Смерть приходит в Пемберли - Филлис Джеймс

Элизабет не смогла скрыть прозвучавшее в голосе отчаяние.

— Экипаж едет медленно. Будь все хорошо, он катился бы быстро.

Эта мысль не позволила ей продолжать стоять у окна, и она побежала вниз по лестнице; Джейн и Бингли последовали ее примеру. Стаутон, должно быть, увидел экипаж из окна первого этажа, потому что входная дверь была уже открыта.

— Не лучше ли будет, мадам, вернуться в музыкальный салон? Мистер Дарси сразу поднимется к вам и сообщит все новости. Ждать снаружи холодно, а пока коляска не подъехала, мы ничем не можем помочь.

— Миссис Бингли и я предпочитаем ждать здесь, Стаутон.

— Как вам угодно, мадам.

Вместе с Бингли сестры вышли в ночную тьму и стояли, застыв в ожидании. Никто не произнес ни слова, пока коляска не оказалась в нескольких ярдах от крыльца и они не увидели того, чего так боялись, — укрытую одеялом ношу на носилках. Внезапный порыв ветра разметал по лицу волосы Элизабет. Она почувствовала, что падает, и вцепилась в Бингли, который поддержал ее за плечи. Тот же порыв приподнял угол одеяла, и все увидели край алого офицерского кителя.

Полковник Фицуильям прямо заявил Бингли:

— Скажите миссис Уикхем, что ее муж жив. Но сейчас его лучше не видеть. Капитан Денни мертв.

— Убит? — спросил Бингли.

— Не из ружья, — ответил Дарси. И обратился к Стаутону: — Принеси ключи от оружейной комнаты. Мы с полковником Фицуильямом пронесем тело через северный дворик и положим его на оружейный стол. — Затем он сказал Бингли: — Пожалуйста, уведи в дом Элизабет и миссис Бингли. Они ничем не могут помочь, а нам нужно извлечь из коляски Уикхема. Не стоит им видеть его в теперешнем состоянии. Надо скорее уложить его в постель.

Элизабет не понимала, почему муж и полковник не положат носилки на землю: они стояли как вкопанные, пока Стаутон не вернулся с ключами. Затем, почти церемонно, с идущим впереди Стаутоном, похожим на участника похоронной процессии, они прошли двор и повернули к задней части дома, где располагалась оружейная комната.

Коляска теперь сильно раскачивалась, и когда порывы ветра стихали, до Элизабет доносились дикие, бессвязные крики Уикхема, бранившего своих спасителей и упрекавшего Дарси и полковника в трусости. Почему они не схватили убийцу? У них было оружие. И пользоваться им они умеют. Сам он сделал один или два выстрела, и если б не они, он и сейчас был бы там. Последовала серия ругательств, худшие из которых унес ветер, а затем сидящий в коляске Уикхем разразился рыданиями.

Элизабет и Джейн вошли в дом. Уикхем тем временем вывалился из коляски; Бингли и Элвестон вдвоем поставили его на ноги и ввели, а скорее, втащили в холл. Элизабет взглянула мельком на безумное, запачканное кровью лицо и отошла, а Уикхем в это время тщетно пытался освободиться из сильных рук Элвестона.

— Нужна комната с крепкой дверью, которая запиралась бы на ключ, — сказал Бингли. — Что вы можете предложить?

Вернувшаяся миссис Рейнолдс взглянула на Элизабет:

— Думаю, самая подходящая комната, мадам, Голубая, в конце северного коридора. Там только два небольших окна, и еще она далеко отстоит от детской.

Бингли по-прежнему помогал удерживать Уикхема.

— Доктор Мерфи в библиотеке, — привлек он внимание миссис Рейнолдс. — Скажите ему, что он здесь нужен. Невозможно совладать с мистером Уикхемом в его теперешнем состоянии. Мы будем в Голубой спальне.

Бингли и Элвестон, ухватив Уикхема за плечи, стали втаскивать его вверх по лестнице. Теперь он держался тише, но продолжал рыдать; на последней ступеньке он вырвался из их рук и, сверкая глазами, прокричал, глядя вниз, последние проклятия.

— Я лучше вернусь к Лидии, — сказала Джейн сестре. — Белтон давно с ней сидит и, наверное, нуждается в отдыхе. Надеюсь, Лидия теперь будет крепко спать, но, как только она проснется, надо будет сразу сообщить, что с ее мужем все в порядке. По крайней мере есть хоть что-то хорошее. Дорогая Лиззи, если б я только могла избавить тебя от всего этого.

Сестры на мгновение прильнули друг к другу, и затем Джейн ушла. В холле воцарилась тишина. Элизабет охватила дрожь; внезапно почувствовав головокружение, она села на ближайший стул. Ощущая себя потерянной, она с нетерпением ждала возвращения Дарси из оружейной комнаты. Вскоре он появился, тут же подошел к ней и, приподняв со стула, нежно привлек к себе.

— Дорогая, давай уйдем отсюда, и я все тебе расскажу. Ты видела Уикхема?

— Да, видела, как его вводили в дом. Ужасное зрелище. Хорошо, Лидии при этом не было.

— Как она?

