Заживо в темноте - Омер Майк

– Он полез за стволом!

– За камерой.

– Я думал, что это ствол!

Только услышав, как его слова эхом отражаются от стен мотеля, Тейтум осознал, что кричит.

Зои изумленно уставилась на него:

– Почему ты сердишься? Я же не говорю…

Грей поднял руку, молчаливо призывая ее остановиться.

– Не испытывай на мне свои штучки, ясно? Никогда! Я – не один из твоих подозреваемых!

– Просто хочу, чтобы ты был готов. Если тебе начнут задавать трудные вопросы…

– Нет там никаких трудных вопросов, Бентли! Я защищался. От человека, которого считал вооруженным. В безоружного я никогда ни за что стрелять не стану. Запомни это раз и навсегда.

– Я не говорю, что ты что-то сделал не так. А вот они могут заявить, что ты действовал агрессивнее, чем следовало.

– Да при чем тут какие-то «они»? Важно, что ты думаешь!

– Меня там не было.

– Именно! Тебя там не было! Так что уж постарайся поверить мне на слово!

Сжав челюсти, Тейтум пошел к выходу. Он только что искупался, но теперь весь горел, и аппетит пропал как не бывало.

Глава 19

Сан-Анджело, Техас, 9 мая 1986 года

Мальчик прятался в своей комнате. Не лучшее место, где скрыться, – но когда ты напуган, то бежишь туда, где привык чувствовать себя в безопасности. В свой черепаший панцирь, в свой бункер, в свое убежище. Где можно свернуться клубком, прижать к себе куклу-инопланетянина, а с плаката над кроватью, словно часовой, тебя будет охранять Супермен.

Теперь они всё знают!

Мальчика всегда зачаровывал папин бинокль. На вид простая штука, хоть и на удивление тяжелая. Однако стоит поднести его к глазам – происходят чудеса. Можно прочесть номер машины, едущей по дороге, или разглядеть лица людей, входящих в парикмахерскую в конце улицы. С папиным биноклем у мальчика появляется суперспособность – нечеловечески острое зрение.

Конечно, есть правило: смотреть в бинокль только с папой, без разрешения его не брать. Но какой же супергерой станет ходить на подвиги с папой?

И потом папа никогда не позволит ему подглядывать за соседкой! А это с некоторых пор стало любимым развлечением нашего супергероя. Миссис Палмер живет через улицу, окна ее спальни – напротив гостиной, и в бинокль можно кое-что там разглядеть…

Он нарушил правило. Раз, и еще раз, и снова, и снова. Чем чаще нарушал, тем сильнее ему хотелось. Разумеется, он был осторожен – следил, чтобы рядом не было родителей. Проще всего вести наблюдение по утрам в выходные, когда они, как и миссис Палмер, спят допоздна. В такое сонное тихое утро никто не мешает.

Но сегодня, встав с постели и собираясь одеться, миссис Палмер вдруг взглянула в окно – и нахмурилась. Секунду просто стояла, глядя прямо на него. А он не мог пошевелиться, даже если бы и хотел.

Потом она подбежала к окну, задернула штору – и мальчик понял, что попался.

В ужасе бросился он к себе в комнату, мысленно моля Бога о том, чтобы миссис Палмер не говорила родителям, только бы не говорила родителям! Господи, пожалуйста! Он никогда больше не станет за ней подглядывать! Вообще больше не притронется к биноклю!..

Бинокль! Надо быстро положить его на место, пока не…

В гостиной пронзительно зазвонил телефон. Броситься туда, схватить трубку прежде, чем подойдут родители? Сказать, что ошиблись номером? Может быть, упросить миссис Палмер не жаловаться?

Но вместо этого он лишь плотнее забился в угол между кроватью и зеленым столом. Сжался в комок, обхватил руками колени. Если папа с мамой войдут в комнату – его не увидят.

Быть невидимкой – еще одна суперспособность.

Трубку взяла мать. Он слышал сонное: «Алло!» Слышал, как сонливость с матери слетела.

Что-то придумать! Скорее!..

Сердитый голос матери и приближающиеся шаги подсказали ему: слишком поздно.

Она позвала мальчика по имени. Пронзительный, яростный крик – звук приближающейся бури, от которого в горле у него комом встали слезы страха.

