Отомщенный любовник - Дж. Уорд

Пока она готовила инструменты для взятия крови и натянула пару резиновых перчаток, Рив потянулся к пиджаку и достал визитку, спрятав ее в широкой ладони.

Она проворно справилась с процедурой и взяла кровь из здоровой руки, быстро наполнив алюминиевые пробирки. Хорошо, что они были сделаны не из стекла, и Хэйверс сам проводил анализ. Вампирская кровь была красной. Кровь симпата – голубой. Цвет его крови был чем-то средним, но у них с Хэйверсом заключена своего рода договоренность. Естественно, доктор не имел понятия, что происходило на самом деле, но только так Рив мог получить лечение, не скомпрометировав терапевта расы.

Закончив, Элена закрыла пробирки белыми пластиковыми пробками, сняла перчатки и пошла к двери с таким видом, будто от него плохо пахло.

– Подожди, – сказал он.

– Тебе нужны болеутоляющие для руки?

– Нет, я хочу, чтобы ты взяла это. – Он протянул визитку. – Позвони, если когда-нибудь возникнет настроение сделать мне одолжение.

– Рискую показаться непрофессиональной, но я никогда не буду в настроении для тебя. Ни при каких условиях.

Ауч. Не то чтобы он винил ее.

– Под одолжением понималось мое прощение. Свидание тут совсем не причем.

Она опустила взгляд на карточку, потом покачала головой.

– Прибереги ее. Для кого-то, кто может ей воспользоваться.

Когда дверь захлопнулась, Рив смял визитку в руке.

Дерьмо. Чем он вообще думал? Она, наверное, ведет милую жизнь с родителями, которые души в ней не чают. Может, у нее есть бойфренд, который однажды станет ее хеллреном. 

Да, дружелюбный сосед-наркобарон, сутенер и мордоворот – идеальный материал для картины Нормана Роквелла[36].

Он выбросил визитку в мусорную корзину около стола, наблюдая, как комок пробежал по ободку, потому упал в мешанину из Клинексов, скомканных бумаг и пустой банки Колы.

Ожидая врача, Рив уставился на сваленный мусор, думая, что для него, большая часть людей на планете напоминала этот утиль: вещи, которые используют и выбрасывают без зазрения совести. Благодаря его плохой стороне и бизнесу, он сломал достаточно костей, пробил множество голов и стал причиной огромного количества передозировок.

Элена же проводила ночи, спасая жизни.

Но у них была одна общая хрень.

Его бизнес обеспечивал ее работой.

Как. Идеально.

***

Снаружи клиники, на морозном воздухе Роф сошелся с Вишесом нос к носу.

– Ви, уберись с дороги.

Вишес, естественно, не отступил ни на дюйм. Не удивительно. Даже до того, как всплыли новости о том, что он был рожден Девой-Летописецей, Вишес был вольной птицей.

Проще отдавать приказы скале.

– Роф…

– Нет, Ви. Не здесь. Не сейчас…

–  Я видел тебя. Во сне, этим днем. – Боль, сквозившая в мрачном голосе, обычно ассоциировалась с похоронами. – У меня было видение.

Роф ответил без особого энтузиазма.

– Что ты увидел?

– Ты стоял один посреди темного поля. Мы все находились рядом, но никто не мог до тебя дотянуться. Ты лишился нас, а мы – тебя. – Брат протянул руку и с силой схватил его. – От Бутча я узнал, что ты выходишь один на поле боя, и держал рот на замке. Но я не могу продолжать в том же духе. Ты умрешь, и раса окажется в заднице, не говоря уже о Братстве.

Роф силился сфокусировать взгляд на лице Ви, но охранная лампа над дверью была флуоресцентной, и от ее сияния глаза жгло не по-детски.

– Ты не знаешь, что означает этот сон.

– Как и ты.

Роф вспомнил тяжесть тела гражданского на своих руках.

– Это может оказаться всего лишь…

– Спроси, когда у меня произошло первое видение.

– … твоим подсознательным страхом.

– Спроси меня. Когда у меня произошло первое видение.

– Когда?

– Тысяча восемьсот девятый год. Спустя сто лет моей жизни. Сейчас спроси, сколько раз они приходили за этот месяц.

– Нет.

– Семь раз, Роф. Этот день стал последней каплей.

Роф вырвался из хватки Брата.

– Сейчас я ухожу. Последуешь за мной –  нарвешься на драку.

–  Ты не можешь сражаться один. Это не безопасно.

– Ты шутишь, верно? – Роф зыркнул на него поверх очков. – Наша раса терпит поражение, а ты хочешь надрать мне задницу за то, что я охочусь на врага? Ни хрена не смешно. Я не стану сидеть в стороне, за каким-то бабским столом, разбирая бумаги, пока мои братья занимаются делом…

– Но ты Король. Ты важнее всех нас…

– Черта с два! Я один из вас! Я прошел церемонию, пил кровь Братьев, а они – мою, и я хочу сражаться!

– Послушай, Роф… – Ви заговорил таким вразумительным тоном, что захотелось выбить парню все зубы. Топором. – Я прекрасно знаю, каково это – не хотеть быть тем, кем ты рожден. Ты думаешь, я тащусь от этих долбанных видений? Думаешь, что этот мой световой меч – подарок судьбы?

Он поднял руку в перчатке, как визуальное подкрепление слов в этой «дискуссии».

 – Ты не можешь изменить того, кем родился. Не можешь поменять родителей. Ты Король, и для тебя действуют иные законы, так было и так будет всегда.

Роф изо всех сил пытался перенять спокойствие, собранность и хладнокровие Ви.

– А я говорю, что сражался на протяжении трех веков, поэтому едва ли меня назовешь новичком на поле боя. Я также хочу отметить, что, будучи Королем, я не теряю права выбирать…

– У тебя нет наследника. И согласно тому, что я слышал от своей шеллан, ты отшил Бэт, когда она сказала, что хочет попытаться забеременеть во время первой жажды. Кардинально отшил. Как, по ее словам, ты объяснил это? О… точно. «Я не хочу детей в ближайшем будущем… может, вообще не захочу».

Роф резко выдохнул.

– Не могу поверить, что ты поднял эту тему.

– Ключевой момент? А если ты погибнешь? Основа расы полетит к чертям, и если ты считаешь, что это поможет нам в войне, значит с головой у тебя творится такая беда, что ты пользуешься толстой кишкой в качестве рта. Взгляни на это, Роф. Ты – сердце всех нас… поэтому, нет, ты не можешь просто выходить на улицы и сражаться в одиночку, просто потому что хочется. Это дерьмо не работает, когда речь заходит о тебе…

Роф схватил Ви за полы куртки и прижал его к стене клиники.

– Следи за языком, Ви. Ты ходишь по грани , прямо сейчас.

– Если ты думаешь, что, дав мне в морду, что-то изменишь, то действуй. Но я обещаю, когда драка закончится, и мы оба будет истекать кровью на земле, все останется по-прежнему. Ты не можешь изменить того, кем родился.

На заднем плане, Бутч вышел из Эскалейда. Он нервно теребил ремень на брюках, как будто готовясь в любой момент вмешаться и прекратить потасовку.