Выстрел из вечности - Павел Шилов

– Что, собачка, у тебя нет дома? – спросил он.

Собака, как будто поняла его, гавкнула два раза, всматриваясь в темноту реки. Странная мысль, услышанная им в деревне, начала буравить его мозг. «Палка о двух концах, палка о двух концах». «Неужели это обо мне», – подумал он со страхом.

– Я люблю жизнь, – закричал он что есть мочи.

И громкое эхо пронеслось над Шексной и спящим городом. Вспугнутые вороны с карканьем слетели с деревьев. На его крик вышли парни, ищущие, где бы порезвиться.

– Так ты что, любишь жизнь? – зло сказал один из них, – мы тебе сейчас покажем какова она на самом деле, и ты будешь знать, как орать среди ночи о своей любви.

Шестеро здоровых парней стали надвигаться на него.

«Вырваться из их кольца мне не удастся», – подумал Петушков.

Он, что есть силы, ударил первого, кто подошёл к нему и не сразу заметил, как что-то тёплое и липкое потекло по его спине в брюки. Земля зашаталась перед глазами, и он услышал в меркнувшем сознании: «Вовка, люби жизнь».

Очнулся он в городской больнице. Солнце било в лицо, и белоснежные занавески трепыхались раскованно и вольно. – «Откройте окно, ему нужен свежий воздух», – услышал он нежный знакомый голос. Чей это? Чей?» – силился он понять. Всё виденное смешалось сейчас в один клубок сновидений.

– Где я? – сказал Петушков вслух.

– В больнице, – ответил тот же нежный и милый голос, – лежи, лежи не шевелись, красавец – мужчина.

Этот волнующий голос с какого-то потаённого дна начал всплывать на поверхность сознания.

«Чушь какая-то. Откуда он мог взяться здесь, да и как она могла узнать, что я в больнице», – била тревожная мысль. И тут он увидел черёмуху в белом наряде, где они когда-то провели с девушкой ночь. И на душе стало тепло и радостно. – Она, она – эта черёмуха, направила Любку сюда. Эх, черёмуха – волшебница, ведь на этом месте меня подрезали, что же ты сотворила с Вовкой Петушковым? И кто меня спас от гибели там, на берегу реки, когда я истекал кровью. Неужели черёмуха, которая подала сигнал Любке, а та провернула всё дело, и вот я здесь».

Ошибка молодости

Мороз крепчал. На автобусной остановке в ожидании автобуса, чтобы ехать в город,

стояла бабушка лет шестидесяти и её внучка девяти лет. Автобус задерживался.

Надвигались сумерки. Бабушка и внучка замерзли, хотели уже идти в свою деревню, как к ним подкатила иномарка, открылась дверца, из салона дохнуло теплом, и ласковый женский, молодой голос нежно проворковал:

– Родненькие, подико замёрзли. Я бы взяла вас в город, но у меня всего одно место. Вот девочку я возьму, если бабушка позволит, я отвезу её прямо к маме с папой. А так у меня вся машина забита.

Стёкла салона были затемнены. Посмотреть, что там находится, было проблематично. Девочка дрожала от холода, хотя была в валенках и шубке. Русая, толстая коса спускалась на грудь ребёнка. Глаза голубые глубинные выдавали её генетическое изящество, а длинные чёрные ресницы, будто накрашенные тушью, ставили её на высокий пьедестал красоты. Она жалась к бабушке и не знала, что ей делать.

– Замёрзнешь, милая, садись, – уговаривала женщина девочку, выйдя из машины, – в салоне тепло, машина новая.

И бабушка сдалась. Она вздохнула протяжно:

– Лена, садись. Тётя хорошая довезёт тебя до города. Если не придёт автобус, нам топать с тобой три километра до деревни. А я одна потихоньку дойду.

– Нет, бабушка, я без тебя не могу, – запричитала девочка.

– Завтра тебе ведь в школу, а у тебя ещё уроки не учены, ехать надо.

И Лена села. Машина рванула с места, бабушка не могла даже запомнить номера, он был чем-то замазан. И по сердцу прокатилась жгучая боль. Она вытащила из кармана мобильник, стала звонить внучке, мол, как там у тебя дела? Но абонент был недоступен. Встревожившись не на шутку, бабушка начала звонить сыну. Он откликнулся сразу.

– Как отправила? С кем? – кричал он.

– Не знаю, – отвечала женщина, – подъехала какая-то краля на иномарке, мне показалось брюнетка с короткой стрижкой и карими глазами, посочувствовала нам, что мы замерзаем, и я решила отправить с ней внучку.

– Что ж ты наделала, мама! Я ж говорил тебе, чтобы ты никому не доверяла мою дочь. Не то время. Хорошо ещё, если потребуют выкуп, а если её украли на органы?

– Витя, ты что меня пугаешь? А если у меня разорвётся сердце? Женщина то уж больно хорошая. Один голос, что стоит. Будем ждать.

– Нет! Ждать – значит потерять ребёнка. Сволочи могут быть с хорошим голосом и приличными манерами, а в душе у них, как обычно, чёрный омут…

Виктор Жигулин побежал к участковому, которого немного знал. Капитан полиции Игорь Воробьёв позвонил куда следует. На постах ГАИ им сообщили, что такая машина не проходила. Круг замкнулся. Телефон Лены Жигулиной молчал.

