Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны - Унгвари Кристиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это первоначально приберегалось для запланированного немецкого наступления. Но даже эта военная хитрость не смогла надолго задержать наступающего противника. Огромные потери, которые несло советское командование, хладнокровно бросавшее своих солдат в бесчисленные атаки, можно объяснить советским менталитетом. Несмотря на провозглашенный коммунистами хорошо всем известный лозунг «Высшей ценностью при социализме является человек», человеческая жизнь сама по себе ничего не значила для сталинского руководства. В отличие от американцев или англичан Сталину не приходилось у себя в стране оглядываться на общественное мнение, а в отличие от немцев советская сторона не испытывала серьезного недостатка в солдатах. Лейтенант артиллерии Дьёрдь Турочь вспоминает:
«Перед передовой позицией находилось ясно различимое заграждение из двух рядов колючей проволоки, а перед ним — целые ряды русских солдат в самых невообразимых позах. Все они стали жертвой этой бездарно проведенной неизвестно какой по счету атаки… Выйдя из бокового ответвления в траншею, я увидел, как двое артиллеристов вытаскивают из груды мертвых тел очередную человеческую фигуру. Наверное, они порезали участок колючей проволоки и теперь волокут судорожно подергивающееся тело и укладывают его на внешний край траншеи. Молодой солдат с бритой головой и монголоидными чертами лица лежит на спине. Двигается лишь его рот. У него нет обеих ног и кистей рук. Обрубки покрыты толстым слоем грязи, смешанной с кровью и травой. Я наклонился к нему. «Будапешт… Будапешт…» — шептал он, подергиваясь в судорогах… В моей голове возникает мысль: должно быть, при слове «Будапешт» он представлял себе город с богатой добычей, красивыми женщинами. Потом, сам себе удивляясь, я вынул пистолет, дослал патрон и, прижав ствол к виску умирающего, выстрелил».
Несмотря на то что прорыв немецкой обороны занял больше времени, чем планировало советское командование, командование немецкой группы «Фреттер-Пико» никак не могло воспользоваться этой заминкой из-за отсутствия резервов. Только в районе Секешфехервара удалось несколько замедлить продвижение советских войск. Толбухин решил, что более выгодным будет сместить акцент наступления на правый фланг.
Линия фронта в пригородах Пешта в период с 3 ноября по 28 декабря 1944 г.
Он приказал 2-му механизированному корпусу, не вступая в локальные стычки, как можно скорее выдвигаться в северном направлении на Бичке и захватить этот важный железнодорожный узел на пути в Будапешт и прилегающую к нему территорию. Пехота получила приказ к вечеру 22 декабря выйти на рубеж в 10–15 км западнее от пригородов столицы. Несмотря на отчаянные контратаки немецкой 8-й танковой дивизии, 22 декабря Бичке пал. До 24 декабря атаки советских войск фронта Малиновского и их румынских союзников не дали существенных результатов. Со стороны Буды 23-й стрелковый корпус 3-го Украинского фронта, захвативший накануне Эрд, вынужден был остановиться перед сильными минными заграждениями у юго-западной окраины города. И все же дорога на Будапешт с запада была теперь открыта.
ДИЛЕММА, СТОЯВШАЯ ПЕРЕД НЕМЕЦКИМ И ВЕНГЕРСКИМ КОМАНДОВАНИЕМ
В отличие от военных ни немецкое, ни венгерское политическое руководство не были готовы к тому, что Будапешт становится прифронтовым городом. Как ни странно, но здесь позиция регента Миклоша Хорти совпадала со взглядами сторонников лидера крайне правого профашистского движения «Скрещенные стрелы» Ференца Салаши, сменившего Хорти после прогерманского переворота 15 октября 1944 г. Вскоре Салаши заявил, что «считает необходимым удерживать Будапешт только в том случае, если будет планироваться проведение отсюда наступательной операции. При отсутствии же таких намерений Будапешт, несомненно, будет эвакуирован, а сами мы должны совершить стратегический отход к Задунайским горам». Несмотря на общепринятое мнение о Салаши как о фантазере, как хорошо образованный офицер Генерального штаба в некоторых случаях он сохранял способность реально оценивать обстановку. Например, на одной из пресс-конференций в начале ноября он заявил: «Обороной Будапешта немцы хотят выиграть время».
2 ноября Салаши собрал совещание коронного совета в замке Буда. Давая присягу как лидер нации, он пространно говорил о взаимоотношениях Венгрии с Японией, после чего отбыл вместе со своей свитой, никак не прокомментировав сложившуюся военную обстановку. К тому времени из замка уже можно было расслышать раскаты орудийных залпов. 3 ноября Салаши вызвал к себе Фриснера и попросил его передать свое заявление немецкому руководству.
