Дорога пыльной смерти - Алистер Маклин

— Вы добиваетесь, чтобы все видели вас в таком состоянии? — Харлоу помрачнел. — Немедленно уходите отсюда.

— Так, хорошо. Продолжайте, продолжайте. Оскорбляйте невинного человека. Вы передо мной... Вернее, я перед вами... — сбивчиво говорил он.

— Как это противно! Трезвый человек не теряет своего лица. Посмотрите же, на кого вы похожи! Возьмите себя в руки и идите прочь!

Харлоу демонстративно оглядел себя.

— Ага! Превосходно! Приятных сновидений, чудная Мэри.

Он повернул к лестнице, преодолел каких-то пять ступенек и резко остановился, столкнувшись внезапно с Даннетом. Мгновение оба глядели друг на друга с равнодушными лицами, потом брови Даннета удивленно поднялись. Когда Харлоу заговорил, его голос был абсолютно трезв.

— Идемте, — тоном приказа сказал он.

— "Коронадо"?

— Да.

— Идемте.

Глава 6

Харлоу допил свой кофе — у него уже вошло в привычку завтракать в одиночестве у себя в номере — и подошел к окну. Прославленного итальянского сентябрьского солнца этим утром не было и в помине. Тяжелые дождевые облака закрывали небо, но земля была сухой, а воздух прозрачный — идеальная погода для гонок. Он прошел в ванную комнату, открыл настежь окно, снял с бачка крышку, вытащил бутылку виски, открыл водопроводный кран и добросовестно вылил половину бутылки в раковину. Затем поставил бутылку на прежнее место и обильно обрызгал комнату аэрозольным освежителем.

На гоночный трек он ехал в одиночестве — место рядом с ним в его красном «феррари» теперь редко было занято. Здесь уже были Джекобсон, два его механика и Даннет. Он поздоровался с ними коротко, привычно облачился в рабочий комбинезон, надел шлем и сел за руль своего нового «коронадо». Джекобсон при этом окинул его своим обычным мрачным взглядом.

— Я надеюсь, что уж сегодня-то вы покажете хорошее время в тренировочном заезде, — сказал он.

— Вот как? Я считал, что и вчера прошел круг успешно. Во всяком случае, буду стараться, — кротко ответил Харлоу и, приготовившись к старту, взглянул на Даннета. — А где же сегодня наш милейший шеф? Не помню, чтобы он когда-либо пропускал тренировочные заезды.

— Он остался в гостинице. Занят какими-то делами.

Мак-Элпайн был действительно занят делом, которое в последнее время приносило ему все больше огорчений, но становилось чуть ли не привычным. Он тщательно замерял в этот момент количество оставшегося запаса алкоголя у Харлоу. Едва он вошел в ванную комнату Харлоу, как сразу понял, что проверка уровня виски в бутылке будет простой формальностью: распахнутое окно и пропитанный освежителем воздух яснее ясного свидетельствовали, что это излишняя операция. Тем не менее Мак-Элпайн проделал все, что нужно, хотя и знал почти наверняка, что именно обнаружит, но когда он вынул из бачка наполовину пустую бутылку, лицо его все-таки потемнело от гнева. Он поставил бутылку обратно, вышел из номера и торопливым шагом, почти бегом миновал гостиничное фойе, сел в свой «остин» и поехал на трек так быстро, что его мчащийся автомобиль прохожие не успевали рассмотреть на всем пути от виллы-гостиницы Чессни до гоночного трека в Монца.

Мак-Элпайн тяжело дышал; когда оказался на обслуживающей станции «Коронадо». Первый, кого он здесь встретил, был собиравшийся уже уходить Даннет. Мак-Элпайн несколько успокоился.

— Где этот негодяй Харлоу? — спросил он грубо. Даннет не торопился отвечать. Ничего не понимая, он только покачал головой, стараясь определить, чем

Джеймс расстроен.

— Ради Господа, где этот алкаш? — Голос Мак-Элпайна дрожал от негодования. — Он не должен ни за что выходить на этот чертов трек.

— А судьба других гонщиков в Монца разве вас не интересует?

— Что вы этим хотите сказать?

— Хочу сказать, что этот записной пьяница показал сейчас на гонке время на две и одну десятую секунды лучше рекордного. — Даннет был словно в ознобе, это по всему было видно, в голове его никак не укладывалась новость. — Невероятно. Чертовщина какая-то!

— Две и одна десятая! Две и одна десятая! — Мак-Элпайн был поражен. — Невероятно! Только подумать! На что это похоже? Невероятно!

— Спросите хронометристов. Они дважды проверяли.

— Иисус!

— Вы вроде бы недовольны тем, что узнали, Джеймс.

— Недоволен. Я расстроен чертовски. Конечно же он остается лучшим гонщиком в мире, однако в решающей обстановке у него не выдержат нервы. Сейчас это не успех гонщика, а его мастерство. Или простая хмельная храбрость. Дьявольская хмельная храбрость.

— Я что-то вас не понимаю.

— Он уничтожил полбутылки виски, Алексис.

