Шпионы и все остальные - Данил Корецкий

Он почесал бородку.

— Ну, я имею в виду, что, конечно же, ни хрена! Ни хрена, точно! Да плевать я хотел на ее кокс! Семен Романович, расслабься! Это я пошутил! Ха-ха! Вы под моей охраной, все будет четко!

— Я уже расслабился, — проговорил Семен Романович. — Кажется, я никогда не чувствовал себя таким расслабленным.

— Мамочки, у меня сейчас голова взорвется, — сообщила Маша. — Хочу обратно в Кингстон. На Ямайку. Срочно.

— А почему мы не ездим на красной «Феррари», Семен Романович? — сказал Бруно. — Я вас, конечно, дико уважаю, но «майбахов» здесь штук сто, наверное. Вон, стоят, сараи сараями! И почти все черные, как наш…

Вице-премьерская машина, наконец, отъехала. «Майбах» сразу же встал на ее место. Охранники распахнули дверцы, выпуская пассажиров.

— Извините за задержку, Семен Романович, — пролепетал Вася-Альберт. — Здесь сегодня просто дурдом какой-то…

— С начальником охраны объясняйтесь, — холодно бросил Семен Романович.

Бруно Аллегро вышел из машины и важно изрек:

— Отдыхай, Вася! Здесь шеф под моей охраной! Отвалите все, не мешайте работать!

Карлик моментально преобразился. Теперь он уже не пассажир, не светский баловень и балагур, он — личный охранник самого Семена Романовича Трепетова, основного акционера нескольких ведущих российских и зарубежных компаний, председателя совета директоров холдинга «Недра», владельца десятка промышленных предприятий, четырех яхт, двух «боингов», дюжины вертолетов, обширного автопарка, а также вилл, особняков, пентхаузов и даже одного клуба английской футбольной премьер-лиги.

Бруно был «пристяжным» — лицом, сопровождающим хозяина на мероприятиях, куда обычным секъюрити вход закрыт. Рауты всякие, банкеты вроде этого… Черный смокинг, естественно, бабочка, все дела. Работа непыльная: тусуешься где-то рядом, изображаешь из себя светского льва, шуточки отпускаешь, шампань, пивко, девочки, ну и по сторонам тем временем поглядываешь, ясень пень. Если кто-то на хозяина наедет или там хихикать начнет за его спиной, тогда бокалом в глаз, вилку в пузо. Раньше Трепетов обходился без «пристяжного», кстати. Это уже когда Бруно появился, он стал его брать с собой — поскольку масштаб личности, море обаяния, харизма там и прочие дела. А! — ну и, конечно: человек-ядро, чемпион мира по отмудохиванию. По отмудошиванию. По отму… По армрестлингу, короче! За Бруно Аллегро — как за каменной стеной, это всем известно!

— Ба, Семен Романович! Ты, как всегда, опаздываешь! И, как всегда, правильно делаешь!

— О, Машенька, что за чудное платье! Как Кингстон? В Негриле просто сказка, правда?

Налетели. Фраки, туалеты… Фа-фа-фа, тра-та-та. Они все тут друг друга знают. Холодные, уверенные в себе, так что за сто метров одним взглядом сшибут, но когда общаются с равными себе, становятся бесконечно симпатичными, такими свойскими, иногда просто хочется пасть на колени и вслух читать стихи… А иногда — всандалить кирпичом по чьей-нибудь прическе за шестьсот евро.

Горячий полушепот:

— Последнюю новость слыхал, Семен? Макарского все-таки назначают!

— Не может быть! А как же Колтунов? Указ же на него готовили, уже, вроде, на подпись занесли…

— Как занесли, так и вынесли! У меня информация от того, кто выносил.

— Н-да… Видно, Макар занес неслабо…

— А как ты думаешь? От двух триллионов можно большой кусок отщипнуть!

— …Хотела снять ту же виллу, что и в прошлом сезоне, созвонилась-договорилась, чики-чики, все о’кей, а приезжаю — там уже какие-то наркоторговцы живут, натуральные убийцы! Все в тату, дреды до самой жопы висят, и смотрят так на меня с ухмылочкой! Я просто в шоке! Представляешь, Негрил буквально за год превратился в помойку!..

— К счастью, я на «Оборонэкспорт» не работаю, мне эти два триллиона до жопы. А что там по Цыбину? Будет соглашение?

— По соглашению, похоже, опять проблемы, Сем… Цыбин ни в какую со своими двадцатью пятью процентами… Говорили, здесь вице-премьер должен быть, может, через него продавить это дело, как думаешь?

— …Монтего еще больмень, а Негрил — жопа! Теплый мохито — двадцать баксов! Жирные американские старухи в обнимку с местными подростками! Я думала, блевану там прямо на месте!

— …Вице-премьер где-то здесь, мы из-за него битый час простояли в очереди на парковку. Ладно. Попробую взять «Витька» за яйца, он теперь мой должник вроде как… А Цыбин где?