Фриснер по этому поводу писал:
«Учитывая тот факт, что бои уже разгораются в пригородах Будапешта, Салаши подчеркивает, что ответственность за это несет не он, а все это является наследством прежнего режима… Он сожалеет, что немецкое руководство слишком поздно решило вмешаться в события в Венгрии. На данном этапе нынешнее правительство может предпринять лишь попытку ограничить вредные последствия и предотвратить катастрофу нации; действительно конструктивная деятельность более невозможна».
Далее Салаши заявлял, что намерен призвать до 300 тысяч человек, но для них потребуется оружие из Германии.
Нежелание Салаши оборонять столицу связана не столько со стремлением избежать разрушений, сколько с его убежденностью, что «столичная чернь» может попытаться нанести удар защитникам города в спину, а для подавления восстания у него не было достаточных сил. Его подозрения не были совсем лишены оснований, так как к этому моменту партия «Скрещенные стрелы» потеряла значительную часть популярности среди жителей Будапешта. Взгляды венгерского лидера разделяли представители немецкой группы армий «Юг», которые обратились в Берлин за инструкциями по поводу того, что следует предпринять в случае, если волнения среди населения будут нарастать. В ответе говорилось, что «столичную чернь» следует либо эвакуировать, либо держать под контролем силой. Не имея для этого достаточного количества войск, Фриснер попросил генералов СС поделиться с ним опытом по поддержанию законности и порядка в Будапеште совместно со «штурмовыми саперными батальонами, как это было сделано в Варшаве». Кроме того, он запросил разрешения Верховного командования в случае прорыва внутреннего кольца обороны отступить к западному берегу Дуная, в чем ему было отказано. Поскольку более всего Фриснер стремился избежать уличных боев, он вновь подчеркнул, что местное население не заслуживает доверия. Он мог бы принять дополнительные меры военного характера, но тогда ответственность за сдачу Будапешта легла бы на плечи его собственных солдат, а этого риска он всячески стремился избежать.
Венгерское военное руководство также отвергало идею об уличных боях, полагая, что Будапешт удастся защитить, организовав прочную оборону на рубеже «Аттила». В начале декабря венгерским дивизиям, оборонявшим столицу, было приказано разоружить рабочих общественных предприятий — таких как, например, Beszkart (Транспорт Будапешта), водителей городского транспорта, пожарных и т. д., поскольку Будапешт будет объявлен открытым городом.
Только Гитлер настаивал на обороне Будапешта. 30 октября эта задача была поставлена перед генерал-полковником Германом Брайтом, командиром III танкового корпуса, переданного на защиту венгерской столицы из 6-й армии. Корпусу придавались венгерские дивизии, отступавшие к Будапешту. Аналогичным образом 30 октября на базе венгерского 6-го армейского корпуса, а также немецких подразделений полиции и летучих отрядов, расквартированных в Будапеште, была сформирована корпусная группа «Будапешт» под командованием командующего войсками СС на территории Венгрии Карла Пфеффера-Вильденбруха. Полностью звание и должность этого человека звучали так: обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и полиции. Назначение на данный пост такого опытного офицера полиции, как Пфеффер-Вильденбрух, свидетельствовало о том, что германское руководство опасалось попытки восстания в городе.
4 ноября в венгерскую столицу была введена немецкая 153-я полевая учебная дивизия, которая была бы бесполезной в противостоянии советским войскам, но очень эффективно могла действовать для подавления волнений в городе. 10 октября сюда же были переведены из Загреба командование и штаб IX горнострелкового корпуса СС, что должно было еще более усилить немецкое доминирование в корпусной группе «Будапешт». Власть венгерского коменданта города полковника Эрнё Чипкеса теперь ограничивалась лишь административными вопросами и проблемами военной безопасности. Командование венгерского 6-го армейского корпуса полностью лишилось оперативной самостоятельности; теперь в его ведении оставались только проблемы снабжения и тыла собственных войск. Так продолжалось вплоть до 21 ноября, когда корпус организационно вошел в венгерский 1-й армейский корпус под командованием генерал-полковника Ивана Хинди, который также занимался лишь административными вопросами. Эти меры вызвали волну протеста в венгерском Генеральном штабе, так как венгерское командование теперь было отстранено от принятия решений по военным вопросам, что противоречило всем ранее принятым договоренностям.