Даннет ошеломленно уставился на него.

— Не могу этому поверить, — наконец с трудом вымолвил он. — Может быть, он вел гонку на пределе, но ангельски чисто. Полбутылки шотландского виски? Он бы убил себя наверняка.

— Хорошо еще, что на треке больше никого не было в это время. Вполне возможно, мог бы и убить кого-то.

— Но... но принять полбутылки!

— Желаете пойти и взглянуть на бачок в его ванной комнате?

— Нет, нет. Вы, надеюсь, не считаете, что я когда-либо сомневался в ваших словах? Я просто отказываюсь понимать что-либо.

— Я тоже. Ну и где же наш чемпион мира в данный момент?

— Он сказал, что на сегодня достаточно, и покинул трек. Сказал также, что завтра будет тренироваться на внутренней дорожке и если кто бы то ни было займет ее раньше него, то он прогонит любого прочь. Он сегодня ведет себя заносчиво, наш Джонни.

— Раньше он такого никогда себе не позволял. Это не заносчивость, Алексис, это чертова эйфория. Боже всемилостивый, опять у меня заботы, опять проблемы!

— Вы всегда в заботах, Джеймс.

Попади Мак-Элпайн после всего этого, в эту же субботу, на заброшенную невзрачную маленькую улочку Монца, он убедился бы, что его проблем прибавилось вдвое, если не втрое. По обе стороны тротуара, напротив друг друга, здесь расположились два неприметных кафе. Своими фасадами они очень походили одно на другое: оба обшарпанные, с потрепанными занавесками, с выставленными на улицу столиками, покрытыми несвежими скатертями; одинаково непривлекательными были и скучные голые интерьеры баров. Как обычно в таких кафе, все кабинки были разгорожены и открыты со стороны улицы.

Уютно устроившись друг против друга, у окна в одной из таких кабинок на затененной стороне улицы Нойбауэр и Траккиа сидели перед нетронутыми стаканами. Все их внимание было сосредоточено на кафе, расположенном напротив, где, совершенно не таясь, сидели Харлоу и Даннет, каждый со стаканом в руке, занятые серьезным разговором.

— Ладно, мы их выследили, Никки. Но что из того? Ты ведь не умеешь читать по губам, не так ли? — сказал Нойбауэр.

— Мы просто ждем и смотрим. Если бы Бог дал мне талант читать по губам, Вилли! Как ты думаешь, с чего эти двое вдруг так подружились, если последнее время на публике почти не разговаривали. И с какой стати пришли сюда, на какую-то маленькую тесную улочку, вести задушевную беседу? Наверняка этот Харлоу замыслил что-то очень нечистое. У меня до сих пор ломит шею, когда надеваю на тренировке проклятый шлем. И если он, и Даннет сошлись здесь так, то, будь уверен, оба во что-то замешаны. Ведь Даннет только журналист. Что же задумали журналист и бывший гонщик?

— Бывший! Знаешь ли ты его сегодняшнее утреннее время?

— Сказал тебе — бывший, значит, бывший. Поглядишь, как он завтра на треке провалится, так же как на последних четырех гонках на Гран При.

— Да. Тут какая-то загадка. Почему это он так хорош на тренировках и сгорает на основной трассе?

— Никаких загадок. Все знают, что Харлоу спивается. Он алкаш — думаю, всем это ясно. Хорошо, если он пройдет один, может, три круга. Но восемьдесят кругов на гонках Гран При алкоголик не выдержит, для этого нужны запас жизненных сил, выносливость, реакция, железные нервы. Он сломается. — Траккиа отвел взгляд от противоположного кафе и отхлебнул из своего стакана. — Господи, чего бы я только не дал, чтобы только сидеть сейчас в соседней кабине возле этих двоих!

Вдруг Траккиа положил руку на рукав Нойбауэра.

— Может быть, это вовсе и не нужно, Вилли. Может быть, уже есть уши, слушающие их. Гляди!

Нойбауэр огляделся. Стараясь, чтобы его не заметили, в соседнюю с занятой Харлоу и Даннетом кабину пробрался Рори Мак-Элпайн. Он развязно и картинно нес в руках выпивку. Сел он так, чтобы быть спиной к Харлоу: их разделяло расстояние всего в один фут. Рори поплотнее прижался спиной к перегородке, казалось, затылком даже пытаясь вслушаться в разговор за стенкой. Вид у него был при этом такой, будто он готовился сдавать экзамен на мастера шпионажа или двойного агента. Между прочим, он действительно обладал талантом наблюдать и подслушивать, оставаясь незамеченным.

— Как ты считаешь, что этот юный Мак-Элпайн затевает? — спросил Нойбауэр.

— Здесь и сейчас? — Траккиа развел руки. — Что угодно. Одно ты должен знать наверняка, что он не с Харлоу. Я предполагаю, что сейчас он собирает против Харлоу улики. Или что-то другое. Он просто непредсказуемый дьяволенок. Клянусь, он ненавидит Харлоу. Вот уж в чью черную книгу мне бы не хотелось попасть.