Я ем города, морями запиваю (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

Болельщики воспрянули духом. Совсем немного времени назад они приуныли и смирились с тем, что их футболисты сегодня будут биты. И вдруг, на последних минутах, такой неожиданный и донельзя приятный сюрприз. И финал в Базеле вдруг стал чуточку ближе.

Разъяренный Бесков убрал с поля Данилу и отправил его сразу в раздевалку, но все, чем успел отметиться Ларин, это разыграть с центра. И практически сразу после этого валлийский арбитр дал протяжный свисток: время истекло.

— Убью гаденыша! — подорвался со скамейки Бесков, отшвырнув далеко в сторону мохнатый плед, в который он кутался на протяжение всего матча. И размашисто двинулся к тоннелю. — Победную игру ведь из-за него просрали! Это ж надо было такой обрез устроить.

— Константин Иванович, успокойся, — буквально повис на нем Голодец. — Ты не прав! Чего из Малого козла отпущения делаешь? А гол он зато какой забил? И пас Еврюжихину выдал. Остынь, с кем не бывает.

— Отцепись, — насупился старший тренер. — Этого бездаря защищать не нужно. Он команде вредит! Ну да ладно, сейчас решим, куда его отправить. Где там у нас динамовские коллективы имеются?

Глава 8

1969 год. Апрель. Кельн — Москва

В длинной, разделенной на восемь кафельных кабинок душевой стадиона молча мылись футболисты московского «Динамо». Из-за стены доносились отдаленные отголоски взрывов хохота и веселые крики — там праздновали победу их сегодняшние соперники. А здесь царила почти траурная тишина. Слышался только плеск и легкое гудение струй воды, да иногда что-то протяжно булькало и урчало в трубах.

— Малой, завязывай, а то скоро жабры появятся, — негромко позвал Данилу Маслов. Но молодой нападающий неподвижно стоял в своей кабинке под льющейся водой, уперевшись руками в стену и никак не отреагировал на его слова. — Как знаешь, — тихонько вздохнул Валерий и вышел.

Скоро Мельник остался в душевой один. Он тупо пялился в некогда белую, а сейчас покрытую мыльными разводами плитку. Мысли в голове ползли неторопливо, тягуче. Неужто все? Сказка кончилась, занавес. На поклон можно не выходить. Что там кричал Бесков вслед после замены: отправит в Ху…во-Кукуево? Что ж, с него станется. В принципе, повод имеется. Слабенький, но все же. Особенно, если в ответном матче не сумеют отыграться. Черт, а он будет для него — ответный матч-то? Или по прилету в Москву отправят сдавать форму и бутсы. И тогда опять перед ним появится ненавистная рожа того сержанта в казарме: «Что, игруля, набегался? А иди-ка ты сортиры драить!»

Внезапно Данила почувствовал некий дискомфорт. Знаете, когда на вас кто-то пристально смотрит долгое время, иногда на это реагируешь, буквально кожей ощущаешь чужое внимание. Мельник нехотя повернулся, закипая. Если опять кто-то из одноклубников, пошлю в пешее эротическое путешествие, решил он.

Оп-па, неожиданно! Прямо за его спиной, перед кабинкой стояли Бесков и Голодец. Старший тренер вместе с помощником пристально разглядывали игрока. Так, словно призовую лошадь перед скачками. Или как дефицитный товар в магазине перед покупкой. Придирчиво и детально. Даниле стало несколько неуютно. В самом деле, что за извращения? Парень стыдливо прикрыл руками пах и повернулся вполоборота. Дурацкое какое-то состояние, неприятное.

— Чего?! — буркнул Мельник агрессивно, пытаясь скрыть свое смущение. — Чего уставились? Дайте домыться!

«Отцы-командиры» молча развернулись и потопали к выходу.

— Я ж говорил тебе, Костя, — донесся до Данилы голос Адамаса Соломоновича. — Нет, ты видел, у него ж не только ноги, у него яйца синие! Всего отмудохали. А ты набросился!

Константин Иванович промолчал.

И что это было? «Таракан» решил отмазать его перед главным? Похоже. Только даст ли это нужный эффект — Бесков непредсказуем. Кто знает, что у него в голове в следующую секунду перемкнет? Вон, недавно Олега Иванова аж в Барнаул выкинул. «Европа», кстати, тоже рядовой был. Вызвал в тренерскую, а у него там на стене древнючая карта со всеми северными лагерями ГУЛАГа — чуть ли не времен Берии — и медленно так по ней пальчиком водит: «Куда ж тебя отправить, голубь сизокрылый?» — Так и дополз начальственный ноготок до Алтая, где команда мастеров их спортобщества имеется. — «Рядовой Иванов, второй год службы проведешь здесь!»

