Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны - Унгвари Кристиан

23 ноября Гитлер издал свою первую директиву, где говорилось, что ни одно здание в Будапеште не может быть оставлено без боя. При этом солдаты не должны были считаться с потерями среди гражданского населения и материальным ущербом. Затем 1 декабря последовал его приказ № II, в котором Будапешт провозглашался крепостью, командование которой поручалось обергруппенфюреру СС Отто Винкельману, которому на тот момент уже были подчинены все части СС и полиция на территории Венгрии. Таким образом, Пфеффер-Вильденбрух и его IX горнострелковый корпус СС переходили в подчинение к Винкельману. Организационно войска, развернутые в Будапеште, входили в состав немецкой 6-й армии, однако им предоставлялась свобода действовать самостоятельно после предварительных консультаций с командованием армии. Расквартированные в столице части и подразделения должны были заниматься подготовкой к обороне зданий и городских территорий, создать систему коммуникаций, противодействовать попыткам организации в городе беспорядков, оказывая здесь содействие силам полиции и жандармерии. Согласно приказу Гитлера в город должны были прибыть специальные подразделения по подавлению беспорядков.

Отсутствие четко выраженного распределения обязанностей между представителями немецкого командования ярко иллюстрирует тот факт, что задача обороны столицы была поставлена трем разным организациям. При этом ни одна из них не получила четких инструкций относительно того, где ее обязанности заканчиваются и передаются следующей структуре: вермахт, представленный командованием III танкового корпуса, войска СС в лице Пфеффера-Вильденбруха и корпусной группы «Будапешт» и, наконец, «дипломатическое» крыло СС, которое представлял Винкельман. Такой явный избыток командных структур можно было лишь частично объяснить почти истерическим страхом со стороны некоторых властных структур, в частности венгерских «Скрещенных стрел» и немецкой службы безопасности. Прежде всего здесь, возможно, виновато обилие в Третьем рейхе властных структур, что позволяло представителям СС, СА и местным гаулейтерам буквально захватывать различные полномочия, за которые между ними шла постоянная непримиримая борьба. И даже Гитлер, сосредоточивший в своих руках всю центральную власть, не мог хоть как-то существенно ограничить этот процесс.

4 декабря Салаши объявил, что принимает волю Гитлера, несмотря на то что Гудериан все еще продолжал настаивать на необходимости не допускать боев с противником на территории города. В этой связи было объявлено о том, что в любом из районов, которые предполагается оставить, было необходимо предварительно взрывать мосты и уничтожать объекты городской инфраструктуры. Точка зрения, согласно которой Будапешт следовало объявить открытым городом, была отвергнута немецкими дипломатами под тем предлогом, что и в самой Германии каждый город будут защищать «до последнего кирпича». Фриснер неоднократно просил, чтобы линию фронта отвели назад, но его просьбы всякий раз отвергались.

5 декабря Винкельман был вынужден оставить свой пост, на котором он продержался всего четыре дня. Это произошло оттого, что он неоднократно выражал сомнения в возможностях оборонять город и рекомендовал оставить Пештский плацдарм, что пришлось совсем не по вкусу Гитлеру. На его место Гитлер назначил Пфеффера-Вильденбруха. 12 декабря из-за сложившейся за Дунаем катастрофической ситуации командование III танкового корпуса было выведено из Будапешта (несмотря на то что дивизии корпуса остались далеко позади). Теперь командование армейского корпуса «Будапешт» и IX горнострелкового корпуса СС было сосредоточено в руках Пфеффера-Вильденбруха, который подчинялся напрямую командованию группой армий «Юг». Но, несмотря на то что Пфеффер-Вильденбрух теперь сосредоточил в своих руках всю полноту власти, Винкельман продолжал вмешиваться в его деятельность. Последний случай такого вмешательства имел место 22 декабря, когда вопреки приказам Гитлера он попытался убедить Фриснера в необходимости оставить Пештский плацдарм.

У командования группой армий «Юг» не было иллюзий относительно возможности удержать Будапешт. Еще 1 декабря Фриснер распорядился эвакуировать из города все военные и гражданские ведомства, объявив, что «все оставшиеся структуры должны быть полностью мобильными. Все немецкие женщины-служащие должны немедленно уехать. Я… возлагаю личную ответственность на командиров частей и подразделений за то, чтобы в том случае, если все же начнутся бои в городе, не было достойных жалости явлений, когда немецкому персоналу приходится спасаться бегством. Это нанесло бы ущерб репутации вермахта и всего германского рейха».

