А дело было так… - Михаил Высоцкий

— Довольно! — прервал я и, убедившись, что никто нас не слушает, спросил гнома: — Ты случайно не знаешь, где наш милый друг? А то есть хорошая работенка…

— Милый друг? Как не знать, знаю! Конечно, знаю! Абсолютно точно! Где-то здесь! В Белокамне! Точно-точно! Сам видел. Где-то тут.

Ясно. Значит, ничего не знает. Да в принципе куда ему — просидел в чулане неизвестно сколько времени. Еще должен Анджелике спасибо сказать — если бы не она, гоблины бы его быстро научили долги вовремя отдавать. Они церемониться не любят: должен — плати, не можешь — на галеры, в шахты или Дикий Лес рубить (там рабских рук всегда не хватает, а жизнь такая, что даже гном двужильный за месяц загнется). Ладно, найдем, а не найдем — нас найдут. Это Лютика то и дело надо из неприятностей вытаскивать, а Тронгвальд и сам всегда выкрутится. В конце концов, он чистокровный эльф, без всякой чужеродной крови, таких в мире единицы остались, а этому племени в проворстве не откажешь. Тронгвальд всегда на полном самообслуживании — сам в беду влезет, сам же и вылезет, попробуешь помочь — только оскорбится до глубины своей эльфийской души.

— Помочь найти? Так я мигом! Туда-сюда, шмыг-шмыг, и найду! — тем временем предложил Лютик помощь в поисках эльфа.

— Ты сначала восемь тысяч найди, с зелеными рассчитайся, а потом шмыгай куда захочешь. Или ты думаешь, что я твои игровые долги гоблинам покрывать буду? Анджелике покрыл — и за то должен быть благодарен!

— Родненький! До конца дней не забуду! — По щекам гнома полились слезы. — Избавитель! Спаситель! Целую твои коленки!

— Хватит! — прервал я его попытки в самом прямом смысле поцеловать колени моих далеко не самых чистых кольчужных штанов, запрыгнув на коня своего богатырского. — Садись к принцу, с ним ты не так будешь внимание привлекать, и поехали! Спрячу вас в трактире от греха подальше, а то еще не хватало вместо подвига с гоблинами отношения выяснять!

Действительно, вот чего не хватало человечеству для полного счастья, так это гоблинов. В смысле чтоб их не стало. Более зловредный народ придумать тяжело. Вроде сами мелкие, колдовать едва умеют, мечи кривые — да бед от них выше крыши! Вроде и посевы не жгут, и в рабство только по закону угоняют — за долги да иные прегрешения, и подати все платят, не придерешься. Но я лучше в логове вурдалаков ночевать останусь, чем на гоблинские земли приду! Герои им ни к чему, в подвигах ничего не смыслят, баяны не в почете, нападать только толпой на безоружного и умеют. Да заимеешь таких во враги — потом не отвяжешься! Всюду пакостить будут, по мелочам али по-крупному, пока до смерти не изведут, и, вот ведь гнилая натура, в лицо улыбаться будут, а отвернешься — мигом кинжал в шею всадят.

Один Брадомир, царь колорейский, и смог в свое время с гоблинами совладать — выжег их земли дотла, ни стариков, ни детей косоглазых не жалея, до последнего, казалось, извел. Да вот беда, костью куриной на пиру подавился — и помер раньше сроку. И откуда только кость взялась, коли тунца ел, — доселе неведомо. Как помер Брадомир, полезли зеленые из щелей, где перетаились, да пуще прежнего пакостить стали! Всю Колорею извели, не стало такого королевства, а в склепе брадомировском себе капище подземное устроили.

А еще гоблины играть любят, да лучших шулеров свет не видывал. Все кости насквозь видят, все карты крапленые. Как затянут в игру, пока последнее не проиграешь, не успокоятся. Впрочем, люди давно фишку просекли, только на таких, как Лютик, простофилях и остается гоблинам отыгрываться. Хотя как можно восемь тысяч проиграть? Такого даже я не пойму. Это уж постараться нужно, так в азарт втянуться, что и вовсе представление о реальности потерять! Самое обидное — не учит его ничему жизнь. Ведь не в первый раз из ошейника вытягиваю, а все равно, как только при деньгах — сразу все пропить да проиграть норовит. Что ли, и вовсе долю в добыче не делить, да не положено — без Лютика я бы половины подвигов совершить не смог. Малой гном, да незаменимый бывает, руки у него золотые, а мозги хитрющие, даром что не тем боком повернуты. Такому мастеру в горах цены нет, а чтоб на земле, да еще по миру без гроша шатался, поискать надо — не найдешь. Повезло мне с Лютиком, честное слово, повезло, а долги — так я ему свою жизнь должен. Он, конечно, не помнит, пьяный был, как гном, но я-то помню, а это добро повыше двух тысяч ценю. Жизнь богатырская, это вам не мелочи, так что все у нас с Лютиком по справедливости!

