Книга Трех - Ллойд Александер

— Скорей, скорей прочь отсюда! — вскричал Тарен. — Спиральный Замок принёс мне столько горя! Не хочу больше никогда видеть эти руины!

— А мы? Что он принёс нам? — спросила Эйлонви. — Ты так говоришь, будто мы сели в кружок и веселимся, а ты один, бедняжка, страдаешь, стонешь и расстраиваешься.

Тарен резко остановился, виновато улыбнулся.

— Простите меня, друзья, — сказал он. — Я ведь никого не упрекаю. Просто хочу поскорее уйти от этого страшного места.

— А я не тороплюсь, — упрямо заявила Эйлонви. — И ты ошибаешься, если думаешь, что я готова топать без устали по лесу всю ночь. Я устала.

— И я, — откликнулся Ффлевддур, — кажется, я мог бы сейчас заснуть прямо на каменных ступенях, даже если здесь появится Ачрен.

— Нам всем необходим отдых, — согласился Тарен. — Но я не верю Ачрен, живой или мёртвой. К тому же мы ничего не знаем о Детях Котла. Если они не погребены под развалинами, то сейчас рыщут повсюду, пытаясь напасть на наш след. Вот почему, несмотря на усталость, мы должны как можно скорей убраться отсюда.

Эйлонви и Ффлевддур послушно последовали за ним. Но сил их хватило ненадолго. Пришлось отыскать укромное местечко в гуще деревьев. Тарен расседлал Мелингара. В седельной сумке он нашёл плащ Гвидиона и протянул его Эйлонви. Бард закутался в свою собственную дырявую куртку и осторожно прислонил арфу к искривлённому корню дерева. И они с Эйлонви блаженно растянулись на мягком дёрне. Тарен остался в дозоре. Мысль о мертвенно-бледных воинах не давала ему покоя. Они мерещились ему в каждом очертании куста, в каждой скользящей тени, в каждом звуке и шорохе. Ночь тянулась медленно. Тарен вздрагивал от любого дуновения ветерка, от крадущихся шагов мелкого лесного зверька. Вдруг кусты зашуршали. Нет, это не ветер! Он услышал слабый вздох, и рука его непроизвольно легла на рукоять меча.

— Чавки и хрумтявки, — захныкал знакомый голос, — будь другом.

— Кто? — вскочил бард. — Кто это? Твой друг?

— Странная у тебя компания, Помощник Сторожа Свиньи, — заметила Эйлонви. — Где ты его откопал? Ничего подобного в жизни не видела.

— Это не мой друг, — вскричал Тарен. — Он жалкий трус! Покинул нас в беде! Когда на нас напали Дети Котла!

— Нет, нет, — снова захныкал Гурджи, потряхивая своей лохматой головой. — Бедный робкий Гурджи всегда был предан могущественнейшим лордам. Он служил им не ради корысти, не ради корыта, не за чавки и хрумтявки!

— Не лукавь! — прикрикнул на него Тарен. — Ты сбежал как раз тогда, когда твоя помощь была нужна.

— Стучанье мечами для благородных лордов, а не для маленького слабого Гурджи. О, свистелки, кололки и стрелялки! — затянул свою песенку Гурджи. — О, страшенья и сраженья! Но Гурджи не сбежал, он побежал за подмогой, о, великий лорд!

— И, конечно, так никого и не нашёл! — сердито сказал Тарен.

— О, печалки, стоналки! — канючил Гурджи. — Не было помощи для смелых воинов. Гурджи далеко ходил, очень далеко с громкими криками и кликами.

— Ну да, только визжать и пищать ты и умеешь, — с презрением сказал Тарен.

— Что ещё мог сделать несчастный Гурджи? Он не может видеть великих воинов в горе! О, беда, о, страшенья и сраженья! Неужто Гурджи должен был отдаться в руки этим страшилкам и потрошилкам?

— Не очень смело, но не так уж и глупо, — сказала Эйлонви. — Не думаю, чтобы вы все выиграли оттого, что этого забавного болтушку порубили бы на куски. Тем более что не похож он на помощника в сражении.

— О, мудрость благородной леди! — вскричал Гурджи, кидаясь к ногам Эйлонви. — Если бы Гурджи погиб в сраженье, не было бы его служенья тебе, о прекрасная леди! Но он здесь! Преданный Гурджи вернулся и готов получить колотушки и потрепушки от грозного воина!

— Замолчи и убирайся с моих глаз! — цыкнул на него Тарен. — Иначе ты действительно получишь, чего просишь.

— Гурджи просил чавки и хрумтявки, — загнусавил Гурджи. — Но он спешит повиноваться, могущественнейший лорд. Он не издаст больше ни стоналки, ни печалки, будут одни молчалки. Даже о том, что он слышал и видел. Нет-нет, он не потревожит больше сон великих героев. Гурджи уходит, не шумча и не ворча.

— Немедленно вернись! — закричал Тарен.

Гурджи просиял:

— Хрумки?

— Послушай меня, — примирительно сказал Тарен, — у нас мало еды, но я отдам тебе всё. Только уж потом тебе самому придётся искать себе чавки. А теперь говори!

