Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях - Рамазан Абдулатипов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теория нации как согражданства в России, если она строится на отрицании этноса, этнонациональных реалий многонационального народа Российской Федерации, и есть по сути теоретическое обоснование тезиса «Россия для русских». Завтра за этим последуют: «Чечня для чеченцев», «Татарстан для татар» – и пошло, поехало. Поэтому в теориях отрицания этнонаций, кажущихся, на первый взгляд, благополучными, гражданскими, в конечном итоге, к сожалению, оказывается много национал-шовинизма. И не только русского, но и всякого иного, в зависимости от территории его проявления. И тут можно было бы промолчать, если бы это работало на Россию, хотя бы на русских, ибо все, что истинно работает на Россию и русских, работает и на всех остальных. Но, как свидетельствует историческая практика, с подобными теориями дело обстоит как раз таки наоборот. И при этом важно понимать, что крайности и тут ходят парами. Как справедливо отмечает Э. Пайн, срабатывает эффект этнополитического маятника. Это исторически подтверждается развитием этнонациональной сферы в России.
Национал-шовинизм на окраинах сменился национал-шовинизмом центра. Бесконечные ссылки на заявления руководителей республик начала 90-х гг. используются сегодня для накачивания ненависти к народам и республикам, их свержения, при этом не замечается тот факт, что именно руководители республик и автономий, подписав в 1992 г. Федеративный договор, спасли Россию от развала. Некоторые расисты в своих произведениях свергают Абдулатипова за «многонациональность», за «федерализм», как и национал-сепаратисты на местах за Федеративный договор. Расисты отрицают всякие иные этносы, кроме своей «самобытной нации-этноса». Все остальное объявляется попыткой ввергнуть их в дикость, этницизм. Оказывается, мой «этницизм» состоит в том, что я назвал многонациональность России «важным историческим достижением», а русских и других – «россиянами». Для расистов «главная задача национальной политики России – это снова сделать Россию русской страной». По их подходам получается, что остальным тут делать нечего[43]. Более агрессивной формы инициирования национал-шовинизма и национал-сепаратизма одновременно трудно придумать.
Получается, что люди боятся выделить, исследовать специфику, самобытность этноса, этнического, этнонационального, называя это этницизмом и утверждая на их месте растворение, ассимиляцию и расизм. Эти мысли прослеживаются во многих весьма «благополучных» на первый взгляд изданиях. И перспективная задача формирования гражданской нации в России от этого только затрудняется в своем решении. Ибо вызывает много подозрений.
В реальной этнологии должно быть место разумной диалектике развития и взаимодействия индивидуального и коллективного. Этнос, этнонациональное в индивидуальном и массовом сознании – это разные уровни этничности, этнонационального, и нет необходимости противопоставлять два измерения единого явления, единой целостной системы. Тезис же полной «деполитизации этничности» – это тоже красивая химера, ибо если этническое – явление социальное, то оно не может быть и внеполитическим. Если же их объявлять таковыми и отторгать от политики, они обретут собственную политичность. Этничность и территория, этничность и власть, этничность и государство в любом случае взаимосвязаны: где жестко, где мягко, а где чисто условно. Эта взаимосвязь и формирует вначале этнонации, а потом на базе их солидарности – многонациональный народ – нацию-государство. Категоричность в своих крайностях здесь тоже вредна. Этнонациональные категории превращаются в «жесткую групповую реальность» только на уровне примитивного сознания, ибо исключается самостоятельное творчество коллективного. Как, кстати, и полный уход от их зависимости свойствен для такого же рода «манкурского», «маргинального» сознания. Потеря коллективных зависимостей в ценностных ориентациях, как и их абсолютизация, подавляющая индивидуальные качества самой личности, и ведут к искажению этнонациональной практики людей. Необходимо перейти от этих крайностей к пониманию гармонии взаимодействия между коллективно-этническим и этничностью индивидуального. Этничность, этнонациональность в этом плане еще важны и как фактор социализации, цивилизации индивида. И не надо самобытно-культурные линии этнонационального развития в коллективном и в индивидуальном измерениях, которые главным образом формируются в горизонтальном взаимодействии «живых индивидов» (К. Маркс), переводить в «групповые» вертикальные таксономий «культурно-разделительных линий» (В. Тишков). Но коль эти связи взаимозависимости существуют, то реально и их отражение, в том числе в культуре, политике и в психологии. В этом плане и этнопсихология такая же реальность, как и этнокультура. И неразумна постановка вопроса о том, что «этнопсихология, не порвавшая пуповину с этносом – одно из наваждений, от которого придется избавляться десятилетиями». Надо ли избавляться, если любая общность, в том числе и этнонациональная, имеет особенности своей общностной психологии? Кроме того, надо избавляться не от этнопсихологии, а от крайностей этнопсихологизации и этнополитизации этнической, этнонациональной сферы. Чем больше мы будем «избавляться» от этнопсихологии, тем больше будет ее влияние на этническое в коллективном и в индивидуальном проявлениях.
