Героини - Эйлин Фэйворит

— О нет! Пенни, возможно, немного впечатлительная девочка, но шизофреничка… нет!

— Согласен, редкий случай для ее возраста. — Келлер постучал по крупным желтоватым зубам кончиком карандаша. — И все же подобные случаи имеют место. Лично мне доводилось видеть тринадцатилетних больных шизофренией. Надо проверить. Следует заметить, что подобные случаи встречаются все чаще. Скорее всего, это как-то связано с ранним употреблением наркотиков. Кстати, Пенни употребляет наркотические вещества?

— Пенни не наркоманка! — не раздумывая выпалила мама.

Подобно большинству матерей, ей не хотелось думать такое о собственном ребенке, пусть даже она иногда и замечала, что от моей одежды попахивает травкой. Пару раз у нас с ней состоялся по этому поводу серьезный разговор, и я обещала, что больше никогда не буду курить. В ту пору меня не слишком привлекали наркотики — просто забивала косячок за компанию с Элби.

— Через день-два получим результаты анализов крови. Просто чтобы быть уверенными. — Он, сощурясь, смотрел сквозь стекла очков на мать. — А теперь, хоть первоначальная раздражительность и возбуждение у Пенни и прошли, я бы хотел оставить ее под наблюдением.

— Оставить на ночь в приемной скорой помощи?

— Нет. Мы поместим ее в отделение.

— Что такое отделение?

— Вполне надежное и безопасное место для подростков, испытывающих те же проблемы, что и Пенни. — Он произнес эту фразу особенно напевно, покачивая головой в обрамлении курчавых волос. — Полагаю, для Пенни крайне важно на время укрыться от негативного внешнего влияния. В отделении она будет в полной безопасности. Никто из посторонних даже близко к ней не подойдет, будьте уверены. Мы пока не знаем, с кем имеем дело, со взрослым мужчиной или подростком, но я уверен: в лесу Пенни действительно кого-то встретила. Если же нет… что же, тогда ситуация осложняется. В этом случае можно говорить о том, что налицо симптомы шизофрении.

— Скорее всего, она не выдумывает, — сказала мама.

Должно быть, Келлер пронюхал, что она беспокоится, как бы Конор не подобрался ко мне. И мама решила: если поместить меня в пресловутое отделение, то и Конор не найдет меня, и я не отправлюсь на его поиски.

— Значит, она с кем-то связалась. Вляпалась в неприятности, сама того не понимая.

— Возможно, — ответила мама.

И подумала: если уговорить меня не болтать о Коноре, то, возможно, я уже завтра вернусь домой. Оставить меня под наблюдением всего на одну ночь означает, что хотя бы эту ночь можно будет не тревожиться о моей безопасности. Она взглянула на складки штор и прошептала:

— Я не знаю.

— Решать, разумеется, только вам. Но поверьте, мы освоили самые эффективные и современные способы лечения. И самое главное — Пенни будет в полной безопасности.

— До тех пор…

— До тех пор, пока мы точно не установим, с чем или с кем именно она столкнулась в лесу.

— Но почему нельзя оставить ее дома?

— Конечно, можно, почему нет? Но я хотел бы задать вам один вопрос. — Он придвинулся поближе и похлопал маму по руке. — Вы абсолютно уверены, что сможете обеспечить ей такой же уровень ухода и безопасности, как здесь?

— Наверное, нет.

— К тому же у вас и без того забот хватает. — Похоже, Келлер успел разузнать обо всех проблемах собеседницы. — Мать-одиночка, воспитывающая дочь-подростка…

— Мы прекрасно справляемся.

— Не сомневаюсь. Но раз уж у Пенни возникли проблемы, лучше подержать ее здесь, где прекрасный уход. А вы считайте это коротким отдыхом от повседневных забот. Мы выписываем своих пациентов совсем другими людьми, здоровыми, полными сил.

— Обещайте, что не станете держать ее дольше чем одну ночь.

Келлер вытянул губы трубочкой и прищурился.

— Тут и двух-трех дней будет мало. Мы просто обязаны прояснить ситуацию. Провести все тесты, сделать анализы. Все это требует времени. А вы пока сможете отдохнуть.

— Так вы вроде только что сказали, что анализы займут день-два, — слабо возразила мама.

Она уже прикинула, какие преимущества дает ситуация. Несколько дней она сможет заниматься исключительно Дейрдре. Возможно, даже сумеет избавиться от Конора.

— Так и есть. Как только Пенни честно расскажет о том, что с ней случилось, мы со спокойной душой отпустим ее домой.

Все это была чушь собачья. Стоит только связаться с докторами, и они уже не выпустят вас из своих лап. Мама понимала: надо убедить меня ни словом не упоминать о Коноре. Ведь, узнав, что меня оставляют, я могу взбунтоваться, наговорить бог весть чего, и тогда меня уже ни за что не отпустят.

