Монумент - Софья Мироедова

примеру, от Исаака Ньютона, то каких-нибудь четыре-пять столетий.

— А до него вы что делали, в пещерах сидели?

— Нет, зачем же, прогресс шел, просто очень медленно, по ряду причин. Мы ими, конечно, не гордимся, но…

— Вот-вот! Я читал, что вы, земляне, постоянно придумывали и придумываете себе правила, ставите потолки. Из-за этого тридцать тысяч лет блуждали во тьме. Потому что эти ваши правила, ну к чему они вас привели? — он взял фишку доктора и положил ее за пределы поля.

— Но как же, — Сливов потер переносицу, хотел снова бросить кости, но коллега выбил их из его руки. Один кубик полетел на доску, второй приземлился на мозаичном кафеле ванной. Выпала нужная доктору цифра. — Хм, — он покивал, — но если это так, то сколько же времени понадобилось вам?

— Примерно столько же, — хитро улыбнулся Ввилос.

— А медицина? — вдруг встрепенулся доктор наук.

— А что медицина?

— Как вы находите лекарства от болезней, если нет никаких правил?

— Случайно находим, так же, как и вы, — пожал плечами собеседник. Влажный антисептический воздух отсека поглотил ароматы, исходившие от его костюма. Струя обеззараживающего газа, периодически появлявшаяся из стены, смысла с его тела остатки еды и грязи. Волосы очистились и расплелись, и теперь пышными кудрями обрамляли улыбавшееся лицо. Только щеки по-прежнему были выбриты неравномерно.

— Но сколько людей умирает?

— А у вас?

— Черт возьми, так можно далеко зайти! Тебя послушать, между хаосом и порядком не такая уж большая разница!

— Ну, что ты, — засмеялся Ввилос, взял фишки и начал жонглировать ими. Две из них были черными. — Разница гигантская! Нам, например, очень импонирует энтропия, захватившая Вселенную. Между тем мы не можем не расстраиваться, когда в полном беспорядке внезапно возникают закономерности. Это угнетает. Из-за этих, хоть и ничтожных, правил, вся наша наука летит коту под хвост.

— Да, я тоже расстраиваюсь, когда исследования идут коту под хвост, — Сливов посмотрел на поле. Едва заметно дрогнуло нижнее веко. Он взял горсть разномастных фишек и положил их в «дом».

— Вот беда, — Ввилос уронил свои снаряды, — опять ты выиграл!

20 апреля 2020 года

Неизбежность

Непараллельность

— Да иди оно все! — Шорин скомкал лист плотной бумаги и с размаху швырнул его в стену. — Год живу в этой дыре, скоро свихнусь! Клянусь, когда впервые приехал, был уверен, что здесь дело пойдет как надо. И что ты думаешь? — он вопросительно посмотрел на друга.

— Не пошло? — предположил Волкин.

— Мать его за ногу, нет! Я, блин, всю жизнь занимался этим, всю, черт ее, жизнь! Ну ты ж помнишь, да? — он яростно хрустнул челюстью.

— Да, помню. Все девчонки были в восторге. Ты из-за этого занялся оригами?

— Девчонки? Ты что, реально думаешь, что я стал складывать сложнейшие скульптуры из бумаги, чтобы понравиться девчонкам? — он хрипло хохотнул. — По-моему, можно было найти способ попроще залезть к ним под юбку. Вон, Петька гитару освоил!

— Ну да, — задумался Волкин, рассматривая бумажную голову лошади, прикрепленную к стене. — Ты прав, глупость сморозил. В любом случае твоих лягушек в пятом классе только идиот не обожал.

— Ну и вот! С пятого класса уже сколько прошло времени? Лет сто? Я ж всю жизнь складывал, складывал, круто же получалось?

— А-то!

— Вот я и подумал, приеду сюда, сниму магазинчик с квартирой наверху по дешевке, и, понимаешь, заживу! Буду зверей своих продавать туристам.

— Не выходит? — Волкин подошел к следующему экспонату, им был медведь в натуральную величину, сложенный из белоснежной глянцевой бумаги. Складки были такие филигранные, что создавалось ощущение пушистой шерсти.

— Да чтоб его, не выходит! Я как идиот тут ничего нормального вообще сложить не могу. Вон, глянь, какие кривые рожи, как будто у меня руки из задницы растут!

— А по-моему, неплохо! — друг не отрывал глаз от выставленных в студии бумажных фигур.

— Эх, — Шорин махнул рукой и обвалился в кресло. — Это так кажется, потому что не знаешь процесса. Понимаешь, тут ведь каждый миллиметр играет роль. Шаг влево, шаг вправо, и все покосилось… Проблема в том, что раньше никаких проблем у меня с этим не было: линейка мерила ровно, ножницы работали исправно. Теперь же лезвие тупеет через минуту после заточки, а в сантиметрах каждый раз разное количество миллиметров. Куда, спрашивается, это годится?

— Неужто прямо так?

— Да! Иначе б какого рожна мне тебя звать из этой твоей лаборатории? — он взял линейку и начал вертеть ее в руках. — Долбанные миллиметры…

— Ладно, дружище, остынь, — Волкин подошел к Шорину и хлопнул его по плечу. — Пойдем лучше пообедаем? Что скажешь?

— Пообедаем? — скривился Шорин. — Уверен, что хочешь отведать местной кухни?

— Давай, слышал, ее хвалили.

— Хозяин — барин, — покачал головой художник оригами.

Они вышли в солнечный полдень и начали спускаться к морю. Дорога была пыльная, тротуары прерывались каждые десять-пятнадцать метров, чтобы пропустить подъездные дорожки.

— Гляди, — Шорин кивнул в сторону утопавших в тенях пальм особняков, — тут нет ни одной параллельной линии! Все вкривь и вкось.

— Ну, ты преувеличиваешь, — улыбнулся Волкин, но на здания посмотрел оценивающе.

— Знаешь, я как-то раз попросил местного мастера сделать мне три отверстия в потолке, чтобы повесить некоторые из моих скульптур. Они должны были висеть в линию посреди магазина. Ну вот, пришел, значит, мастер с перфоратором, водрузился на табуретку и давай дыру фигачить. Я ему: ты что, ку-ку? Надо же сначала наметить, ну? Дело же говорю?

— Само собой, — одобрил физик.

— В общем, он извинился, взял линейку, карандаш и провел линию. Как бы параллельно стене. Но фиг с ней, с этой линией, я уже на параллельность не рассчитываю. Так вот, — продолжил Шорин, щурясь на солнце, — встает снова на табуретку мастер этот. Мастер, блин, — хмыкнул он. — Поднимает свой перфоратор, закрывает глаза и давай дыры долбить!!! — Шорин остановился, согнулся, демонстрируя позу мастера. — Прямо вот так! Не вру! — он зажмурился, соединил указательные пальцы и стал пронзать мощными руками небо над головой.

— Да ну? — Волкина разобрал смех.

— Ровно так и было! Он отвернулся, закрыл глаза, и давай вслепую дыры долбить! Он что, без шуток думал, что попадет по линии, которую только что начертил? Ну какого черта?

— И что? — товарищ уже утирал слезы, так его развеселила история Шорина.

— А что ты думаешь? Понятно, никакого отношения к дырам эта линия не имела. Теперь у меня просто от балды эти крюки висят.

— Зато концептуально!

— И не говори, — Шорин пожевал губы и продолжил, — в общем, как я понял, они уже тут просто не парятся. Принимают свою «непараллельность» как