Голубая луна (СИ) - Мах Макс

2.

То, что обстоятельства дважды заставили отряд сменить маршрут своего движения, в конце концов, сослужило им хорошую службу. Они спустились с гор гораздо восточнее того пункта, куда направлялись первоначально, и оказались в цветущей долине Мены. Средина осени в этих краях - это теплая пора. Летняя жара уже спала, а зимние холодные дожди еще не начались. Сбор урожая прошел совсем недавно, и цены на продукты упали до самого низкого уровня за сезон. Главная дорога - Хлебный тракт - шла здесь по левому гораздо более заселенному берегу реки. Просторная долина плавно стекала с юга на север, постепенно расширяясь по мере того, как многочисленные притоки превращали Мену в полноводную, а значит и судоходную реку. Так что вскоре путешествие Герды вступило в новую фазу. После лишений перехода через высокогорье, отряд мастера Нурена путешествовал сейчас со всем возможным комфортом. Сначала они ехали по хорошей дороге, останавливаясь на ночлег в отличных гостиницах и на постоялых дворах, а потом купили места на большой речной барке и за три дня сплавились достаточно далеко на север, чтобы совершить оттуда пусть и тяжелый, но зато достаточно короткий переход степью к другой большой реке, которую Птолемей называл Даикс, а местные племена - Яиком. Это был совсем не тот маршрут, который изначально запланировал новгородский шпион, но он, по словам Юэля, был даже лучше прежнего, поскольку позволял пройти большую часть пути по воде: сначала по Яику до Хазарского моря, потом вдоль морского побережья до устья Итиля, именуемого так же Волгой, и затем вверх по течению этой великой реки до самых новгородских земель. Места там, по уверению мастера Нурена большей частью обжитые - города и деревни стоят едва ли не каждые несколько миль, если не верст. В общем, сытно, мирно и не утомительно, хотя и несколько дольше, чем по первоначальным планам.

Герда не возражала. Ей было все равно, как ехать, - лишь бы уже как-нибудь приехать, - и она неукоснительно следовала указаниям мастера Нурена, в частности, рекомендовавшего дамам переодеться в связи с патриархальными нравами местного населения в платья. Поэтому, когда в Хазторокани перед самой посадкой на струг их с Тильдой вознамерились похитить, участвовавшие в набеге ногайцы посчитали их просто двумя "свободными, белыми" женщинами и, разумеется, сильно просчитались.

А дело было так. Ввечеру, Герда и Тильда вышли с подворья, где их отряд дожидался утра, когда можно будет грузиться на струг, и пошли по главной улице городка, присматриваясь от нечего делать к лавкам и торговым лабазам. Идут, разговаривают, смеются, и обеим невдомек, что в этих местах люди просто так по городу на лошадях не скачут. Оказалось, набег, что здесь иногда все еще случается, но местные-то, заслышав топот копыт, тут же рванули кто куда - лишь бы с дороги убраться, да на глаза налетчикам не попасться, - но ни Герда, ни Тильда не были знакомы с местными реалиями, это их и подвело. Оглянуться не успели, а руки уже схвачены арканом в локтях и прижаты к телу, и кто-то подхватывает тебя на скаку и ловко взбрасывает перед собой поперек лошадиной спины.

В общем, Герда нападение прошляпила, отвлеклась, не сразу поняла, что за шум, и отчего все вдруг начали кричать, и зачем кому-то нестись "аллюром три креста" по центральной улице тихого захолустного городка. А когда все-таки встрепенулась и сообразила, было уже поздно, и она связанная лежала поперек седла...

"...как какой-нибудь сраный мешок с зерном".

От обиды на то, какая же она дура, - раз за разом влипает во все мыслимые и немыслимые неприятности, - Герда аж зубами заскрежетала. Но обижалась она недолго. Гнев и злость, поднявшиеся в душе сразу за тем, сожгли все иные чувства, включая, естественно и страх. А улица тем временем осталась позади, всадники проскочили распахнутые ворота в бревенчатом тыне, служившем городу стеной, и, прибавив коням прыти, помчались прочь.

"Сейчас!" - решила Герда, понимая, что еще немного и может стать поздно.

Из оружия у нее с собой были только наваха и метательный нож в рукаве. Правда, руки были прижаты к телу, но похититель не успел связать ее по-настоящему, и веревочная петля при движении лошади немного ослабла и, освободив локти, сдвинулась вверх. Герда повернула голову и взглянула на похитителя. Типичный степняк. В рукопашной схватке наверняка невероятно хорош, в джигитовке, скорее всего, тоже. Но он от нее никакого подвоха не ждет и о том, что она вооружена, не знает. К тому же он занят и на нее не смотрит.

"Тебе же хуже!" - Герда осторожно, но без промедления, вытряхнула в ладонь левой руки метательный нож, а пальцами правой руки вцепилась в край седла.

"Ну, с богом!"

Она уколола коня в шею. Тот испугался, заржал и вильнул в сторону. В то же мгновение, воспользовавшись инерцией, Герда вскинулась, ударив плечом всадника в грудь. Из седла, впрочем, не выбила, - слишком хороший наездник, чтобы сходу взять его на испуг, - а сама, напротив, оказалась в неустойчивом положении, готовая слететь на землю. Однако ногаец рефлекторно выбросил руку, чтобы ее удержать, и Герда воспользовалась возможностью, развернув тело с опорой на руку мужчины, и всадила нож ему в горло. Удар смертельный, но смерть небыстрая, а конь мчится вперед, и Герде потребовались все ее силы, вся ловкость и вся чертова удача, чтобы, не упав под копыта мчащегося со всей дури коня, выбросить из седла своего похитителя, освободиться от аркана и наконец нормально сесть в седло.

Оказавшись в седле, она первым делом оценила ситуацию. Степняков было с дюжину - минус один, - и рвались они, скорее всего, к своим, то есть туда, где их будет много, и с ними ей уже не справиться. Полонянок, не считая ее, было семеро, но Герда прежде всего нашла взглядом Тильду и сходу, не раздумывая, метнула в спину всаднику свой единственный метательный нож. Кидать нож на скаку, да еще на пределе дальности, совсем непросто, но у Герды получилось. Попала, и, видимо, достаточно удачно, потому что ногаец вдруг выпустил повод, вскинул руки и начал заваливаться набок. И тут уже в игру вступила Тильда, которая, небось, тоже готовилась к рывку. В общем, буквально через несколько секунд их стало уже двое в седле. Причем, Тильда разжилась маленьким кавалерийским луком и вскоре, буквально через пару мгновений начала стрелять. К тому времени, как степняки заметили неладное, они потеряли троих, остальные развернулись и попытались взять Тильду в клещи. Убивать ее они пока не хотели. Видимо, блондинки в их краях стоят дорого, и они не хотели терять деньги или предмет торга и коррупции. Бакшиш белой женщиной, наверняка, стоит того, чтобы рискнуть из-за него головой. Чего они не заметили, так это того, что противник у них не один. В сумерках они попросту не рассмотрели Герду, мчавшуюся на коне прямо к ним. А между тем, сейчас она была невероятно смертоносна, поскольку в наследство от убитого ею степняка она получила не только коня под седлом, но и тяжелый одноручный шестопер. Вот этим "ужасным ужасом" она и треснула первого из ногайцев, до которого добралась. Врезала, что называется "со всей дури" и неожиданно для себя самой вышибла воина из седла. Второй, попавшийся ей под руку, получил прямо в лоб. Он как раз развернулся, а шестопер уже летел ему в голову, но вместо затылка разбил лоб. Понимая, что другой шанс вряд ли представится, Герда отобрала у мертвеца его странный изогнутый меч, и ринулась в схватку. Теперь ее видели, а значит, подобраться сзади уже не получится, но, как говорится, лучше умереть свободным, чем жить в рабстве. Герду переполнял такой сильный гнев, что она готова была рвать налетчиков голыми руками, но рубить их тяжелым кривым мечом было, разумеется, куда лучше.

Сблизившись с Тильдой, у которой, кроме лука, не было никакого другого оружия, Герда перекинула ей шестопер, и бой начался. Рубились отчаянно и, следует заметить, что о легкой победе нечего было и мечтать. Тут, впрочем, вообще о победе речи не шло. Полдюжины опытных бойцов против двух женщин, готовившихся к совсем другим схваткам и снаряженным не для боя, а для легкой прогулки по центральной улице города, этим все сказано. Но, к счастью, кое-кто спешил им на помощь. Как позже узнала Герда, прискакали бы все, но не у всех оказались под рукой хоть какие-нибудь лошади. Поэтому первым в погоню бросился один из наемников - Гуннар Берх. Он успел вскочить в прыжке на лошадь отставшего от других степняка, выбросив незадачливого налетчика из седла. Вслед за ним с минимальным отрывом рванул Нурен, отнявший лошадь у какого-то испугавшегося боя купчишки. Вот эти двое и подоспели тогда, когда Герда и Тильда уже рубились не на жизнь, а на смерть с озверевшими от такой наглости степняками. Для этих людей, как, впрочем, и для абсолютного большинства мужчин во всех без исключения землях, женщина, поднявшая меч на мужчину - это оскорбление самой сути мужественности. Для ногайцев же похищенные ими женщины представлялись и вовсе бессловесными объектами купли-продажи, ультимативными жертвами, но никак не равными им по статусу бойцами. Пасть от руки женщины казалось им худшим позором из всех возможных. Однако именно эти две женщины перебили за пару минут половину их отряда. Ну, а Герде и Тильде, и вовсе, терять было нечего. Второй раз в аркан - только мертвой. Отсюда и ожесточенность схватки.