Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Меркачёва Ева Михайловна

— Хватаешь более-менее подходящего под обвинение (чтобы примерно находился в том же месте в момент преступления) умирающего, бросаешь его за решетку, и все — у тебя признательные показания в кармане, — говорит бывший следователь. — Ничего доказывать не надо.

Можно было бы подумать, что это бред, но я знаю несколько подобных историй. В одном из регионов в отделе полиции мужчине стало плохо, он впал в кому. И за это время от его лица были даны признания в страшном преступлении. Он в итоге чудом выжил, но доказать уже ничего не смог, а следователи отрапортовали в Москву, что по горячим следам раскрыли злодеяние, все получили повышения и награды.

Но вернемся к больнице. Накануне ареста главврача внимание общества было приковано к нескольким ее пациентам, среди которых экс-сенатор Борис Шпигель и ректор «Шанинки» Сергей Зуев. Первый нуждается в паллиативной помощи и постоянном уходе, второй перенес три операции. Не исключаю, что Кравченко отказывался признавать их симулянтами. Но вот интересный факт: после его ареста Зуева сразу же выписали из больницы, а в палату к Шпигелю поместили здоровенного уголовника (а парня, который за ним ухаживал, убрали).

Спустя неделю после ареста мы были с проверкой в больнице. Оказалось, что ни одного (!) заключенного с тех пор не направили в гражданскую клинику на обследование или на «актировку». Врачи в приватной беседе говорили, что боятся.

— В первый день ареста у нас тут было как в морге, — говорит один доктор. — Тихо и мрачно. В такой обстановке не до лечебного процесса.

И ведь действительно. Из больницы выписали тяжелого онкологического пациента. Мы нашли его потом в темной переполненной камере (она узкая, в ней даже сложно разойтись двум людям). Он лежал на нарах и стонал. Как же так? Почему его выписали?! На днях его из СИЗО госпитализировали по скорой в горбольницу № 36. И там не знают, что с ним делать. Он уже не передвигается самостоятельно. ОКД № 1 отказался направить туда выездную медкомиссию (помнят историю Бояршинова, помнят допросы, через которые прошли) и даже просто направить специалиста, который бы взял биопсию. Так что его, скорее всего, вернут обратно в «Матросскую Тишину», там он будет ждать вывоза в ОКД № 1 на биопсию. Потом врачи «Матроски» должны собрать консилиум, выдать направление в ОКД № 1 непосредственно на медосвидетельствование, затем сама процедура и еще суд… В лучшем случае это займет месяца два-три. У него этого времени попросту нет. И он не может ни увидеть жену, ни поговорить с ней по телефону (следователь не дал разрешения на свидания и звонки). А ведь последние месяцы он мечтал только об этом.

И да, если вы думаете, что этот заключенный — страшный злодей, я вас разочарую. Это обычный работяга из Белоруссии, который приехал на стройку. А за решетку попал за то, что вместе с коллегами запер в квартире прораба, который не заплатил им денег. Всех троих задержали за вымогательство.

По нашим данным, сейчас следствие проверяет всех заключенных и осужденных, освободившихся за последние два года по болезни. Изучают медицинские дела 22 человек, из которых, увы, уже кого-то нет в живых (обычно ведь освобождали только совсем безнадежных).

Документы по восьми арестантам легли в основу возбуждения уголовного дела против Кравченко. Из них четверо — это заключенные, которых из больницы направляли на медосвидетельствование по Постановлению № 3 (наличие заболеваний, препятствующих содержанию под стражей), и еще четверо, которых внутри самой больницы освидетельствовали по Постановлению № 54 (наличие заболеваний, препятствующих отбыванию наказаний). Часть из них — никому не известные люди (в том числе наркоманы, бездомные), но есть как минимум три интересные истории болезни.

История первая

В 2020 году Бабушкинский райсуд арестовал руководителя научно-производственного предприятия «Исток» Александра Борисова. Его обвинили в хищениях при поставках электронно-компонентной базы для модуля Международной космической станции (МКС). Еще тогда, на суде, защитники говорили, что Борисов тяжело болен — пять лет борется с лейкозом. Почти сразу же его поместили в больницу «Матросской Тишины». Он никак не мог понять, почему больного человека до приговора обязательно держать за решеткой. Удивлялся — какой смысл в жестокости? Еще он повторял, что если бы остался на свободе, то смог бы достроить объект, который обещал сдать лично президенту.