6 декабря генерал-полковник Фреттер-Пико обратился в ставку фюрера с просьбой отвести войска на внутреннее оборонительное кольцо рубежа «Аттила», поскольку он опасался советского прорыва. Гитлер отказал, так как, по его мнению, такой шаг сделал бы оборону недостаточно эшелонированной в глубину. После прорыва советских войск у Хатвана положение сразу ухудшилось. У оборонявшихся немцев и венгров не было достаточно солдат, чтобы оборудовать двадцатикилометровую линию обороны, появившуюся у северной окраины Будапешта. 9 декабря советская артиллерия больших калибров начала обстреливать северо-восточные районы венгерской столицы. Первым признаком начала борьбы не на жизнь, а на смерть было формирование немцами летучих отрядов из поваров, чиновников и механиков: так, в дивизии «Фельдхернхалле» удалось дополнительно сколотить еще семь рот, а в 13-й танковой дивизии — четыре роты. 12 декабря в последний раз был поднят вопрос о нанесении удара силами немецких войск в случае прибытия туда резервов с плацдарма у пештского моста. Однако данный замысел был снова отвергнут, не в последнюю очередь оттого, что многие испытывали сомнения, будет ли восточная часть города продолжать оставаться в руках немцев и венгров. Другими словами, оборона Будапешта уже тогда рассматривалась как обреченное на неудачу предприятие.

К началу декабря немецкая разведывательная служба абвер, где считали, что город вскоре должен пасть, начала работы по организации агентурной сети, которой была поставлена задача установить взрывные устройства на девятнадцати главных городских транспортных узлах. Кроме того, планировалось взорвать наиболее важные здания города. Управление взрывами предполагалось возложить на гражданских лиц, мужчин и женщин, специально отобранных для этих целей. Сами исполнители не знали друг друга и должны были общаться только через посредников. Тем не менее не сохранилось каких-либо достоверных данных об успешном выполнении подобных акций.

С самого начала защитникам города пришлось столкнуться с превосходящими силами противника. В период с 5 по 24 декабря семи венгерским и немецким дивизиям общей численностью 60 тысяч человек противостояли 12 советских и румынских дивизий — всего 110 тысяч солдат и офицеров. Более малочисленный немецкий контингент был взять на себя основное бремя ведения боев; ему приходилось постоянно выручать своих плохо экипированных и деморализованных венгерских союзников.

Потери венгерской стороны можно проиллюстрировать следующими примерами. 12-я дивизия резерва была разгромлена у Надьварада, где к середине ноября она потеряла половину из своих 2100 солдат и офицеров. В каждом из полков 10-й пехотной дивизии, развернутой в районе Гёдёллё, численность которой первоначально составляла 4 тысячи человек, к началу декабря осталось по одному батальону. Оба соединения оказались на острие яростных атак советских и румынских войск. Ненамного лучше обстояли дела и в немецких частях, пусть они и не попали под самый мощный удар советского наступления. За более чем три месяца 10-я пехотная дивизия, самое мощное венгерское соединение, оборонявшее Будапешт, потеряла 99,9 процента личного состава. В конце октября в ее составе было 15 тысяч солдат и офицеров, а к началу февраля от них осталось всего 18 человек.

Вызывал опасения и моральный дух в венгерских войсках. Как было отмечено в журнале боевых действий немецкой группы армий «Юг», 19 ноября к противнику перебежали 100 военнослужащих из состава 12-й дивизии. А в период с 22 ноября по 4 декабря на сторону противника перешли около 1200 солдат 10-й и 12-й дивизий. Большинство перебежчиков были либо только что призванными в армию, не прошедшими подготовки, либо военнослужащими, оторванными от своих подразделений, которых вновь бросили в бой. На подобные случаи в донесениях немцев обращалось особое внимание. Судя по их тону, по-настоящему сражались только немецкие солдаты и офицеры. При этом полностью игнорировался тот факт, что более 60 процентов пехотинцев, оборонявшихся на плацдарме, были венграми. На самом деле различные венгерские подразделения, такие как парашютисты, 6, 8 и 38-й пехотные полки, а также 10-й разведывательный батальон за свои самоотверженные контратаки отмечались в лучшую сторону даже представителями немецкого командования.