— В нашем распоряжении замечательные, самые современные препараты и методики лечения состояний, которым сегодня подвержена молодежь. Постоянный стресс, давление со стороны сверстников, родителей. — Молчание мамы Келлер принял за согласие и решил нанести последний, решающий удар. — Если вы этого не сделаете, тогда, боюсь…

— Что?

— Видите ли, если мы не положим ее в отделение прямо сейчас, и она останется в приемной скорой помощи, то… Пусть даже у вас отличная страховка, по ней могут и не заплатить.

— Но они обязаны! — воскликнула мама.

Доктор прищелкнул языком, взял авторучку и потряс ею.

— Не обязаны. Они также не заплатят, если вы прямо сейчас заберете Пенни домой. Мне крайне неприятно, но, если вы решите забрать ее, я буду вынужден подписать ордер на ОМО.

— ОМО?

— Отказ от медицинского обслуживания. — Неизвестно, существовало ли подобное правило, но Келлер произнес это очень убедительно. — Я видел, что подобное случается с добропорядочными людьми, такими как вы, Анна-Мария. Господь свидетель, мне тяжко видеть, как из-за отказа от медицинского обслуживания люди теряют страховку. Не хочу вас пугать, но из-за этого у Пенни до конца жизни могут быть нешуточные проблемы со страховкой.

— Какие глупости! — воскликнула мама.

— К сожалению, это факт. Видите ли, если спустя какое-то время с Пенни, не дай бог, что-нибудь случится… Если, допустим, опять произойдет какой-то срыв, требующий медицинского вмешательства, эпизод с ОМО может послужить предлогом для отказа оплаты лечения. Скажут, что вы допустили преступную халатность. Таким образом, не послушавшись рекомендаций врача, вы только усугубите положение дочери.

Мама выпрямилась в кресле, голова у нее шла кругом. В такие моменты ей страстно хотелось иметь рядом хоть какую-то поддержку — друга, любовника, мужа, на худой конец, сошла бы даже Грета. Грета понимала, чем может кончиться упрямство матери. За нашу медицинскую страховку платил дед Энтуистл, и, если мы ее потеряем, бабушка придет в бешенство. Дед с бабушкой проводили лето в Ницце, в компании старых друзей, поэтому можно было не бояться, что они сразу же узнают о том, что я в больнице. Но если мама потеряет страховку, ей придется продать «Усадьбу» и искать работу.

— Нет, я ни в коем случае не могу этого допустить.

— Конечно нет. ОМО имеет самые неприятные последствия, может сказаться даже на будущем трудоустройстве вашей дочери.

— Вот как? — Мысленно мама уже представила себе целую цепь препятствий на моем жизненном пути. — Но вы ведь не будете закармливать ее лекарствами?..

— Не думаю, что в этом будет необходимость. Мы проводим групповые занятия, своего рода психотерапию, где детьми занимаются высококвалифицированные специалисты. — Он положил руки на стол и слегка склонил лохматую голову набок, взирая на маму отеческим взглядом. — Помните времена, когда Пенни была радостным и счастливым ребенком? Так вот, мы вернем ее в это состояние, обещаю! Ведь она не всегда была угрюмой и неразговорчивой, верно?

— Конечно нет! Она была очаровательной и милой.

— Хотите, чтобы Пенни снова стала такой?

Какой родитель не мечтает вновь увидеть в нервном и замкнутом подростке веселого и забавного малыша, вернуться к тем счастливым временам, когда отпрыск еще не смотрел цинично и критически на того, кто дал ему жизнь?

— Да. Я хочу вернуть ее, — сказала мама.

— Тогда вам придется подписать кое-какие бумаги. Они будут готовы утром.

И моя участь была решена.

Глава 11

Той же ночью меня перевели в отделение. Утром я проснулась от странного звенящего звука — кто-то раздвинул шторы, висящие на металлических кольцах. В глаза ударило солнце и ослепило меня. Страшно хотелось пить. Я не понимала, где нахожусь. Меня окутывали белые и бледно-зеленые простыни. Кровать закрывал белый полог из тонкой ткани. Как обычно, первым делом я ощупала грудь — проверить, не выросла ли за ночь. А потом вдруг все вспомнила. Мама предала меня! Горло перехватило, я чувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Дух мой был сломлен. Голова и шея болели от грубых прикосновений Конора, внутренняя сторона бедер и копчик ныли от верховой езды. Перед глазами всплывали лица копа, доктора и медсестер, глядевшие на меня со странной жалостью. Я натянула покрывало до подбородка и содрогнулась, сообразив, сколько людей увидели мое неразвитое тело. Я всегда страдала от недостатка внимания к своей персоне, но без такого внимания вполне могла обойтись.