Человеку с онкологией требуются и диагностика, и лечение. А сам лейкоз относится к злокачественным заболеваниям, которые предусматривают освобождение. При этом, повторюсь, диагноз был установлен давно, Борисов лечился на воле. Так что совершенно естественно, что тюремные врачи направили его на медкомиссию. Суд в итоге перевел его из СИЗО под домашний арест. В этой истории вообще непонятно, что вменяется Кравченко. Он должен был сделать вид, что Борисов исцелился от лейкоза в СИЗО? Чудеса, конечно, случаются, но вот чтобы так…

История вторая

9 июня 2020 года был задержан 52-летний Игорь Кокунов. Личность, скажу я вам, очень известная в криминальных кругах. Некоторые СМИ его называют не иначе как «вор в законе по кличке Вася Бандит». Обвинение, которое ему предъявили, соответствующее: «занятие высшего положения в преступной иерархии».

Полная криминальных «приключений» жизнь сильно отразилась на здоровье Кокунова, он даже выглядит намного старше паспортного возраста. Диагнозы у него серьезные, есть инвалидность.

Еще в 2017 году гражданская комиссия установила у него ряд заболеваний, препятствующих содержанию под стражей (есть в распоряжении редакции). И на основании этого Таганский суд тогда изменил ему меру пресечения. Но в 2020-м следствие отвергло это заключение по причине «давности». В то время Кокунов был в ногинском СИЗО. Его отправили на новое медосвидетельствование. Врачи ГКБ Ногинска признали, что есть заболевание, препятствующее содержанию под стражей. Но следствие тайно вывезло его в Домодедовскую больницу, и там болезней из перечня Постановления Правительства уже не нашли (потом Росздравнадзор и Минздрав посчитали, что это заключение выполнено с нарушениями). Было еще освидетельствование в Дмитровской больнице, которое тоже ничего не обнаружило… И вот Кокунов попал в больницу «Матросской Тишины». Оттуда он писал официальные обращения в ОНК Москвы, сообщал, что обеспечить ему необходимое лечение в «Матросской Тишине» не могут по объективным причинам. Однако «актировать» Кокунова не спешили, и понятно почему. Но за Кокунова бились адвокаты, да и вообще, если уж говорить откровенно, будь он хоть трижды вором, это не отменяло его болезней. А постановление правительства не делает исключений для заключенных определенных категорий.

— Это несправедливо, — уверял меня один из следователей. — Получается, человек совершает страшное злодеяние, а болезнь спасает его от наказания? А как быть с педофилами и маньяками — их тоже по болезни освобождать?

Вопрос непраздный, надо сказать. Но для этого как раз и есть суды, которые принимают окончательное решение. И служитель Фемиды вправе отказать в освобождении даже умирающему, если посчитает, что тот опасен для общества. Но все это в полномочиях судьи, а никак не медика.

Так чего хотят в этой истории с Кокуновым (по моим данным, его освободили в итоге по ПП № 3 до суда) следователи от доктора Александра Кравченко? В чем его вина? В том, что в итоге Кокунов был в очередной раз направлен на медосвидетельствование?

Кстати, в итоге суд (а вовсе не Кравченко) отправил Кокунова под домашний арест. И он благополучно сбежал, а сейчас объявлен в розыск.

История третья

Бывший следователь Цифиров был этапирован в «Матросскую Тишину» из мордовской колонии. И это была история, за которой Общественный совет ФСИН России наблюдал несколько лет. Каждый раз на итоговом заседании (сначала при главе ведомства Геннадии Корниенко, потом при Александре Калашникове) выступал с пламенной речью известный кинопродюсер, член Общественного совета Юрий Митюшин. Рассказывал он о своем «подопечном» Цифирове, у которого в мордовской колонии случился инсульт и как результат — частичный паралич. По словам Митюшина, некие люди предложили матери выплатить за освобождение парализованного сына 2 млн рублей. У той денег не нашлось, и якобы потому ему отказывали в освобождении по болезни.