Кобра и наложница - Бонни Вэнэк

— И все-таки это следует делать женщине, — упрямо возразил он. — Я знаю одну, вполне подходящую.

Мыслями он перенесся в шатры египетской пустыни, где мужчине было позволено получать удовольствие, снисходительно разрешая женщине раздевать его. Бадра. Он вспомнил ее темные глаза, сверкавшие, как яркие звезды на темном бархате ночного неба. У него заколотилось сердце, когда он вспомнил, как играли лучи солнца на ее лице. Грациозное покачивание ее бедер, заставлявшее мужчин оборачиваться, когда она проходила мимо. Тот поцелуи в холодном свете луны…

Он почувствовал возбуждение.

Кеннет взглянул вниз. Его набухший член покачивался в такт его мыслям.

«Бадра, — говорил он. — О, да, да, да — мы очень, очень ее хотим». — Как непослушное дитя, он не хотел подчиняться.

Фландерс от ужаса чуть не упал в обморок. Его розовощекое личико выражало глубокое потрясение.

— О Боже, — сказал портной слабым голосом, закрывая лицо руками. — Теперь я понимаю, что те брюки никогда не подошли бы вам.

Кеннет смерил его холодным взглядом.

— А что полагается по протоколу в подобном случае?

Не дожидаясь ответа, он повелительно взмахнул рукой.

— Вон! Все вон! Пришлите мне камердинера с подходящей одеждой, черт побери! Отдайте этому человеку мой старый костюм, и пусть он снимет мерки с него!

Все стремительно, как свора побитых собак, выбежали из комнаты. Кеннет рухнул на ковер и уселся, скрестив ноги, как бедуин. Закрыв глаза, он стал глубоко дышать, чтобы успокоиться. С того времени, как умер его дед, в нем накопилось столько усталости. И роскошная французская еда, которую готовил его повар, не помогала. В продолжение последних двух месяцев он очень хорошо понял одну особенность: хозяин этого роскошного жилища имел очень много утомительных и непонятных ему обязанностей.

Через несколько минут раздался стук в дверь. Хепри велел войти и открыл один глаз. Робко вошел его новый камердинер с одеждой в руках.

— Прошу прощения, милорд, с вами все в порядке?

— Я люблю сидеть на полу, — спокойно сказал Кеннет.

Кровь прилила к лицу камердинера. Кеннет встал.

— Вы новый лакей, Хопкинс, верно?

— Да, милорд.

— Только не надо снимать с меня мерку, и все будет хорошо, — пробормотал Кеннет. Молодой человек ответил нерешительной улыбкой.

Всегда интересовавшийся происхождением слуг, Кеннет задал Хопкинсу несколько вопросов и выяснил, что камердинер вырос в большой семье в Ист-Энде. Он без умолку трещал о своих родных, пока подбирал разбросанную по полу одежду и предложил Кеннету чистую рубашку. Герцог встал, снова повернувшись к большому золоченому зеркалу, вмонтированному в стену гардеробной, и вытянул руки таким образом, чтобы Хопкинс смог надеть на него рубашку.

— Какой странный знак, милорд.

Кеннет взглянул на свое правое плечо. Небольшого размера голубая татуировка изображала готовую к нападению змею. Он благоговейно дотронулся до нее и отдернул руку, как будто обжегшись.

— Я никогда не видел ничего подобного. Что она обозначает?

— Это знак моего прошлого, — коротко ответил Кеннет.

В глазах Хопкинса горело жадное любопытство, когда он надевал на герцога белую накрахмаленную рубашку.

— Вашего прошлого в Египте? Я кое-что слышал об этом. Вы жили в египетском племени воинов? — Даже после года жизни в Англии Кеннет чувствовал стеснение от твердого накрахмаленного воротничка рубашки, который сейчас расправлял Хопкинс на его шее.

Знакомая боль стиснула его сердце. Внезапно он вспомнил совет Фландерса, который сейчас оказался очень кстати. Не фамильярничать со слугами.

— Помогите мне надеть рубашку, Хопкинс. Вам платят не за то, чтобы вы задавали вопросы, — резко сказал Кеннет.

В зеркале он встретился глазами с лакеем.

Хопкинс поперхнулся.

— Извините… извините меня, — сказал он, заикаясь.

Кеннет почувствовал укол совести, когда увидел выражение глаз молодого человека. Хопкинс, по-видимому, боялся быть уволенным за допущенную бестактность. Но Кеннет ведь сам был виноват в том, что слуга осмелился задавать вопросы. Привыкшему к небрежной фамильярности Хамсинов, Кеннету трудно было приспосабливаться к чопорным правилам английского высшего общества. Но он должен был сдерживать свое природное дружелюбие.

«Теперь ты герцог Колдуэлл. Ты больше не Хепри».

Однако он был ужасно одинок. В течение целого года, после того как он променял жизнь среди двух тысяч человек на одинокую жизнь в громадном доме, только слуги составляли ему компанию. Он ощущал бессмысленность своей жизни — пока не получил телеграмму из Египта.

Кеннет бесцельно скользил взглядом по блестящей мебели огромной гостиной. На бюро, рядом с медной чернильницей и поблескивающим золотым пером, лежали две телеграммы. Одна сообщала волнующую новость: было найдено одно из ожерелий принцессы Мерет. Осуществлялась одна из самых больших надежд его отца.

В течение многих лет отец Кеннета искал легендарное драгоценное ожерелье принцессы Мерет. Когда Кеннету было четыре года, его отец организовал раскопки в Дашуре, уверенный, что найдет вход в пирамиду и подземную гробницу. Желая присутствовать при торжестве этого открытия, он и взял тогда свою семью и отправился в Египет. Прежде всего они предприняли увеселительную поездку через пустыню в сторону Красного моря, чтобы познакомиться с древней землей.

Именно тогда на них напало племя Аль-Хаджидов. Все планы раскопок рухнули вместе с его смертью. Умерли его мечты.

Но два месяца назад Кеннет выделил значительную сумму денег для продолжения дела своего отца. Раскопки производил Жак де Морган, главный руководитель Департамента древностей Египта. Он нашел вход в скрытую гробницу и одно из ожерелий. Воодушевленный результатами, Кеннет уже планировал поехать в Египет, чтобы присутствовать при раскопках. Потом передумал.

Когда он уезжал в прошлом году, то поклялся никогда чуда не возвращаться. В песках Египта он оставил слишком много горьких воспоминаний. И он приказал распаковать чемоданы, решив дожидаться новостей о раскопках в Англии.

Но сегодня он получил еще одну телеграмму, в которой сообщалось, что кто-то украл то ожерелье. Новость обеспокоила его. В нем закипела горячая кровь воина племени Хамсинов, требуя наказания виновных.

Хопкинс закончил чистить его серую визитку и брюки со стрелками. Руки Кеннета потянулись к поясу и застыли. Никаких старых привычек. Никакой сабли. Он больше не был Хамсином. Без оружия он чувствовал себя голым.

По крайней мере, его желание найти вора подсказало ему другой выход. В Англии существовал крупнейший в мире черный рынок антиквариата. Он обойдет всех торговцев и будет искать пропавшую вещь. Он принял вызов. Черт побери, он добьется своего.