Наконец, «диаспоризация всей страны». Тут с В.А. Тишковым надо согласиться. Но к этому, к сожалению, привела опять-таки наша политика, в том числе и из-за отрицания, свержения этносов, этнонаций и этнонационального в широком плане, попыткой их однобокого сведения к культурно-национальной автономии. Мне приходилось выступать против самого термина «национально-культурная автономия». Точнее было бы назвать автономии этнонациональными объединениями, общинами. Но В. А. Тишкову и В.Ю. Зорину хотелось быть социалистами, но не ленинцами. Отсюда и меньшевистская терминология «скрытого национализма». Вот и «диаспоризация», когда по принятому закону все, «кроме русских в своей родной стране превращаются в диаспоры». А где-то и русские становятся «диаспорными», хотя потом некоторые из авторов НКА умудрились лишить их права организации своих НКА. «Бегство от этноса» свойственно для нашего государства, что часто приводит к бегству этносов от государства, бегству национальностей друг от друга. Порой с перестрелками и потерями. В этом плане у нас тоже богатая история. Этнонациональное уходит в неуправляемое поле стихийного. А задача ученого сообщества не мифологизировать этническое, не отрицать этносы, этнонации, не избегать этнонационального, а изучать их сущность и проявления в современных условиях. Без этого нельзя успешно формировать и российскую нацию в целом. А задача органов государственной власти, политиков – обустраивать этносы, этнонации в многонациональной стране, и формировать на основе гражданской солидарности, общности всей многонациональности нацию-государство. Мифология о «смерти этнонаций», о «конце наций» чрезвычайно преувеличена крайностями формулировок и потому будоражит не самые светлые чувства познания, развития и взаимообогащения этнонационального и многонационального в России, а рождает недоверие и ограниченность, этношовинизм и этнонационализм. На основе таких идей возникают концепции, обосновывающие, что только русский народ может быть нацией и играть государствообразующую роль в Российской Федерации, а далее и тезис «Россия для русских», которого придерживаются уже около 60 % опрошенных (ВЦИОН). Среди них более 85 % русских, хотя этот тезис в качестве «настоящего фашизма» оценили 22 % русских и 59 % респондентов других национальностей[44]. Это тоже много. Но из таких мифов возникают и другие лозунги: «Окраины России – для нерусских». Видимо, почувствовав такое опасное стечение обстоятельств, ряд исследователей стали корректировать свои позиции. Так, В.А. Тишков впервые за последние годы заявил, что «признание российского народа как единой гражданской нации не отменяет наличие в России этнических общностей («народов» или «национальностей»)» и с учетом давней традиции использовал термин «нация» на данном историческом этапе. Прекрасно. Это то, за что меня постмодернисты и расисты обвиняли в этницизме. В многонациональной стране нужен постоянный поиск компромиссов, в том числе в теориях выстраивания настоящего и будущего. Будущее же – это перспективы полноценного развития наших этнонаций независимо от их численности, защита прав и свобод граждан независимо от национальности. И формирование на их гражданской общности и солидарности нации-государства, российской нации. Важно объединить и направлять на решение этой стратегической задачи свои теоретические поиски и практические усилия. Для этого написана и данная работа. При этом я далек от мысли свергать, тем более в чем-то ущемлять кого-то, и прежде всего В.А. Тишкова. Тишков мне друг, но народы России, их единство, как говорится, мне дороже. Гегель, Фихте вряд ли думали в свое время, что их идеи будут использованы для утверждения в Германии фашизма, нацизма. Гегель правильно понимал нацию как общность, у которой два родителя: с одной стороны, род, племя, впоследствии интегрированные в этнические общности, а с другой – общественные институты, возникающие в ходе образования нации-государства. Потом нацию-государство в Германии преобразовали в этнополитическое образование. Важно быть внимательными, чтобы наши теоретические рассуждения не использовались для возбуждения национал-шовинизма, с одной стороны, и национал-сепаратизма – с другой. В заключение, подводя итоги рассуждений по книге В.А. Тишкова «Реквием по этносу», хочется привести очень точную по этому поводу цитату: «…В первых образцах «исторической» правды (хотя бы в условном понимании этой историчности) «историческими» признаются только «свои» предания, а предания соседнего племени квалифицируются как лежащие в мифологическом времени, и, следовательно, как мифология»[45] [46]. Точный диагноз для тех, кто создает нацию-государство, гражданскую нацию, свергая этнонации, объявляя их мифами. Еще раз повторюсь: недопустимо их противопоставлять. Они тяготеют к взаимодействию, сосуществованию и интеграции. Таковы объективные основы развития этнонациональных процессов, которые формируют в своем единстве политические нации.