Маска - Сабина Мартин

Раймунд запретил ей выходить из пещеры. Но сколько еще ей ждать? Не могли же люди де Брюса искать ее вечно! Прошло так много времени. Несколько дней. Или недель. Нет, это невозможно, ей так только кажется.

Мелисанда набрала немного воды, сделала глоток и поняла, что она застоялась. Хлеб пах отвратительно, девочка поморщилась и бросила его в огонь. Перед ней лежал небольшой камешек с острыми краями. Она подняла его, сжала в руке, а потом изо всех сил швырнула в стену.

Раймунд — всего лишь палач. Глупый палач, который не умеет ни читать, ни писать. Почему она должна слушаться его? Ее родители погибли. Нет никого, кто мог бы ей указывать. Ненадолго выйти на солнце, вдохнуть свежего воздуха… Она не глупее де Брюса, никто ее не увидит, и, прежде чем палач вернется, она уже будет сидеть тут, у костра.

Мелисанда отправилась в путь. Она прошла по коридору, в котором скрылся Раймунд. Слабый свет костра падал туда, но уже через пару метров проход сворачивал налево. Мелисанду окружила тьма. Девочка медленно опустилась на четвереньки и поползла вперед. Она чувствовала себя грязной — и не только из-за того, что выпачкалась в грязи. Ей пришлось убить человека, его кровь была на ее одежде. А еще она коснулась палача… И она не смогла сдержать обещания, данного умирающей матери. Гертруда погибла. Все погибли.

Нужно сосредоточиться на пути, нельзя позволить отчаянию проникнуть в душу.

Упираясь правой рукой в землю, она ощупывала левой пол впереди себя, пытаясь найти преграды или выбоины. Если путь был свободен, Мелисанда подтягивала сначала одно колено, потом второе. Опереться — ощупать пол — подползти.

Мелисанда заставляла себя дышать размеренно. Она не боялась закрытых помещений. Напротив, дома она часто забиралась в сундуки или пыталась спрятаться за шкафом, который отец привез с севера. Это было странное сооружение: три сундука, поставленные друг на друга, с дверцами впереди и без крышки сверху. Однажды Мелисанда чуть не перевернула этот шкаф, чем так напугала маму, что та отпустила девочке пощечину. Щека потом горела целый день. О, сейчас Мелисанда многое отдала бы за то, чтобы получить взбучку от матери!

Девочка протянула руку вперед и застыла как громом пораженная. Она коснулась чего-то влажного и холодного. И оно шевелилось! Жаба? Ящерица?

Она слышала о живущих во тьме существах, исполнителях воли дьявола. Когда-то мастера-пекаря Кунца нашли мертвым, а на его груди сидела жирная жаба. Мастера похоронили, а над злобной жабой провели судебный процесс, приговорили ее к смерти и прилюдно повесили.

Мелисанда сделала глубокий вдох и осторожно поползла вперед, всматриваясь в темноту. Когда от напряжения у нее заболели глаза, она остановилась и зажмурилась. Постепенно боль в глазах утихла. «Нужно ползти, зажмурившись, — поняла девочка. — Все равно тут ничего не видно». Опереться — ощупать пол — подползти. Опереться — ощупать пол — подползти. Снова и снова. Спустя, казалось, вечность, Мелисанда добралась до конца туннеля. Она осторожно поднялась и принялась ощупывать камень, преграждавший ей путь. Вскоре она нашла засов, такой же, как и с другой стороны. Девочка открыла тайный проход, но сдвинуть с места камень было нелегко: вначале он не поддавался. Похоже, палач обладал сверхъестественной силой, раз сумел отодвинуть этот валун. Может быть, то, что о нем говорят люди, правда? Мелисанда поднатужилась, изо всех сил толкнула камень, и он сдвинулся. В пещеру хлынул лунный свет. Девочка просунула руки в образовавшийся проем. Она стояла в тени, ей не приходилось даже щуриться, чтобы привыкнуть к свету. В лицо пахнуло теплым свежим воздухом. Еще немного, совсем немного. Вскоре ей удалось отодвинуть камень настолько, что она смогла выбраться наружу. Глубоко вдохнув, она вернула камень на место, и он легко поддался. Мелисанда была свободна. Наконец-то.

Оглядевшись по сторонам, девочка обнаружила, что путь ей преграждают ветки: все вокруг было покрыто густым кустарником. Чтобы пробраться сквозь заросли, скрывавшие потайной вход в пещеру от любопытных взглядов, ей пришлось встать на четвереньки. Но затем она выпрямилась и, пройдя пару шагов, оказалась на краю обрыва. Внизу раскинулась долина, в водах Неккара отражалась луна, свежий летний ветерок пах цветами.

По щеке Мелисанды скатилась слеза: девочке вдруг открылась красота реки, луны, леса. Ее тело, душу, разум наполнила животворящая сила.

— Господи, Отец Небесный, ничто не может превзойти Твое творение. На все воля Твоя. Ты мой пастырь, не дай мне сбиться с пути. Твоя доброта безгранична, мудрость непостижима. Ты был всегда и будешь всегда. Дай мне сил и мудрости все сделать правильно. И передай моим близким, которых Ты забрал к себе, что все будет хорошо. — Мелисанда сама выдумала слова молитвы, и ей это понравилось. Молитва не походила на те, что она читала прежде.

Сев на землю и поджав ноги, она посмотрела вверх. Среди крон деревьев блестели звезды.

— Скажи мне, как поступить. Должна ли я убить Оттмара де Брюса, как хотела моя мама? Или мне послушать Раймунда? Или вообще сбежать из Эсслингена? Господи, прошу, подай мне знак!

Мелисанда принялась считать удары сердца. Она решила, что, если Господь не подаст ей знак до трехсотого удара, нужно будет сделать этот выбор самостоятельно.

Когда она досчитала до ста восьмидесяти шести, в пяти локтях от нее пробежал заяц. Заметив девочку, он остановился, встал на задние лапки и замер. А потом, будто что-то спугнуло его, помчался прочь, вниз по склону холма.

В тот же миг Мелисанда услышала крик. Ей почудилось, что это демон обрушился с неба, настолько огромна была ночная птица, больше самой Мелисанды. От ее крика у девочки волосы встали дыбом. Смертоносная птица обернулась совой — ее глаза горели желтым, как сера в преисподней, откуда она выбралась.

Да, это знак! Нужно было лишь разгадать эту загадку. Что же хотел сказать ей Всевышний? Заяц мог спастись, только спрятавшись в норе. Ему нужно было вернуться на вершину холма, где земля была ровной и его длинные лапы могли дать ему преимущество. Только так он сумеет спастись от врага. Спускаясь в долину, он обрекал себя на смерть. Как говорил Давид: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя»[8].

О да, Мелисанда умела толковать знамения, ее учила этому мама. Девочка вздохнула. Господь говорил с ней ясно и отчетливо. Сегодня ночью она была этим зайцем, и ей нужно было скрыться от де Брюса и его приспешников, а потом, когда наступит время, стать посланником смерти, сбросить убийцу в ад.

Мелисанда почувствовала, как ее душу наполняют спокойствие и уверенность. Она была не одна. Господь говорил с нею.