— …Но, блин, как только приземлилась в Шереметьево, как вот ехала сейчас по Олимпийке, смотрела на все это унылое говно, ой, думаю, ну дурная я коза, ну какого пыра я оттуда уехала?!

— …Цыбин в Норильске, он шампанское не пьет!

— …Кстати, шампанское. Я думала, будут наливать еще у входа. Или я просто не заметила? Вот нажрусь, как свиноматка, че-есслово!

— …Ой, Маша, а кто это с такой няшной бородкой? Это тот самый Бруно? Который по телику дрался?

— Ага. Милый, правда? Имидж ему я сама выбирала по каталогу, у него раньше такая страшная пиратская бородища была, ты не представляешь! А он еще целый день от меня прятался, говорит: под х…а обрить меня хочешь, сбегу на фиг!

— Ха-ха-ха! Маленький, а злой! Как он этому пижону заехал! А правда говорят, что у него… Ну, это… По колено?

— Ну, не совсем так, конечно… Но очень необычно…

— Ой, я так тебе завидую, Маш! Я себе такого же хочу-хочу!

При этих словах Бруно не выдержал. Глянув снизу вверх на Машину собеседницу — кудрявую даму (или девушку, или старуху, хрен их поймет!) в чем-то серебристом и обтекающем, как рыбья чешуя, он рявкнул:

— Меня все хотят! Становись в очередь, дура, будешь восемнадцатой с краю!

Дама приоткрыла маленький детский рот и покраснела. Маша закатила глаза.

— Бру-уно, ну как тебе не стыдно? Ты грубишь заслуженной артистке России!

— И лауреату премии «Овация»! — напомнила заслуженная артистка.

— Блин, и лауреату к тому же! — Маша рассеянно посмотрела на свои ногти и полезла в сумочку за пилкой. — Ну ты, блин, вообще!

— А пусть не пристает! — огрызнулся Бруно. — Я при исполнении, между прочим! Нечего всякое фуфло толкать под руку! Арестую, и все дела!

Для пущей важности он подул в спрятанный на лацкане пиджака микрофон и сказал:

— Пятый, как слышишь? Следить за обстановкой в оба глаза! Вот так!

В этот момент был, наверное, подан некий невидимый знак, и вся публика потянулась в фойе. Там стояли роскошные черно-белые диваны, пиликали скрипки, а прямо по центру высилась огромная многоэтажная пирамида из бокалов. Бокалы, как тут же убедился Бруно, были пусты. Зато рядом с пирамидой он заметил грустного лохматого ребенка во фрачной паре.

— Пушистик, это ты весь шампань выпил? — строго спросил Бруно. — Что ты здесь вообще делаешь?

— То же, что и ты, — промямлил лилипут. — Охраняю, типа того…

Бруно расхохотался. Пушистик (он же Пушкин) в свое время был эскорт-боем для богатых московских клиентов обоего пола. В свои тридцать с лишним он был еще ниже Бруно, имел хрупкую фигуру подростка, тонкое одухотворенное лицо без малейшего признака растительности и с первого взгляда походил на учащегося детской музыкальной школы. Юного скрипача, к примеру.

— Пушистик, мать твою! Охранник! Да на тебя любая болонка гавкнет — ты в обморок ляжешь!

— Возможно. Но ты просто не владеешь ситуацией, — томно молвил Пушистик. — Сейчас маленькие люди — модный тренд сезона. Как плетеные сумки от Дольче и Габбана, как сапоги со стразами, крупные воланы, принты с природными мотивами…

— Короче! — перебил его Бруно.

— Ну, после той передачи, где ты кулаками махал, вообще такое началось! Ужас!

Пушистик округлил глаза.

— Меня пригласил один крупный банкир, спросил, какими видами единоборств я владею. Они теперь считают, понимаешь, что все маленькие люди очень хорошо дерутся… Я тогда в шутку сказал, что у меня черный пояс по кама-сутре. Он говорит: хорошо. Главное, говорит, чтобы боялись… Но сейчас они этой игрой увлеклись… «Белоснежка и семь гномов»… Вот я там и отрабатываю.

Пушистик неожиданно схватил Бруно за полу пиджака, помял между тонкими пальцами.

— Хороший смокинг. Английское сукно. Ральф Лоран?

— Чего? А х…й его знает! Машка в Лондоне купила!

— А мне перешивали хозяйский, — с разочарованием признался Пушистик. — Точнее, его сына. И все равно в паху великоват, топорщится. Как, сильно заметно?

— Огурец туда положи, все будет нормал! — посоветовал Бруно. — Ладно, я пошел, вон, Романыч без меня скучает.

Он сделал хозяину знак: все под контролем, не беспокойтесь! Тот, похоже, не обратил внимания. Трепетов разговаривал со своими дружками-партнерами из «Недр», продолжал обсуждать последние новости. Машка в окружении подруг развалилась на черно-белом диване, изнемогала от мигрени, приходящей в упадок Ямайки и уныло-говенной Москвы.