И нет теперь Олежки в команде. Вот так просто.

В Москве Бесков распустил команду по домам. Велел на следующее утро всем собраться в Новогорске и величаво отбыл. С Мельником не разговаривал. Ладно, будем посмотреть. Только завтра. А сегодня…

…Обычно, артисты освобождаются после вечернего спектакля не сразу. Пока снимут грим, пока переоденутся. Потрепятся чутка, обсуждая прошедшее выступление, перемоют друг дружке косточки, то да се. В общем, ждать замучаешься. И ведь не отойдешь — запросто можно пропустить нужного человека.

Малявина выпорхнула на улицу веселая, пальто нараспашку, с большой охапкой цветов в руках. Вместе с нею шли еще две актрисы — фамилий их Мельник не помнил. Они оживленно переговаривались и весело над чем-то смеялись. Задержались ненадолго, раздав несколько автографов самым преданным поклонникам, и неспешно двинулись по улице в сторону ближайшего метро.

— Не уезжай, командир, — попросил Данила водителя такси и решительно полез наружу, заступая дорогу девушкам. — Валя, привет! Можно тебя на минуточку?

Малявина остановилась и недоуменно вгляделась в него. А потом узнала футболиста и на лице ее заиграла лукавая улыбка.

— А, это ты. Вернулся уже из своей поездки? Где на этот раз свой дурацкий мячик пинал?

— В Германии, — криво усмехнулся Данила. — Есть там такой занятный городишко под названием Кельн. Может, слыхала?

— Неужели в самом Кельне? Вот это да! — ахнула одна из подружек Малявиной. — Это ведь там знаменитый собор. Ну, тот, что несколько сотен лет строили. Правильно?

— Вроде бы, — пожал плечами Мельник. — Не интересовался, если честно. Да и когда — у нас сплошные тренировки были. А после них одно желание: в гостиницу добраться и завалиться отдыхать. Ни рук, ни ног не чувствуешь. А потом автобус, стадион, матч. И обратно. В Союз.

— Да как ты? — задохнулась от возмущения девушка, сверкая глазами. — Как ты мог? Это ведь один из мировых шедевров культуры! Вот чурбан. Валентина, как ты можешь общаться с этим неотесанным варваром? Куда только смотрит динамовская комсомольская организация? — А ничего, кстати, девочка, интересная. При других обстоятельствах обязательно постарался бы ее склеить.

— А мы с ним культуру мало обсуждаем, — усмехнулась Малявина, поглядывая на Данилу немного искоса. Вроде бы равнодушно. Но так, что парень едва сдержал совершенно животное желание схватить ее, забросить на плечо и уволочь куда-нибудь в уголок потемнее и, желательно, без свидетелей. Ох и хороша, чертовка! — Ладно, девочки, до завтра.

Она расцеловалась с подругами и, решительно тряхнув роскошной гривой волос, подошла к Мельнику.

— Куда едем? Учти, я жутко проголодалась. И ужасно хочу шампанского. Сумеешь организовать? — И тон капризной избалованной стервочки. Ох, держите меня семеро, я ее прямо здесь сейчас изнасилую!

— Легко!

— Эй, парень, — кто-то окликнул Данилу и тот нехотя обернулся. Какой-то смутно знакомый мужчина стоял перед ним с искаженным от гнева лицом. — Давай-ка отойдем. Разговор есть. — Он решительно схватил юношу за рукав и потянул в сторону. Ощутимо пахнуло спиртным. Мельник невольно поморщился. Хуже только смесь перегара и папирос.

— Паша? — удивленно вскинулась Малявина. Голос ее резко поменялся. Сейчас в нем уже не слышно было капризных ноток. Удивление, гнев, страх…— Что ты тут делаешь? Мне казалось, мы все давно выяснили.

— Не твое дело, — грубо бросил Павел. — Мы сами разберемся.

Арсенов, сообразил футболист, муж нынешний. Но, вроде как, в прошлый раз Валентина сказала, что они разводятся. И что давно уже не живут вместе. Однако, судя по поведению супруга, тот придерживается совсем иного мнения на эту ситуацию. И что теперь делать? Махать кулаками, выясняя, кто имеет больше прав на женщину? Пошло как-то. Словно в дешевой пьеске.