зеленых лугах. И пока мы бродим среди этой бескрайней зелени, мы можем задаться вопросом, почему именно зеленый полезен для нашего зрения больше, чем какой-либо другой цвет.

(Фичино, указ. соч.).

Витрувий говорит, что пространство между колоннадами дома должно быть украшено зеленью, ибо гулять на открытом воздухе очень полезно для здоровья, в частности, для глаз. Жизнь обновляется с зеленью весны, зеленый - это молодость и надежда.

Девять зеленых бутылок на стене стояло, вдруг одна бутылка со стены упала...

Вечнозеленая история продолжается. Каждая колесница в цирке имеет свои цвета - красный, белый, голубой и зеленый. И у императоров тоже есть свои любимцы. Христианский император Теодор поддерживал зеленых. Из-за того, что зеленый - символ христианского обновления? Зеленый цвет Евхаристии? В этой зелени старые боги пропали, как младенцы в лесу. Но есть и другие легенды. Зеленый Рыцарь является ко двору короля Артура, с зелеными волосами и лицом, верхом на зеленом коне, с топором из зеленого золота. И приказывает Гавейну прибыть к Зеленой Часовне в день весеннего равноденствия.

Святой Грааль был сделан из изумруда, который архангел Михаил добыл из короны Люцифера... зеленая чаша.

В Темные века наступило перемирие в битве между человеком и природой. Леса вновь заявили о своих правах на римские дворцы и дороги. В этих лесах жил Зеленый Человек[37], чье поросшее лишайником лицо пристально смотрит на вас с рельефных украшений церковной крыши. Зеленый человек движется медленно, как ленивец, зеленоватый из-за водорослей в его шерсти.

Вечнозеленые тисы на церковных кладбищах, старше самих церквей, надзирают за бледной зеленью смерти. В лесу прячутся разбойники. Разбойники, которые могли бы оказать вам добрую услугу. Робин Гуд и его веселые парни в линкольнской зелени.[38]

Восемь зеленых бутылок на стене стояло, вдруг одна бутылка со стены упала.

В пятнадцатом веке Фичино перевел Платона в Платоновской академии, что положило начало Возрождению, которое вновь открыло старых богов, и вернуло их из заброшенных садов на пьедесталы. Неоплатонический сад восстановил древний политеизм, проложив душе путь в рощи и беседки, террасы и храмы. Здесь, средь маскарадов и праздников, статуй и фонтанов, тщеславие и розыгрыши превратились в музыку и фейерверки. Зеленые рукава. Монтеверди. Годы спустя художник Кандинский, который слышал цветную музыку, сказал:

Я мог бы лучше всего сравнить абсолютно-зеленый цвет со спокойными, протяжными, средними тонами скрипки.

Семь зеленых бутылок на стене стояло, вдруг одна бутылка со стены упала.

Мои первые воспоминания - зеленого цвета. Когда я впервые почувствовал себя садовником? В райской запущенности садов Виллы Зуасса на берегах озера Лаго Маджоре? Апрельский подарок «Сто и один прекрасный цветок, и все о том, как их вырастить» подтверждает, что когда мне было четыре, мои родители уже знали, что я пленен зеленым, я бродил по темным зеленым улицам, с пятнами камелий, пунцовый воск и белые цветы. Казалось, эти февральские цветы больше подошли бы летней жаре. Потерявшись в рощах сладких каштанов, я с восторгом смотрю на тыкву, с листьями, огромными, как опахало египетских фараонов в голливудских[39] эпических фильмах. Кино родилось в зеленом лесу.

Шесть зеленых бутылок на стене стояло, вдруг одна бутылка со стены упала.

В Риме, во время морозной снежной зимы 1947-го, когда не было топлива, чтобы поддерживать тепло в домах, мои родители впервые взяли меня в кино. Я не мог отличить экран от реальности, и я сжался в своем кресле. Словно ураганом, который поднял дом в Канзасе в небо, меня выбросило в проход, назад меня привела билетерша, осушившая мои слезы. И до конца фильма я в ужасе сидел на своем месте, глядя широко раскрытыми глазами на Льва, Страшилу и Железного Дровосека, которые помогали храброй Дороти преодолеть козни злой колдуньи, пока дорога из желтого кирпича вела их в Изумрудный город.

«Мы в город Изумрудный идем дорогой трудной»[40]

Второй раз я попал в кино на еще более страшный фильм - на диснеевского Бэмби, в котором неистовый лесной пожар истребляет природу.

Пять зеленых бутылок на стене стояло, вдруг одна бутылка со стены упала.

Архаичные зеленые цвета времени. Прошедшие века - вечнозеленые. Лиловый принадлежит одному десятилетию[41]. Красный взрывается и сам уничтожает себя. Голубой бесконечен. Зеленое платье земли невозмутимо переливается, в зависимости от времен года. И в этом надежда Воскресения. Мы воспринимаем в зеленом больше оттенков, чем в любом другом цвете, так ростки пробиваются в изгородях сквозь унылую зимнюю серость. Галлюцинации солнечных дней.

Я ждал всю жизнь, чтоб разбить свой сад.На гальке коричневой ДангенессаЯ сад разбил цветов исцеленья.Я вырастил розу и бузину,Лаванду, полынь и морскую капусту,Петрушку, фенхель и сантолину,Мяту, руту и любисток.Это был сад, чтобы душу утешить,Сад античных кругов из камнейКругов деревянных и дамб морских.Затем добавил я ржавого лома,Буек и надолбы против танков.Вскопать твою душу с компостом из Лидда,после обрезки и планировки,с защитой от кроликов деревянной.Мой сад поет с ветрами зимой.Храбро встречает он соль в белых шапках,От волн набегающих, гальку грызущих.Мой сад прибрежный - не hortus conclusus,В нем поэт видит во сне маргаритки.Не сплю я этим воскресным утромСверкает мой сад новый всеми цветами.Пурпурный ирис, имперский скипетр;Зеленые почки на бузине.Коричневый гумус, трава цвета охры,Желтая в августе из-за цмина,Оранжевой станет к сентябрю.Синий от василька-самосева,Синий от зимнего гиацинта,Розово-белый взрыв роз в июне.Алый шиповник, огонек зимний,Горький терн для сладкого джина.По осени - ежевика,А весной - можжевельник.

Хаксли в Дверях восприятия воспринимает «самость» цвета - в минуту покоя Майстера Экхарта: