Мастеровой - Анатолий Федорович Дроздов

— Чтобы получить сто двадцать рублей. Вот приду я на завод, где меня не знают. Непременно захотят испытать. Спросит меня мастер: «Какую инструментальную сталь[37] нужно взять для резца по стали? А для чугуна? Какие обороты шпинделя нужно установить для этих материалов?» Не отвечу, скажут, что хреновый из меня токарь. Только и могу, что болты точить за тридцать рублей в месяц.

— Мудрено, — вздохнул полицейских. — Мне такого не запомнить. Из Москвы зачем уехали? Там заводов больше.

— Как и мастеровых. Все заводы обошел — денежные места заняты. Добрые люди подскажи: «Поезжай в Тулу. Там, на оружейном, знающих мастеровых ценят».

— Это так, — согласился Коновалов. — Мы хоть не столица, но к людям с пониманием. Но порядок у нас свой. Вот, примеру, заглянул к вам городовой. Паспорт сам принес, уважение оказал. Полагается отблагодарить.

— Сколько? — спросил Федор, догадавшись.

— За такое — рублик.

Федор встал, прошел к шкафу, достал из кармана пиджака портмоне и извлек из него светло-коричневую банкноту. Подойдя к столу, протянул ее городовому.

— Благодарствую, — сказал тот, пряча рубль в карман. — Если вдруг что по моей части, обращайтесь без стеснения. — И еще. По великим праздникам прихожу поздравлять жильцов. Тут уж меньше трешницы нельзя, потому как обида.

— А какие праздники у вас великие? — уточнил Федор.

— Как у всех, — пожал плечами полицейский. — Рождество, Пасха, Троица, Рождество Пресвятой Богородицы. Троица, кстати, скоро.

— Заходите, Никанор Кузьмич, — сказал Федор. — Не обижу.

— Доброго вам места, господин Кошкин! — кивнул полицейский и вышел.

— Вот же мент! — прозвучал в голове Федора голос Друга. — Даже здесь крышуют.

— А у вас не было? — спросил Федор, догадавшись о смысле непонятных слов.

— Если бы! — вздохнул Друг. — Только брали больше. Ладно, Федя, за учебу!

У заводоуправления стояли люди. Подойдя ближе, Черемисин окинул их наметанным взглядом. Поношенные пиджаки, а то и вовсе косоворотки, мятые штаны, заправленные в порыжевшие сапоги. Некоторые даже в опорках. Понятно.

— Работу ищите? — спросил, подойдя ближе.

— Да, — загомонили в толпе. — Возьмите, господин хороший! Явите милость.

Черемисин сморщился.

— Чернорабочие не нужны, — объявил громко. — Поденщики — тоже. Мастеровых недавно в отпуска отправили. Берем умеющих работать на нескольких станках. Таковые имеются?

Ответом стало молчание.

— Расходитесь! — махнул рукой Черемисин. — Не толпитесь у конторы.

— Завтра приходить? — спросил кто-то.

— Завтра будет тоже. Расходитесь.

Толпа недовольно заворчала и стала расползаться. Скоро пространство перед конторой опустело. Остался лишь один. Черемисин присмотрелся. Молодой мужчина, невысокий, коренастый. Одет коричневый костюм из чесучи, и такую же жилетку. Ее пересекала серебряная цепочка часов. Белая сорочка с отложным воротником, галстук-регат[38]. На голове — летняя фуражка с мягким околышем, на ногах — ботинки. Странная фигура. Чей-то служащий? Не похож. Приказчик? Вряд ли. Мастеровой? Они так не одеваются. Вместо жилеток носят широкие пояса, ботинкам предпочитают сапоги.

— Вы ко мне? — спросил Черемисин.

— Насчет места, — уточнил незнакомец. — Я мастеровой-многостаночник. Мастер на все руки.

— Следуй за мной! — бросил Черемисин и пошел к конторе.

В кабинете он предложил мастеровому сесть, сам устроился напротив за столом.

— Как зовут?

— Кошкин, Федор.

— Ко мне обращаться: господин инспектор. Специальность?

— Токарь, фрезеровщик, шлифовщик и так далее. Работаю на любых станках. Слесарное дело знаю. На все руки мастер, как изволили сказать.

Черемисин глянул на гостя с подозрением. Ишь, как пыжится! Явно врет — слишком молодой для таких заявлений.

— Где работал раньше?

— На заводе Мальцева в Москве.

— Почему взял расчет?

— Скучно стало. Одно и тоже каждый день. Я разнообразие люблю.

— Почему к нам? Мастеровые много, где нужны.

— Нравится оружие. На военной службе при оружейной мастерской работал. Многое чинил: ружья, пулеметы, револьверы. Хорошо знаю их устройство. Господа офицеры приносили пистолеты и охотничье оружие. Что угодно в порядок приведу, — улыбнулся мастеровой.

«Неужели? — подумал Черемисин. — Рогов давно просит найти ему оружейника. Только где же взять? На дороге не валяются. Хорошего токаря сыскать — проблема[39], а тут сразу всё. Да и молод больно. Что ж, проверим». Он достал из ящика стола небольшой металлический цилиндрик.

— Что это за деталь? — он протянул его Кошкину. — От чего?

Тот встал, подошел ближе и взял цилиндрик. Рассмотрев, повертел в пальцах и положил на столешницу.

— Болт Гринера, запирает стволы охотничьего ружья. Сделан небрежно. Присутствует конусность, где-то в пару соток. Вот тут, — он указал на косо срезанный край цилиндрика.

— Чем это грозит?

— Может в отверстие не зайти.

— Погодите!

Черемисин встал, подошел к шкафу и достал из него часть разобранного ружья — приклад с замком. Вернувшись к столу, взял болт и попытался вставить его в отверстие сбоку. Не получилось — болт вошел только на две трети.

— Подлецы косорукие! — выругался Черемисин.

— Это не беда, господин инспектор, — отозвался Кошкин. — Поправить — плевое дело. Отверстие чутка развернуть или болт подшлифовать.

— Паспорт есть? — спросил Черемисин, кладя ружье на стол.

Кошкин протянул ему серую книжицу. Инспектор быстро пролистал ее, остановившись на записи о прописке. Мастеровой поселился в доме Хвостовой. Ничего себе! Там и Черемисину дорого. Он вернул паспорт и достал из ящика блокнот.

— Выпишу тебе записку, — сказал, опустившись на стул. — В инструментальной мастерской отдашь штабс-капитану Рогову. Он решит, годишься ли. Если нет, приходи обратно, место подберем.

— А насчет жалованья?

— Тоже у него, — сморщился инспектор. Ишь, ушлый! Ничего не сделал, а про жалованье спрашивает.

Черемисин не хотел признаться, что неприязнь его продиктована завистью. Кошкин жил в доме, о котором инспектор много слышал. Паровое отопление, теплый клозет, ванна с горячей водой. Самому бы перебраться, только денег жалко. Когда у тебя на руках семья… Эх!

…Инструментальную мастерскую Федор отыскал скоро. Войдя внутрь, встал, разглядывая длинное, просторное помещение. Возле стен станки — разные. Токарные, шарошечные[40], долбежные, сверлильные. В отдалении — верстаки с тисками. За ними трудились рабочие: точили, строгали, сверлили.