Запретная стена - Серж Брюссоло

Судя по всему, эти размышления доставляли ему какое-то извращенное удовольствие. Нат же с тревогой поглядывал на потолок, весь исчерченный извивающимися среди сталактитов трещинами. Всякий раз после такого разглядывания он задумывался — а что, если этот выживший из ума старик отчасти прав? Стеллажи с мертвецами в самом деле образовывали колонны, на которых стоял весь город. С некоторой натяжкой можно было сказать, что мертвые держат живых на своих плечах.

— В древние времена, — бурчал Барнабас, — здесь была шахта, и все это дерево шло на изготовление опор. Когда-то у меня под началом было пятьдесят человек, но все они смылись, как только были установлены первые стеллажи.

Если Барнабас не был занят бальзамированием трупов, он развлекал себя рыбалкой. Однажды он повел Ната за собой в скалы, окружающие полость пещеры, и указал ему на небольшое мутное озерцо.

— Оно сообщается с грязевым океаном, — пояснил он. — И там на дне полно всякой всячины. Хлам из далекого прошлого. Если удачно забросить удочку, иногда можно вытащить всякие странные штуки. Занятно, да и время помогает скоротать. Хочешь попробовать?

Они уселись вдвоем на краю мутной воды и забросили лески, снаряженные на конце тяжелыми свинцовыми грузилами и кошками с торчащими во все стороны крюками.

— Вот увидишь! — хмыкнул старик. — Уморительное занятие.

Пока они ждали улова, Барнабас рассказывал, что ему не раз случалось вылавливать какие-то непонятные устройства с множеством кнопок.

— Эти ребята, — ворчал он, — похоже, были сами не свои до кнопок! Уж можешь мне поверить! Куда только их не приделывали! Надо понимать, они жили в окружении разных хитрых машин, которые все делали за них. Бездельники они были, вот что. А поскольку они целыми днями не выполняли никакой работы, их мышцы превращались в кисель. Хилый был народ, не сильнее ребенка; только и хватало силенок, чтобы на кнопки давить. Проводили все время, уставившись в коробки с цветными картинками. Что за дурацкая жизнь?

Нат молча слушал. Отец когда-то рассказывал ему, что многие века назад Алмоа заселили их далекие предки, прибывшие с планеты под названием «Терра». Он знал, что это историческая истина, и все же она с трудом укладывалась у него в голове.

В тот день они извлекли со дна какую-то странную штуковину, которую долго вертели так и этак, придумывая самые фантастические гипотезы относительно ее назначения.

— Ради всех демонов тумана, — сказал наконец Барнабас, — каким же нужно быть психом, чтобы изобретать подобные глупости. Меч, сковородка, шлем и вилка — вот это настоящие, полезные изобретения! Не то что эти… эти машинки!

И он с отвращением запустил таинственный предмет обратно в воду.

Прошло еще две недели, и положение сильно осложнилось.

Нат как раз шел по проходу, разделяющему два соседних стеллажа, как вдруг послышался ужасающий треск. Подняв глаза, юноша завопил от страха, увидев, как одна из уложенных на полку мумий вдруг согнулась и резко села, как будто очнувшись от ночного кошмара. В следующую секунду гудронная статуя взорвалась, окатив его осколками застывшего битума и клочьями пропеченной плоти. Оглушенный ударной волной, Нат потерял равновесие и упал. Но его тут же вернули к реальности вопли Барнабаса, который, склонившись над остатками трупа, придирчиво их осматривал.

— Чертов неуч! — бранился старик. — Ты его плохо вычистил. От разложения его раздуло газом, вот он и лопнул! Я же говорил тебе, не оставлять внутри ни одного органа… Если об этом станет известно, моя репутация погибла!

Охваченный яростью, он бросился на Ната, осыпая его злобными пинками.

— Проваливай! Вон с глаз моих! — верещал он. — Я тебе готов своими руками башку оторвать!

Нат предпочел отступить, не пытаясь обороняться. Не будет же он, в самом деле, драться со стариком!

Увы, в последующие часы еще три мумии покинули свои погребальные ложа. Одна из них взорвалась, а две другие лопнули снизу доверху с леденящим душу треском. Тут уж Барнабас окончательно взбесился и принялся швыряться в Ната камнями, прогоняя его вон с кладбища.

Юноше пришлось искать себе убежища среди скал в дальнем конце пещеры.

«Ерунда! — подумал он. — Просто пережду немного, пока он успокоится».

Но не тут-то было. Гнев Барнабаса никак не остывал, и каждый раз, когда Нат выказывал намерение вернуться в некрополь, тот хватался за лук и начинал поливать своего бывшего помощника стрелами. Сила тяжести сильно ослабляла их убойную силу, и все равно ему удалось ранить юношу в левое плечо.

— Ты меня опозорил! — ревел он. — Это оскорбление можно смыть только кровью! Я тебя все равно убью, дай только время!

Такой оборот событий начал всерьез тревожить Ната. Все мумии, над которыми он работал с момента своего прихода на кладбище, взрывались одна за другой от внутреннего разложения. Должно быть, он и впрямь допустил какую-то серьезную ошибку в процессе бальзамирования, но ведь он был всего лишь начинающим в этом деле и, на его взгляд, мог рассчитывать на какое-то снисхождение со стороны Барнабаса. Вместо этого старик днями напролет причитал по поводу своей поруганной чести и подогревал собственную злобу неоднократным обращением к кувшину с самогоном.

По ночам Нат не смыкал глаз, боясь, что Барнабас подкрадется к нему во сне и перережет горло.

К счастью, вскоре снова послышался зон погребального колокола, сообщая о прибытии очередного усопшего. Через пять минут по пещере прокатился грохот несущейся по рельсам вагонетки.

Притаившись за камнями, Нат внимательно прислушивался к монологу Барнабаса, который, как и большинство людей, проводящих все время в одиночестве, приобрел привычку комментировать каждое свое действие вслух. Из его ворчания он наконец понял, что останки принадлежат дозорному Тарагосу Бледному, безвременно скончавшемуся во время несения службы.

Воспользовавшись тем, что Барнабас занялся подготовкой тела к мумификации, Нат прошмыгнул между стеллажей к выходу. Решение было принято: если он не хотел, чтобы старик сделал ему какую-то пакость, надо было уносить ноги. Сунув под мышку узелок со своими скудными пожитками, он бросился в туннель и стал выбираться к выходу наружу со всей возможной скоростью. На этом его работу в качестве подмастерья похоронных дел мастера можно было считать законченной.

Когда он оказался на пороге бывшей шахты, дневной свет ударил его по глазам, так что ему пришлось повязать лицо тряпкой, чтобы не ослепнуть. Дрожа от холода, он натянул всю одежду, которая была у него с собой. Свистящий над равниной ветер показался ему ледяным.