— Надеюсь, спит. Доктор Мерфи дал ей успокоительное. А сейчас доктор в сопровождении миссис Рейнолдс пошел помочь Уикхему. Мистер Элвестон и Чарльз отвели Уикхема в Голубую спальню в северном коридоре. Думается, там самое подходящее место для него.

— А что с Джейн?

— Она с Лидией и Белтон. Джейн проведет ночь в комнате Лидии, а Бингли расположится в соседней гардеробной. Мое общество Лидия не выносит. Придется остаться Джейн.

— Тогда пойдем в музыкальный салон. Я должен какое-то время побыть с тобой наедине. Сегодня мы почти не виделись. Я расскажу тебе все, что знаю, но ничего хорошего ты не услышишь. И еще я должен этим же вечером сообщить сэру Селвину Хардкаслу о смерти капитана Денни. Он мировой судья и ближе других живет к нам. Понятно, что сам я вести дело не могу, придется потрудиться Хардкаслу.

— А нельзя немного подождать, Фицуильям? Ты так устал. Сэр Селвин сможет приехать сюда с полицией только после полуночи. И что он сделает до следующего утра?

— Сэру Селвину необходимо все доложить без промедления. Он ждет именно этого, и тут он прав. Судья захочет перевезти тело Денни и, возможно, повидаться с Уикхемом, если тот настолько протрезвеет, что его можно будет допрашивать. В любом случае, любимая, тело капитана Денни должно быть вывезено как можно скорее. Не хочу показаться черствым или равнодушным, но лучше, если это будет сделано до того, как проснутся слуги. Им нужно все рассказать, но для нас всех будет легче, и особенно для слуг, если трупа в доме уже не будет.

— Но ты можешь хотя бы что-то поесть перед поездкой? Мы обедали так давно.

— У меня пять минут на то, чтобы выпить кофе и убедиться в том, что Бингли все правильно понимает, но потом я должен ехать.

— Но скажи, что случилось с капитаном Денни? Все лучше, чем неопределенность. Чарльз говорит, что это несчастный случай. Это так?

— Любимая, надо подождать медицинского заключения, только врачи скажут нам, от чего умер капитан Денни. Пока все — только домыслы.

— Значит, несчастный случай тоже не исключен?

— Хочется надеяться на это, но я верю своему первому впечатлению: когда я впервые увидел тело в лесу, я понял, что капитан Денни убит.

Спустя пять минут Элизабет, стоя вместе с Дарси у дверей, дождалась, когда мужу подведут коня, и не входила в дом, пока не увидела, как Дарси пустил коня галопом и оба не растворились в серебристом ночном мраке. Поездка не обещала быть легкой. За разбушевавшимся ветром последовал сильный косой дождь, но Элизабет понимала, что не ехать нельзя. Дарси был одним из трех мировых судей, обслуживающих Пемберли и Ламтон, но сам он не мог вести это расследование, и потому одного из его коллег нужно было известить о смерти Денни как можно скорее. Она надеялась, что труп увезут из Пемберли до утра, и тогда они с Дарси смогут рассказать проснувшимся слугам о трагическом случае в общих чертах. Нужно объяснить присутствие миссис Уикхем, да и сама Лидия вряд ли проявит сдержанность. Дарси — прекрасный наездник, и даже в плохую погоду ночная скачка вдали от дома ему не страшна, но, напрягая глаза, чтобы увидеть прощальные обрывки тени от пустившегося галопом коня, она старалась победить иррациональный страх: а вдруг на пути к Хардкаслу произойдет нечто ужасное и она никогда снова не увидит мужа?

Для самого Дарси ночной галоп был прорывом в недолгую свободу. Хотя плечи еще ныли от тяжелых носилок и не проходила чудовищная физическая и душевная усталость, ощущение ветра и бьющего в лицо холодного дождя казалось освобождением. Сэр Селвин Хардкасл — единственный мировой судья, который всегда дома — жил в восьми милях от Пемберли; он, несомненно, возьмется за дело, и сделает это с удовольствием, однако при других обстоятельствах Дарси выбрал бы не его. К сожалению, Джосайя Клитероу, третий мировой судья, сражен подагрой, и сражен этой жестокой болезнью несправедливо: ведь доктор хоть и питал пристрастие к хорошему обеду, но никогда не прикасался к портвейну, который считается главной причиной этой ведущей к инвалидности болезни. Доктор Клитероу — известный юрист, признанный далеко за пределами родного Дербишира, считался украшением любого суда, несмотря на его говорливость, проистекавшую из убеждения, что юридическая основательность вынесения приговора находится в прямой зависимости от времени, проведенного за его обсуждением. Каждый нюанс дела, которым он занимался, тщательно исследовался, поднимались и обсуждались предыдущие дела и подбирался соответствующий закон. И если цитата из античного философа, особенно Платона или Сократа, могла прибавить вес аргументу, к ней прибегали. Но несмотря на, казалось бы, ненужные затяжки, окончательные решения юриста были неизменно разумными, и ответчики даже чувствовали дискриминацию, если доктор Клитероу не дарил им, когда они к нему обращались, по крайней мере час малопонятных ученых рассуждений.