Длинный путь, трудный путь - Элмер Келтон

На долю секунды его подняло в воздух. Затем он ударился о землю и закувыркался по острым камням прочь от перевернувшегося, полыхающего пламенем фургона. Лейтенант слышал грохот продолжавшей бежать упряжки, тащившей теперь только дышло и передние колеса разбитого фургона. Одним невероятным усилием Оверстрит перевалился через край оврага, оказавшийся в дюйме от него.

В следующую секунду земля содрогнулась от гигантского взрыва. Оверстрит закрыл голову руками и уткнулся лицом в камни, когда булыжники размером с его кулак взметнулись над краем оврага и посыпались на него. Затем из всех звуков остался лишь стук катившихся камней, негромкое потрескивание пламени, пожирающего то немногое, что осталось от фургона, и заглушавший все остальное ужасный звон в ушах.

Из окружавшей его полутьмы донесся голос. Оверстриту показалось, что он узнал Уиллера. Он попытался ответить, но губы не слушались, а горло саднило от дыма и пыли. Где-то рядом по камням зацокали лошадиные копыта, затем прямо над головой послышался скрип кавалерийских сапог. Сильная рука обхватила лейтенанта, и голос Уиллера покричал почти над самым ухом:

— Помогите мне унести его отсюда!

Вскоре Оверстрит обессилено лежал на одеяле, и Линда Шафтер снова обтирала его лицо влажным полотенцем. Он попытался встать, но девушка положила руку ему на грудь и мягко толкнула назад.

— Тише, тише, — сказала она негромко. — Не думаю, что у вас сломаны кости, но надо будет посмотреть. А пока полежите немного.

Оверстриту казалось, что у него болит все тело. Но, глядя на Линду снизу вверх, чувствуя прикосновение ее теплых рук, он забыл обо всем.

— Видимо, я не так патриотична, как мне казалось, — сказала девушка немного погодя. — Мне следовало пожелать, чтобы весь обоз взорвался… вместе с вами. Но я испугалась за вас. И сама завопила, когда произошел взрыв. Я думала, вы застряли в фургоне.

Лейтенант улыбнулся.

— Не знаю, почему вы переживали обо мне, — с трудом выговорил он, — но я рад этому.

Пальцы девушки быстро коснулись его руки. Он приподнялся на локте и поймал ее ладонь. Она не сделала попытки отнять руку.

Через несколько секунд в фургон взобрался капрал Уиллер и опустился перед Оверстритом на колени. Стыд омрачил его лицо.

— Вам лучше найти другого капрала, сэр. Это слишком большая честь для меня. — Уиллер перевел взгляд на свои руки. — Я находился так же близко к этому фургону, как и вы. И мог увести его в сторону так же просто, как это сделали вы. Но я испугался. Я трус, сэр, и больше не заслуживаю быть в вашем подчинении.

Оверстрит положил руку на большое колено кающегося солдата.

— Вы не трус, Уиллер. Иногда человек так пугается, что не может двинуться с места, и это не его вина. Я был так же испуган, как и вы. Если бы у меня было время подумать, я бы, наверное, тоже убежал, куда глаза глядят. Так что забудьте об этом… капрал.

Линда Шафтер смотрела, как капрал уходит, приободрившись и распрямив свои широкие плечи.

— Вы очень добры, лейтенант. Думаю, на вашем месте другой разозлился бы, если бы его бросили в беде, как вас.

Оверстрит покачал головой.

— Только порядочный человек, убежав, может потом прийти и посмотреть в глаза, как это сделал Уиллер. В следующий раз он не побежит.

С трудом поднявшись на ноги, лейтенант велел привести к нему янки, который управлял фургоном. Но вместе с погонщиком по ступенькам поднялся вермонтский офицер и встал рядом.

— Не наказывайте его, лейтенант, — заговорил он, не дожидаясь вопроса. — Он поджег это фургон по моему приказу. Я надеялся вывести обоз из строя. Если вы считаете наказание уместным, накажите меня.

Оверстрит махнул рукой. Затем он дал знак Уиллеру и Васкесу отпустить погонщика к остальным янки, жавшимся друг к другу в окружении охранников.

— Наказание не поможет вернуть фургон, — сказал он. — На вашем месте, думаю, я поступил бы также.

Тонкая улыбка появилась на лице офицера.

— И держу пари, что вы довели бы дело до конца, Оверстрит.

7. Сделка со смертью

Темнота накрыла лагерь, словно одеяло, и вместе с ней пришел безымянный ужас, который Оверстриту случалось испытывать раньше, патрулируя границу в отряде рейнджеров. Это было трудноуловимое, странное предчувствие, которое любой пограничник со временем научался уважать и слушаться. Оверстрит сидел в одиночестве, опершись спиной о колесо фургона, пытаясь разобраться в своих ощущениях. К нему подошел Тоби Уиллер и сел рядом.

Помолчав некоторое время, он спросил:

— У вас тоже мурашки бегают по коже, сэр?

Лейтенант кивнул.

— Это плохо, — коротко добавил он.

С противоположной стороны кольца фургонов до них донеслось нестройное пение. Голос сорвался на высокой ноте и продолжил песню на низких тонах, запинаясь и фальшивя.

— Кто это? — спросил Оверстрит.

— Даффи, — с сожалением ответил Уиллер. — Думаю, припрятал бутылку в одном из фургонов, пока мы стояли у Шафтера. Душу дьяволу продаст за глоток виски. Хотите, я отберу у него бутылку?

Оверстрит покачал головой.

— И без него проблем хватает. Оставьте этого пьянчугу в покое. Надеюсь, от завтрашнего похмелья башка у него разорвется на части.

Однако через некоторое время он обратил внимание, что голос Даффи постепенно удаляется. Он торопливо вскочил.

— Этот болван намеревается пройти через охрану, Уиллер! Идите-ка, притащите его обратно.

Уиллер не успел дойти до дальнего конца круга, когда немелодичная песня Даффи внезапно оборвалась. В следующую секунду раздался такой душераздирающий вопль, что у Оверстрита волосы встали дыбом.

Вразнобой выстрелили карабины охраны. Из темноты донесся быстрый перестук копыт, затем послышалось еще два выстрела. В мгновение ока весь лагерь был на ногах.

Длинные ноги Оверстрита вынесли его за пределы кольца фургонов в темноту далеко впереди большинства бегущих солдат. Уиллер и охранник стояли, склонившись над распростертым телом коротышки Даффи. В сердце солдата еще подрагивало длинное оперенное копье. Рядом с мертвыми скрюченными пальцами лежали осколки бутылки.

Через некоторое время в горах тут и там замелькали огоньки. Небольшие огоньки, явно принадлежащие индейцам. От этого зрелища у Оверстрита кровь заледенела в жилах.

За своей спиной он услышал злорадное хихиканье.

— Пощупай-ка голову, Оверстрит, убедись, что волосы еще крепко сидят на ней. Это индейцы Боудена, вон там. Он поклялся, что доберется до тебя. — На лице Хатчета блуждала дьявольская усмешка. — Я буду торжествовать, доверху набивая карманы золотом, пока волки будут драться над твоими костями.