Наступила звёздная ночь. Девочка не появилась. Полиция города встала на дыбы. Но никаких зацепок об исчезновении девочки не поступало. Бабушка Лены рвала на себе волосы. Стоя на коленях возле иконы Божьей Матери, кричала:

– Старая дурра, как я могла, как могла? Своими руками отдала самое дорогое. Боже, где же справедливость? Лена, Леночка, Лена, ведь ты не хотела с ней ехать! Прости меня, если это возможно. Где ты Ленка отзовись!

Сердце старушки, готовое разорваться, плакало и кровоточило, но успокоения не было. Ткнувшись в подушки лицом, она потеряла сознание. Сколько пролежала так, она не знала. Пришедшая соседка, увидев в таком состоянии женщину, вызвала скорую помощь. Старушка открыла глаза после интенсивной терапии в районной больнице. Как оказалось, её хватил обширный инфаркт. Жизнь бабули была на волоске, но вестей от сына не было.

В это время её сын вместе с женой Настей не находили себе места. Они не могли уснуть, перед глазами родителей была плачущая их дочь. Виктор думал: «Что за женщина, что за стерва покусилась на моего ребёнка. Найду, убью своими руками, – скрежетала в голове мысль, – может быть, какая моя пассия молодости решила свести со мной счёты, но зачем, я вроде никого не обижал. Боже, кто же эта вражина? Я боюсь потерять свою дочь. Перед кем я виноват, перед кем? Неужели это месть? Но чья? Но чья?»

Ответ повис в воздухе. Он стал вспоминать все свои связи с девушками и женщинами, но ничего крамольного вспомнить не мог. Если и было что, то по общему согласию, пока не встретил свою единственную девушку Настю, которая обладала хорошим характером, была обаятельна и красива, как говорится, ноги шли прямо от головы, а что были за глаза – озёра, в которых можно было просто утонуть. А брови, а ресницы, а волосы, которые она носила на роспуск, его просто очаровали. Он, прямо сказать, купался в них, опустив своё лицо. Виктор в ней души не чаял. И дочку она ему родила – копия мать. Жигулин, обладая хорошим здоровьем и силой, носил на руках и жену и дочь. И был рад тому, что у него всё так хорошо сложилось. И вдруг в одно мгновение всё рухнуло и поплыло куда-то не туда, как ему думалось. Вот уже вторая неделя, а от дочки никаких известий, из полиции тоже. Глухо, как в танке. От переживаний у Жигулина появилась на висках седина. И вот ночью он услышал чей-то голос: «Виктор, ты у меня первый». Этот голос, как ему показалось, шёл с вышины и распространялся по всей квартире. Откуда, он вспомнить не мог. Жигулин ушёл на кухню, сварил себе кофе. Сидя на кухне, он взглядом уставился в стену, и ему показалось, что на стене написано: вспомни гад, пьяная вечеринка и я молоденькая девчонка Верка Черёмушкина, которую ты схватил на руки и унёс в соседнюю комнату, где начал целовать и обнимать, а потом воспользовался тем, что я была пьяна. Мне подмешали какой-то коктейль, от которого у меня голова пошла набекрень, и ты воспользовался этим. Сделав своё, ты ушёл домой, бросив меня под парней, которые ещё оставались в квартире. Простить тебе этого, я не могу. Я родила дочку, она больна – сердце. Это случилось от того, что ты натворил. Твоя дочка жива, здорова, красива. Вы цветёте и пахните, а я, а моя дочь!.. По всем данным, она и твоя. Витька, сволочь ты хорошая, и ещё раз – гад.

От этого видения он пришёл в шок. Жигулин с трудом помнил эту пьяную вечеринку, где гуляла только молодёжь. Вино текло рекой. Для девушек был какой-то дикий коктейль, от которого они, просто сказать, вешались на парней.«Надо было Верку увести домой, а до меня это не дошло, – забилась в голове мысль, – пьяная морда. Разве так поступают? Неужели Лена у неё? Что же с ней она сделает? Боже, сохрани и помилуй мою дочь».

Он вскочил, взял мобильник, стал звонить участковому. Тот спросонья долго не мог понять, кто ему звонит и по какому вопросу. А когда понял, встал и стал резко одеваться. Он позвонил в полицию, где ему сообщили адрес Веры Черёмушкиной, которая была уже Вера Ивановна, ведущий хирург города. Она спокойно делала пересадку органов, и была на виду у всех. Только вот беда, в личной жизни ей крупно не повезло. Она боялась и ненавидела всех мужчин. Отпечаток той роковой ночи у неё не проходил, и если кто с ней заговаривал о встрече, Вера просто говорила, мол, не могу, занята, или ещё что-нибудь. А время шло, дочка подрастала. Какая-то болезнь всё же прогрессировала, девочка на глазах увядала. Вера думала, что это всё от сердца, и стоит только его заменить, как её дочка поправится. Она проводила анализы, но всё напрасно. Злоба на Жигулина не проходила. Она разрасталась, готовая выплеснуться через край. И когда она увидела цветущую дочь Виктора Лену, у неё просто снесло крышу. И, конечно, всё это отражалось на дочери, но Вера не могла этого понять. И вот этот случай встречи потряс её до глубины души. И откуда, она и сама не знала, появился у неё нежный голос и хорошие манеры, когда она уговаривала девочку. И вот дело сделано, ребёнок Виктора в её руках. Она хотела её уничтожить сразу, но передумала. Сделала анализ. ДНК точно подходило, чтобы Лена стала донором для её дочки Светланы, в которой она души не чаяла.