Распахнулась дверь. Несколько мгновений мать стояла на пороге, бормоча себе под нос: «Да где же он?» Невидимость – лучшая суперспособность на свете!

А потом она с красным разгневанным лицом шагнула в комнату – и чары рассеялись. Двигаясь прямо к нему, мать выкрикивала его имя, вопила что-то о соседке и бинокле.

Оставалось лишь одно: все отрицать. Какая еще соседка? Он просто смотрел на птичек!

– Ах, ты еще и врешь?! – заорала мать.

Схватила его за руку, вздернула на ноги и поволокла к дверям.

Он пытался сопротивляться – увы, сверхчеловеческая сила не относилась к числу его суперспособностей. И мальчик потащился за матерью, отчаянно рыдая и повторяя: «Прости, прости, прости!» Вот оно, волшебное слово, верно? Разве не это надо говорить, когда провинился? «Прости» – и тебя простят!

Только его никогда не прощают.

Мать тащила мальчика вниз, в подвал. Чтобы наказать. Пусть посидит в темном месте и подумает о том, что натворил. Как будто предыдущие двадцать минут он только об этом и не думал!..

Мальчик слыхал, что другие родители лупят детей. Робби из их класса как-то раз рассказывал, что отец снял с него штаны и отвесил сотню ударов ремнем!

Но папа с мамой никогда детей не били. Бить неправильно. Наказание должно воспитывать.

Мама всегда говорит: сиди и думай, что ты сделал не так.

В подвале есть чуланчик для метел. Темное место посреди темного места. Святая святых тьмы.

«Мама, пожалуйста! Пожалуйста! Прости! Я уже подумал, мамочка! Я все понял! Я никогда больше не буду! Я извинюсь перед миссис Палмер! Я никогда, никогда, никогда больше не буду! Прости!»

Она втолкнула его в чулан и захлопнула дверь, а затем заперла на задвижку. Ее шаги стихли, хлопнула дверь подвала наверху. В тесном чулане пахло стиральным порошком, пылью, паутиной и кошмарами.

Мальчик рыдал, бился всем телом в дверь, вопил отчаянно и надрывно: «Прости, прости, прости!»

Никто не отвечал ему. Вокруг стояла тьма – такая непроглядная тьма, словно он ослеп.

Ему часто приходилось думать о своем поведении. Но пахло здесь всегда одинаково. И всегда вокруг смыкалась тьма, а из тьмы подступал ужас.

Зачем миссис Палмер позвонила маме? Можно было просто задернуть шторы. А если ей не нравится, что он за ней подглядывает, – просто поговорить с ним. Он бы ее послушался. Зачем жаловаться? Это из-за нее он оказался здесь! Она во всем виновата!

Во тьме ему оставалось только слушать. Шаги матери наверху. Звон телефона. Радио откуда-то издалека – треск помех и обрывки музыки.

Третья суперспособность – острый слух.

А сейчас ему потребуются все суперспособности, какие только есть.

Потому что из тьмы приходят чудовища.

Глава 20

Сан-Анджело, Техас, среда, 7 сентября 2016 года

Зои чертовски устала. После того как Тейтум вчера ни с того ни с сего полез в бутылку, она поужинала одна и долго пыталась уснуть, однако сон не приходил. Бентли все вспоминала их разговор, пыталась понять, отчего же Тейтум так разозлился. В конце концов пришла к выводу, что он просто идиот, как и все мужчины федеральные агенты, да, пожалуй, и мужчины вообще. Наконец ей удалось уснуть, но еще до рассвета Зои подскочила: приснился кошмар про Андреа. По счастью, через дорогу от мотеля стоял «Старбакс», и к тому времени, как позвонил Тейтум и сухо сообщил, что едет в участок и может ее подвезти, она успела выпить «гранд американо».

Поездка в отделение полиции была короткой и напряженной. Тейтум всю дорогу молчал с каменным лицом. Несколько раз Зои пыталась заговорить о том, какой стратегии им придерживаться в отношениях с полицией Сан-Анджело. Он отвечал так сухо и неласково, что она в конце концов умолкла и решила в дальнейшем передвигаться по городу на такси. А если шеф Манкузо пожалуется на дополнительные расходы, Зои ей скажет: «Попробуй-ка сама поездить с агентом Греем!»

На входе в отделение их перехватил лейтенант Дженсен – в новом с иголочки костюме, сияющих ботинках, с прической волосок к волоску.