Как он там сейчас? Сидит у принца за спиной, притаился, бурчит под нос, — видно, в очередной раз клятву дает с играми завязать. Как даст, так и возьмет обратно, напрасны старания. Уж кого-кого, а Лютика я как облупленного знаю! Или Ксеркса Навуходоносора, как он сам себя любит называть.

— А он забавный! — одними губами прошептал мне принц, кивнув на гнома за спиной.

Забавный? Честно говоря, никогда о Лютике в таком ключе не думал, хотя, если прикинуть, действительно может забавным показаться. На первый взгляд. Малой даже для гнома, мне до пояса не достает; худой, сколько пива в глотку ни вливает; волосы реденькие, светлые; бороды и вовсе нет — так, торчит клок волос; глаза глубоко-глубоко упрятаны, не сразу разглядишь; одет как шут гороховый, в тряпки старые; секунду без движения посидеть не может, все время бегать да прыгать должен, а не дают — хотя бы руками махать. Бежит — колобок катится, дерется — место причинное прикрывай, а речь начнет толкать — сразу уши затыкай. Говорить он любит, да не к месту и не по делу. Это сейчас он такой молчаливый, а от шока отойдет — кляпом не заткнешь. Пьет так, что заправские алкаши позавидуют. Бьет так, что тролль восхитится. А как начнет лапшу на уши вешать, так не остановить. Фантазия у Лютика богатая — недаром он от имени родового отказался, а между прочим, из княжеского рода происходит. Взял себе имя Ксеркс Навуходоносор и твердит всем, что от двух древних царей легендарных родословную ведет. Хотя народу простому что Навуходоносор, что Невуходапонос, все едино, вот и прозвали гнома Лютиком — за цветочек аленький, что вечно у него в петлице висит. Обижается Лютик, но откликается — а попробуй не откликнуться, если «Ксеркс Навуходоносор» — только он да я и можем выговорить. Хотя еще от принца всего можно ожидать. Может, хоть он еще Лютика так называть будет, пока не надоест и язык не сломает.

Пусть они в трактире пообщаются, пока я буду Тронгвальда искать.

Долго ли шли, коротко ли, да пришли в дивный град, где народы жили невиданные; и с аршин, и с локоть, и с сажень; и с одним глазом, и стремя; и с рогами на голове, и с копытами, и с пятачком; и на двух ногах, и на четырех; и с руками длинными, и с короткими; и белые, и черные; и даже крылатые.

А еще в том городе жили гном и эльф, побратимы богатырские. Пошел Тиналис-богатырь побратимов своих повидать, да найти их нигде не может. И тут смотрел, и там — не видать друзей верных, спутников храбрых! Пришел тогда богатырь к людям добрым и говорит: «Ой вы, добры молодцы, не видал ли кто побратимов моих, гнома да эльфа?» А люди ему отвечают: «Видали мы гнома твоего — беда лютая с ним приключилась, попал он в плен к свирепым гоблинам, и пытают они его пытками жестокими!»

Рассерчал Тиналис-богатырь, прогневался, пришел во вражье логово, говорит: «А ну отпустите побратима моего!» Но не послушались гоблины богатыря, всей толпой на него набросились. Да проснулась в Тиналисе силушка богатырская, взмахнул одной рукой — повалились гоблины проклятые, другой взмахнул — и стены темницы рухнули. Вышли на волю пленники, а первым среди них — гном, побратим богатырский. И говорит: «Спасибо тебе, Тиналис-богатырь, спас ты меня из плена лютого, плена гоблинов! Будем теперь вместе подвиги совершать!»

Трижды обнялись друзья верные, неразлучные и дальше отправились.

Глава 3

Забавный гном. У нас отец тоже таких привозил, правда все больше в кандалах, для экспериментов, так что гномами меня не удивить, иногда месяцами в замке жили, пока отец зелье готовил. Но этот все равно забавный. На обезьянку похож, с такими циркачи заморские выступать любят — я, правда, всего один раз, да и то мельком, видел, но в память врезалось. Такая же мордочка, умная-умная, как будто все с полуслова понимает, те же гримасы и ужимки, та же беззаботная радость, резко переходящая в траурное уныние. То в углу сидит, что-то под нос себе лопочет, то как буйный по всей комнате скакать начинает, только пыль столбом. То бросается Тиналису на помощь их побратима искать, то понурит голову и давай биться лбом о стенку да приговаривать: «Не играй, не играй, не играй!» Побрить немного, умыть — типичная обезьянка, хоть бери и цирковую труппу открывай: дрессированный гном, настоящий богатырь и малолетний принц. Тиналис будет подковы гнуть да силушку богатырскую показывать, я шпаги да гвозди глотать, братья и не к такому приучили, а Лютик клоуном работать, всех смешить. Еще бы музыканта какого, чтоб на лютне или арфе аккомпанировал, — и аншлаг обеспечен! Надо будет предложить Тиналису такую идею — потом, понятное дело, когда он мне с драконом поможет, а то карьера богатыря всем хороша, да цирковая безопаснее.