Я нашел тебя - Люси Рэдкомб

Приоткрыв дверь в комнату, она ахнула. Раньше там посреди потолка болталась на длинном шнуре голая лампочка. Теперь ее прикрывало хитрое приспособление, а стены были расписаны так умело, что создавалось полное впечатление, будто это была не комната, а дно морское. Более того, подняв глаза, Гизела увидела днище корабля, севшего на мель. Это было чудо! Можно себе представить, как поразится сын подруги, войдя в свою спальню.

Но раньше поразилась она сама. Обведя взглядом комнату, Гизела вздрогнула и протерла рукой глаза: ей померещилось, что у одной из стен во всем своем великолепии стоит Вилли. Через секунду она поняла, что ничего ей не померещилось. Там действительно стоял он собственной персоной и внимательно наблюдал за ее реакцией на новое обличье комнаты.

— Что вы... до сих пор... делаете здесь? — заикаясь, поинтересовалась девушка. — Вы знаете, который теперь час? — Сердце Гизелы билось так часто и громко, что он не мог не слышать этих ударов в ночной тишине.

— Мы с братом уже один раз уходили. Уложив Петера спать, я возвратился. Кстати, кое-что подправил здесь. Я способный ученик и в качестве подмастерья многому научился от брата.

Неожиданно даже для самой себя девушка стала извиняться за свое вчерашнее поведение. По его губам скользнула самодовольная, как ей показалось, улыбка.

— Да, ладно уж! Что было, то было. Кстати, ничего страшного вы не сделали. — Тут он внимательно посмотрел на мишку и с некоторым сомнением в голосе произнес: — У меня не создалось впечатления, что вы все еще играете в куклы. По-моему, для этого вы слишком трезвомыслящая особа.

Гизела, смутившись призналась, что купила игрушку для Петера и добавила:

— Мне показалось, что вы не будете против такого подарка малышу.

— А с чего бы мне быть против? — Вилли поднял медвежонка с пола и усадил его на ступеньку лестницы. — Уверен, что мальчик будет в восторге. — Потом он будничным тоном добавил, что краска, если через некоторое время понадобится мелкий ремонт, осталась и стоит под лестницей. — Кажется, вы хотели меня спросить именно об этом?

— Нет, такой мысли у меня не было. Я думала совсем о другом. — И обреченно добавила: — Мне стало неудобно, что я вовлекла такого явно гениального дизайнера, как ваш брат, в столь пустяковую работу.

— У нас в роду есть традиция: взявшись за работу, выполнять ее только на отлично. И то, что брат сделал, не было бы признано родней за работу какой-то особой сложности.

— Мой отец придерживается той же системы взглядов. И очень уважает талантливых мастеров. Мне просто неловко, что я и вас заставила потратить уйму времени, оторвав тем самым от ребенка.

— Не волнуйтесь, все в порядке, за ним есть кому присмотреть.

— Как ему здесь нравится? — подхватила Гизела новое направление разговора.

— Вполне нравится. А сейчас, надеюсь, он крепко спит. Да и нам пора. Мне, кстати, утром, а оно уже на пороге, предстоит забрать для Петера парное молоко.

Гизела почувствовала, что Вилли по каким-то причинам заторопился. Она была слишком измотана, чтобы анализировать эти причины.

— Может быть, мне через вас передать деньги вашему брату?

Вопрос прозвучал неуверенно. Девушка ощущала, что ее нервная система на пределе. Она, двадцатипятилетняя уравновешенная и трезвомыслящая, постаралась увидеть себя со стороны. Какой позор! Он не может не видеть, как ей хочется его!

Заметив странное выражение ее лица, Вилли участливо поинтересовался:

— Я что-нибудь сказал или сделал не так?

— Нет, все в порядке. Мне вдруг показалось, что я где-то потеряла свою сумку. Но потом вспомнила, что она осталась внизу, в прихожей. Выписать вам чек прямо сейчас?

— Чек? — Его лицо вдруг стало сонным и усталым. Глаза скользили вверх и вниз по напряженной фигуре девушки.

— Работа закончена, надо расплатиться, — уточнила Гизела.

— Нет нужды. Считайте это нашим с братом подарком. — В его голосе не было соответствующей такому заявлению доброты.

— Не надо мне такого подарка, тем более что деньги на оплату работы мне не принадлежат.

Отметив, что его лицо хранит какое-то странное для подобного развития разговора выражение, Гизела выругала себя: дура, как же ты могла вообразить, что хочешь отдаться этому грубому, туповатому и упрямому мужлану! Немного помолчав, она спросила:

— Вас что-то тревожит?

— Ничто меня не тревожит. Более того, помогая брату в работе, я отвлекался от грустных мыслей. Что ж, за это еще и деньги брать?

У Гизелы имелись все основания не поверить этому заявлению. Вилли не был похож на человека, которому удалось отогнать тревожные или печальные мысли. Чувствовалось, что его что-то гнетет. Что-то глубоко спрятанное от других, какая-то тайна. Неожиданно при этой мысли на душе у девушки тоже стало грустно.

— Почему вы не хотите взять честно заработанные деньги и на свою долю купить Петеру... ну, скажем, новые туфли?

— Давайте прекратим дискуссию! Я сказал, что не возьму у вас денег, и не возьму.

— Вы сказали, вы сказали... А мне-то зачем ваша благотворительность?

— С чего вы вбили себе в голову, что это благотворительность? Это, скорее, эгоизм.

Они стояли лицом к лицу, правда, фигурально, потому что ее лицо было на уровне его мощной груди. Гизела от этой близости мужчины, которого она хотела так, как никогда никого и ничего, потеряла способность понимать, что с ней происходит. Ее бросало то в озноб, что в жар. Она подняла глаза, встретила его взгляд и чуть не потеряла сознание. В этих серых бездонных озерах сейчас была только ненависть. За что он может так меня ненавидеть? — пронеслось у нее в голове.

И опять он прочел ее мысли.

— Хотите знать, кто я на самом деле и что чувствую в вашем присутствии? Сказать вам правду? Всю правду? — Голос Вилли сел на две октавы и звучал низко и хрипло, как треснувший старинный колокол.

Гизела не рискнула ответить, да, впрочем, она и не смогла бы вымолвить ни слова. Он сжимал ее плечи довольно ощутимо, пожалуй, даже больно, но убери он сейчас руки, и она осела бы на пол. Ноги не держали девушку...

Донесшийся из гостиной телефонный звонок вывел ее из состояния нереальности. Девушка рванулась из мужских рук.

— Вам так уж необходимо ответить на этот звонок? — мрачно поинтересовался Вилли.

Ему хотелось довести их странный разговор до логического конца. Но Гизела, стремительно пробежав мимо него, устремилась вниз. Прождав несколько минут, он тоже спустился. И был поражен тем, что увидел. Гизела держала в руках трубку, из которой отчетливо слышались сигналы отбоя, лицо ее было белым как мел.

— Что случилось, кто это звонил?