Гурджи согласно кивнул.

— Много войск с острыми кольями маршировало в долине, — затянул он. — О, гораздо больше, чем прежде. Гурджи сидел и следил тихо и умно. Он не просил о помощи. Нет, они дали бы не помощь, а новые рубитки и убитки.

— Что это? — вскричал Ффлевддур. — Большое войско? Мне бы хотелось увидеть его. Я всегда обожал процессии такого рода, все эти военные походы и марши.

— Это были враги Дома Доны, — сказал Тарен. — Мы с Гвидионом видели их до того, как нас схватили. Теперь, если Гурджи не ошибается, они собирают подкрепление.

Бард вскочил на ноги:

— Пламенный никогда не бежал от опасности! Чем сильнее враг, тем громче слава! Мы найдём их, мы нападём на них! Барду будут петь хвалу в веках!

Увлечённый порывом Ффлевддура, Тарен выхватил меч, но тут же охладел. Он вспомнил предупреждение Гвидиона в лесу около Каер Даллбен.

— Нет-нет, — медленно произнёс он, — глупо даже мечтать об этом. — Он улыбнулся Ффлевддуру, — Барды, может, и будут слагать гимны в нашу честь, но мы этого уже не услышим. Нам пока лучше оставаться в живых.

Ффлевддур, разочарованный, вновь опустился на траву.

— Вы можете толковать о бардах сколько угодно, — сказала Эйлонви, — а я отправляюсь спать. Мне не до битв и подвигов.

С этими словами она натянула на голову плащ, свернулась под ним клубком и затихла.

Полусонный Ффлевддур уселся на корень дерева и потряс головой, стряхивая остатки сна, потому что наступила его очередь стоять на страже. Гурджи притулился в ногах у Эйлонви. Тарен, измученный событиями этой ночи, тут же погрузился в смутный тревожный сон. Перед ним проплывали видения Рогатого Короля, его воинов, он слышал крики из горящих корзин.

Вдруг сон ушёл от него. Тарен сел. Горюя о потере Гвидиона, он начисто забыл о той главной цели, ради которой пришёл сюда. Он позабыл о Хен Вен! Ради её спасения Гвидион хотел предупредить и собрать Сыновей Доны. Голова у Тарена тяжелела и кружилась. Его друг, без сомнения, мёртв. Значит, он, Тарен, должен вместо него идти в Каер Датил. Но что тогда будет с Хен Вен? Всё так запуталось! Теперь он уже тосковал по безмятежной жизни в Каер Даллбен, готов был даже полоть огородные грядки или ковать бесконечные подковы. Тарен беспокойно вертелся с боку на бок, не находя ответа ни на один вопрос. Наконец усталость взяла своё, и он уснул, погрузившись в ночные кошмары.

Глава десятая

МЕЧ ДИРНВИН

Тарен открыл глаза. День был в разгаре. Оголодавший Гурджи обнюхивал седельную сумку. Тарен быстро поднялся, отделил от припасов большую часть. Остальное он припрятал, не зная, сколько им придётся блуждать и скрываться в лесу без пищи. Этой беспокойной ночью он принял решение, о котором пока не хотел говорить никому. Но он был уверен, что оно правильное. Сейчас надо было набраться сил, и Тарен сосредоточился на скудном завтраке.

Гурджи сидел, скрестив ноги, и жадно поглощал еду с такими ужимками, причмокиванием и громким чавканьем, что казалось, голодал целую вечность. Ффлевддур тоже глотал свою долю торопливо и не пережёвывая. Верно, тоже изголодался, бедняга. Эйлонви больше интересовал меч, который она вынесла из могильника. Он лежал у неё на коленях, и девушка, прикусив кончик языка от усердия, внимательно изучала усыпанные каменьями ножны.

Когда Тарен подошёл к ней, она вдруг быстро спрятала меч за спину.

— Ты ведёшь себя так, — засмеялся Тарен, — будто я хочу украсть его у тебя.

Он присел рядом и тоже стал разглядывать это древнее оружие. Хотя драгоценные камни, украшавшие рукоять, сверкали по-прежнему, ножны потемнели, были расплющены, а рукоять почти почернела от времени. И всё же от меча веяло какой-то древней силой. Тарену ужасно хотелось заполучить его.

— Послушай, — сказал он, — позволь мне глянуть на клинок.

— Я не осмеливаюсь вынуть его из ножен, — прошептала, к великому удивлению Тарена, Эйлонви.

Лицо её вдруг стало торжественным и одновременно каким-тр робким.

— На ножнах начертаны символы силы, — пояснила Эйлонви. — Я видела эти знаки раньше на некоторых вещах Ачрен. Они всегда означают что-то запретное и опасное. Конечно, все вещи Ачрен опасны, но некоторые запретны и опасны больше, чем другие.

Она помолчала и продолжала, нахмурившись:

— Видишь, здесь есть и другая надпись, но это древние письмена. — Она своенравно топнула ножкой. — О, почему я не успела постичь всё, что знает Ачрен? Я могу разобрать эти древние письмена, но не до конца понимаю, что они значат. Это так раздражает меня! Будто прервали зевок и ты никак не можешь дозевать.