Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов

Весьма добросовестно относился к законопроектной работе асессор Э. Кромпейн, включенный в состав присутствия Комиссии в августе 1722 г. в Москве и успевший до выбытия в феврале 1724 г. поучаствовать в 126 заседаниях[149]. В 107 заседаниях Комиссии (с 31 августа по 1720 г. по 22 февраля 1722 г.) принял участие Ф. С. Мануков, в 83 заседаниях (с 24 июля 1723 г. по 14 декабря 1724 г.) — И. Н. Плещеев.

Особо здесь следует упомянуть о Г. Бреверне. К моменту включения в состав Уложенной комиссии (по учредительному сенатскому указу от 8 августа 1720 г.) Герман Бреверн был уже серьезно болен[150]. Несмотря на это, Г. Бреверн нашел в себе силы принять участие в 25 заседаниях Комиссии в 1720 г. и в 12 заседаниях в 1721 г. 3 июля 1721 г. вице-президент Юстиц-коллегии скончался[151].

В условиях, когда состав присутствия Комиссии был недостаточно стабилен, объективно возрастала роль канцелярии (состав которой отличался большим постоянством) и особенно ее руководителя. С внешней стороны роль А. С. Сверчкова в делах Уложенной комиссии отразил тот факт, что начиная с 27 августа 1722 г. его присутствие стало фиксироваться в протоколах заседаний. Когда же Авраам Степанович занемог, то заседания Комиссии со 2 по 12 марта 1723 г. были приостановлены, вплоть до его выздоровления[152].

Наконец, необходимо коснуться вопроса об участии в подготовке и обсуждении проекта нового Уложения Правительствующего сената. Прежде всего, стоит отметить, что уже 17 октября 1720 г. Сенат, по существу, отменил собственное решение двухмесячной давности о еженедельном обсуждении общим собранием законопроектного материала, подготовленного Уложенной комиссией[153]. Впрочем, и до 17 октября 1720 г. данный порядок не соблюдался. Как удалось установить по книге протоколов, единственное обсуждение общим собранием Сената материалов, представленных Комиссией, состоялось 17 августа 1721 г.[154] Таким образом, следует констатировать, что такая стадия законодательного процесса, как обсуждение проекта Уложения общим собранием Правительствующего сената, в 1720–1724 гг. не реализовалась на практике.

Что касается сменных сенаторов, то их участие в заседаниях Уложенной комиссии также не было особенно активным. Согласно книге протоколов, сменные сенаторы участвовали всего в 31 заседании Комиссии (10,9 % от числа фактически состоявшихся, 8,9 % от общего числа). Более всего внимания законопроектной работе уделили сенаторы Ф. М. Апраксин и П. П. Шафиров, каждый из которых принял участие в девяти заседаниях Комиссии.

Куда больший вклад в подготовку проекта нового Уложения внес представитель Святейшего синода известный своей ученостью архимандрит Гавриил [Бужинский], оставивший след в развитии отечественной юриспруденции как переводчик сочинения С. Пуфендорфа «О должности человека и гражданина»[155]. В период пребывания в составе Комиссии с октября 1722 г. по декабрь 1723 г. архимандрит Гавриил участвовал в 72 ее заседаниях (25,5 % от числа фактически состоявшихся).

Остается добавить, что немало внимания работе Уложенной комиссии уделял Петр I, один раз даже посетивший ее заседание (13 сентября 1720 г.)[156]. Например, 16 марта 1721 г. царь предписал внести в проект нового Уложения нормы из законодательных актов 1710‐х гг. об усилении ответственности за взяточничество и казнокрадство[157]. А 20 января 1724 г. Петр I указал, что все впредь издаваемые законодательные акты («указы… в определение вечное») должны передаваться в Комиссию для учета при подготовке законопроекта («отдавать… к Уложенью, хотя оное еще не окончалось»)[158].

Постепенное свертывание работы Уложенной комиссии началось осенью 1724 г. Как явствует из книги протоколов, если в сентябре из 13 заседаний Комиссии фактически не состоялись из‐за отсутствия кворума два, то в октябре из восьми заседаний — шесть. В ноябре же и в декабре 1724 г. сорванными оказались все 14 заседаний. Последнее заседание Комиссии, имевшее кворум, состоялось 26 октября 1724 г.[159]

24 ноября 1724 г. попытку активизировать деятельность Уложенной комиссии предпринял Магнус Нирот, известивший обер-прокурора Сената, что «Уложенье не сочиняетца»[160]. Несмотря на обещание обер-прокурора доложить вопрос Правительствующему сенату, ситуация никак не изменилась. Лишь 10 февраля 1725 г. состоялся Сенатский указ о пополнении присутствия Комиссии[161], который, однако, не был исполнен. История Уложенной комиссии 1720 года закончилась.

Обращаясь к трудам Комиссии, следует отметить, что первоначально ее работа сводилась (как незадолго до того кодификационная деятельность Юстиц-коллегии) преимущественно к параллельному обсуждению норм Уложения 1649 года и Уложения Кристофера 1442 года. Соответственно, при выработке проектов новых статей Уложенная комиссия широко привлекала как отечественное законодательство конца 1690‐х — начала 1720‐х гг., так и шведское и датское законодательство XVII в. Особым Сенатским указом от 26 сентября 1720 г. коллегии, Преображенский и Монастырский приказы, Тайная канцелярия и Главный магистрат обязывались предоставить Уложенной комиссии отложившиеся в их делопроизводстве нормативные акты, изданные в пополнение соответствующих глав Уложения 1649 года[162].

Достойно упоминания, что в бытность Комиссии в Москве 26 сентября 1722 г. в ее распоряжение был передан проект новой редакции Уложения 1649 года, составленный Палатой об уложении 1700 года[163] (дальнейшая судьба этого законопроекта осталась неизвестной). Из числа шведских нормативных источников, помимо Уложения Кристофера 1442 года, Уложенная комиссия 1720 года использовала прежде всего королевский декрет о суде 1614 года (Rättegångsordonantia 1614), Устав о наказаниях 1669 года (Exekutionstadga 1669) и Процессуальный устав 1695 г. (Rättegångsstadga 1695), из числа датских — Уложение Христиана V 1683 г. (Christian V: s Danske Lov 1683)[164].

Показательно, что уже во второй месяц работы, на заседании 21 сентября 1720 г. Уложенная комиссия определила вывести за рамки своей работы выработку норм военного законодательства (полностью сняв с обсуждения главы 7 и 8 Уложения 1649 года)[165]. Тем самым был очерчен исключительно общегражданский характер разрабатывавшегося единого кодифицированного акта.

По мере накопления законопроектного материала перед комиссией со всей остротой встал вопрос о композиционном построении проекта нового Уложения. На заседании 7 декабря 1722 г. Уложенная комиссия приняла ключевое решение предложить на рассмотрение Сената структуру законопроекта, состоявшую из трех книг: книга первая «О земском суде», книга вторая «О криминалных делах», книга третья «О делах гражданских»[166]. С этого момента начался переход на отраслевую структуру создававшегося единого кодифицированного акта, что принципиально отличалось от структуры Уложения 1649 года, в котором в одних и тех же главах совмещались нормы как процессуального права, так и различных отраслей материального права[167].

Новая структура проекта Уложения была одобрена Правительствующим сенатом, по докладу Уложенной комиссии, 9 января 1723 г.[168] Соответственно, в справке о ходе подготовки нового Уложения, направленной А. С. Сверчковым в императорский Кабинет при доношении от 1 марта 1723 г., уже