Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

Валентин взял его. Углы письма выглядели лишь слегка помятыми, так что дворецкому не посчастливилось узнать его содержание.

– Вероятно, от леди Марии Квентон, – предположил маркиз, поднося послание к носу и нюхая его. Никакого запаха. Хм. Возможно, это от Лидии.

– Я не стал бы держать пари на этот вариант, милорд, – заметил дворецкий. – Вы желаете выпить чая?

Распечатывая послание, маркиз вручил бутылку кларета Хоббсу свободной рукой.

– Открой мне ее, хорошо? – попросил он, направляясь в библиотеку, чтобы в одиночестве прочитать послание.

Вступление, написанное, как и остальное письмо, экономным, аккуратным почерком, было кратким и по существу.

Деверилл,

Согласно календарю Элинор, она приняла приглашения на следующие мероприятия.

Маркиз поднял глаза и потянулся за сигарой.

– Ты, должно быть, шутишь, Мельбурн, – пробормотал он, снова усаживаясь в кресло. Но, судя по краткому, детальному списку мест, дат и часов, герцог был в высшей степени серьезен. Валентин пропустил все, начиная с «леди Делмонд – вышивание» до конца письма.

Большинство из этих выходов не потребуют твоего присутствия, но как ты можешь видеть, существует много незаполненного времени между ними. Вот где ты должен быть рядом с ней.

Мельбурн.

Первой мыслью Валентина было, разорвать послание на мелкие кусочки и бросить в огонь. Однако, в самом низу листа крупными буквами Себастьян нацарапал: «ТЫ МНЕ ДОЛЖЕН».

К счастью, Хоббс выбрал этот момент, чтобы поскрестись в дверь библиотеки и войти со стаканом кларета на подносе.

– Что-нибудь еще, милорд?

– Да. Принеси мне целую бутылку, – когда дворецкий вышел, Валентин еще раз просмотрел список мероприятий Элинор. – Тебе бы лучше разорвать мою чертову бумажку после этого, Мельбурн, – прорычал он, делая глоток кларета.

Пустые места в расписании девушки займут все его свободное время и еще немного сверх того. Кроме того, ему придется выслеживать ее так, чтобы это было незаметно. Если Элинор осознает, что он действует как ее порочный ангел-хранитель, то она никогда не простит его, а по каким причинам – имело для него значение.

Так как, согласно ее календарю, запланированным событием на этот вечер был обед с леди Барбарой Хаусен и ее семьей, то у маркиза было время до бала у Хэмптонов, чтобы решить, что он собирается делать. И, конечно же, посещение этого относительного скучного мероприятия означало, что он пропустит все то грешное и распущенное, что будет происходить в этот же вечер на частной вечеринке лорда Белмонта.

Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и Валентин улыбнулся. Элинор вне всякого сомнения представит завтра вечером еще одно творение мадам Констанцы. Он надеялся, что это будет что-то красное.

– Нелл, уже почти восемь часов! – голос Закери донесся из-за двери спальни. – Ты, наконец, готова?

Элинор снова повернулась к зеркалу. Платье прибыло только час назад, а на то, чтобы привыкнуть видеть себя в нем уйдет примерно в десять раз больше времени.

– Господи, – пробормотала она, пробежав пальцами вдоль низкого выреза малинового платья, которое едва прикрывал ее грудь. – Я чувствую себя практически голой.

– Вы не услышите возражений от меня, миледи, – вставила Хелен, набрасывая серебристую шаль на плечи хозяйки. – Но что скажут ваши братья?

Она уже размышляла об этом. Существует соглашение или нет, Элинор никогда не выйдет за дверь без того, чтобы они не потребовали показать, что на ней надето. И будет еще хуже, если она скажет им, чтобы они не сопровождали ее на бал.

– Думаю, время пришло. Пожалуйста, поставь Закери в известность, что мы попробовали холодные компрессы и фиалковые нюхательные соли, но моя голова все еще ужасно болит, поэтому я никуда не поеду сегодня вечером.

– Вы хотите, чтобы я сказала ему это? – пискнула Хелен.

– Я не могу этого сделать, – прошептала Элинор в ответ. – И передай это, пожалуйста, немедленно, пока он не сломал дверь.

Она спряталась так, чтобы ее не было видно из дверей, пока Хелен делала то, о чем она попросила. Следуя соглашению, она должна была, пританцовывая, выйти через парадную дверь, одетая в то, что сама выбрала, и забраться в чей-нибудь экипаж, ничего не объясняя до тех пор, пока не будет готова к последствиям. На самом же деле девушка была совершенно уверена, что ее соглашение – это просто лист бумаги, и что в непробиваемых головах ее братьев сидит двадцать один год сверхопекунского, надменного поведения. В этом случае лучше всего избавить их от искушения действовать.

Хелен закрыла дверь и повернулась, прислонившись к ней.

– Да сохранят меня святые, я отправлюсь к дьяволу за это, – пробормотала она.

Элинор вышла из своего укрытия.

– Ерунда. Когда я приеду на бал, они поймут, что это была моя затея. Я просто пытаюсь избежать ненужной неловкости, вот и все.

– Да, миледи. Но что мы теперь будем делать?

– Мы будем наблюдать из окна за тем, как они уедут, а затем спустимся вниз, чтобы подождать моего сопровождающего.

Фактически же Элинор заставила наблюдать из окна Хелен, потому что не в ее интересах было, чтобы один из братьев заметил сестру или ее распущенные волосы, перехваченные малиновыми лентами. Они довольно скоро увидят ее на балу – там, где они не смогут ничего сделать ни с ее прической, ни с ее платьем. Девушка предполагала, что хотя ее платья могут вызвать пересуды, но, если судить беспристрастно, они не смогут вызвать скандал, что бы ее братья не предпочитали думать.

– Они уехали, миледи, – через несколько мгновений сообщила Хелен. – Я клянусь, его светлость посмотрел прямо на меня.

– Даже если он и сделал так, это не имеет значения, – нервная дрожь пробежала по позвоночнику девушки. Она собирается совершить это, не взирая на то, чего хочет Мельбурн. Это была свобода и романтика, и это было волнующе, хотя и чрезвычайно действовало на нервы. Элинор ненадолго задумалась над тем, как Деверилл умудряется постоянно поддерживать высокий уровень подобного поведения, без того, чтобы с ним не случился удар.

Женщины поспешили вниз. Стэнтон выглядел так, словно предпочел бы умереть, чем быть ответственным за то, что выпустит девушку из дома. Но Элинор одарила его своей версией пристального взгляда Гриффинов, и дворецкий проглотил то, что собирался сказать. Когда снаружи загрохотала карета, он молча открыл дверь.

Не карета, исправилась девушка, когда вышла на крыльцо. Это снова был гоночный фаэтон.

– Нам будет не нужна компаньонка, – пояснил Стивен, очевидно, прочитав вопрос по ее лицу. Он протянул руку, чтобы помочь девушке забраться на высокое сиденье. – К тому же мы сможем быстро сбежать, если нам это понадобится.