Утренняя песня - Кимберли Кейтс

– Позвольте, я вам помогу, – предложила девушка.

– Нет, вы не должны...

– Это доставит мне удовольствие. Мне всегда хотелось быть горничной леди. Но в Рейвенскар-Хаусе никогда не будет леди. Хозяин красив как дьявол, но ни одна женщина не согласится выйти за него при его бешеном характере.

Девушка положила руки поверх трясущихся рук Ханны. Меньше всего Ханне хотелось обсуждать мистера Данте.

И она решила сменить тему:

– Спасибо за предложение присмотреть за Пипом. Он может быть пугливым...

– Все они могут, как говорит моя мать, – заметила девушка, ловко застегивая на ней платье. – Просто надо их раздразнить и сделать так, чтобы они чувствовали себя уютно и безопасно. Вот и все.

Ханна изумленно открыла рот.

– На это мне не потребуется много времени, уверяю вас. Все эти братья и сестры, ерзающие, как щенки, я научилась одевать их быстро. Меня зовут Бекка.

– Спасибо, Бекка. Я...

– ...Ханна. Знаю. Вы такая нервная, что, будь вы лошадью, то и дело подергивали бы хвостом. Не беспокойтесь за мальчика. Идите к хозяину. Судя по его виду, ночью у него была горячка.

Ханна покраснела. Горячка ночью? Кажется, это случилось с ними обоими. А этот вечер обещал быть еще хуже.

В конце концов, она никогда не сталкивалась с мужчиной, который раздевал ее, пусть даже во сне.

Господи, вряд ли он сделает это наяву!

Сама мысль о том, что он способен на такой низкий поступок, нелепа.

Собрав волосы в узел на затылке, Ханна с удовлетворением посмотрелась в зеркало и спустилась вниз. Шла неторопливо. Элизабет всегда говорила, что если бы Ханна была не Ханна, а Анна Болейн, она подбежала бы к плахе, положила голову и потребовала бы от палача, чтобы тот побыстрее шевелил топором. Но Остен Данте не тот противник, которого можно недооценивать. Главное – не показать, что она боится.

Помедлив у двери кабинета, Ханна постучала.

Войдя, Ханна не увидела на его лице ни злости, ни раздражения.

– Вы сказали, что хотите меня видеть, – как ни в чем не бывало произнесла Ханна и тут же густо покраснела, вспомнив ночной кошмар.

– Какого дьявола вы так обращаетесь с ребенком?

Ханна похолодела и схватилась за кресло, чтобы не упасть.

– Я... не знаю, что вы имеете в виду. – Ее голос дрогнул.

– Я задал достаточно простой вопрос. Я работаю с вами уже два дня, да еще допоздна. И за все это время ни разу не видел мальчика. Не слышал даже его шепота. Я опросил слуг, и все они в один голос сказали, что тоже его не видели. Он словно привидение. Его не видно и не слышно. Такое впечатление, будто он прячется.

– Пип... он не привык к незнакомым людям.

Данте рассмеялся.

– Думаю, вы ошибаетесь, мисс Грейстон. Я только этим утром вспомнил о существовании мальчика. И был очень удивлен, когда принес вас в постель и увидел его.

– Это вы... вы...

Ханна была в шоке. Надменный хозяин Рейвенскара несет ее по лестнице и укрывает одеялом?!

Тревога охватила ее с еще большей силой, когда она вспомнила расстегнутое платье.

Неужели это он расстегнул платье?

– Мисс Грейстон, судя по вашему виду, вы не просто бродили вокруг в поисках работы, когда оказались у меня на пороге. Вы были в отчаянии. Просто чудо, что вы могли ходить, когда у вас ноги покрыты волдырями.

Какое унижение! Он видел ее ноги.

– У нас неделями не было ни приюта, ни еды, – призналась Ханна.

– Неудивительно. Никто не может так исхудать и изголодаться, как беглец.

– Почему вы думаете, что я бежала? – спросила она, стараясь говорить спокойно.

– По некоторым признакам, они мне слишком хорошо известны. Кроме того, вы разговаривали во сне, прежде чем я успел положить вас на кровать.

Что же такое она сказала? В голове промелькнуло несколько сцен – яркие пятна, отражавшие самые ужасные из ее опасений. Неужели она выдала какую-то часть правды?

– Что я... сказала?

– Вы сказали мальчику, что он не должен бояться, – мягко произнес Остен. – Что его никто не обидит, Ханна.

Он назвал ее по имени. Сердце девушки взволнованно забилось.

– Кого вы боитесь?

– Никого! Наверное, я болтала во сне. Со мной это бывает.

– Вы не боитесь, потому что находитесь в безопасности, пока остаетесь в стенах Рейвенскар-Хауса.

На мгновение она задумалась: каково это – снова чувствовать себя в безопасности, хоть ненадолго разделяя с кем-то груз забот и тайны?

Она, наверное, сошла с ума. Неужели она не знает по собственному опыту, как рискованно доверять кому-то сильному, обладающему властью? Будучи таким безрассудным, вспыльчивым и раздражительным, он представляет собой опасность для нее и... для Пипа тоже. Ни на минуту нельзя об этом забывать.

– Я очень благодарна за ваше предложение, сэр, но мы с Пипом привыкли заботиться о себе сами.

– В таком случае вы очень плохо с этим справлялись. Ханне показалось, что она получила пощечину.

– У мальчика была лихорадка, когда вы сюда пришли, – с укором сказал Данте. – Вы умирали с голоду. Не протянули бы и трех дней, если бы я не совершил глупость и не впустил вас в дом.

Это была жестокая правда, и Ханна изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

– Я бы что-нибудь придумала, – заявила она.

– Неужели? Я не привык к неповиновению, мисс Грейстон. Я задал вам вопрос. Кого вы боитесь? Отца мальчика?

Ханна с ужасом посмотрела на него.

– Ради Бога, скажите правду. Иначе я не смогу вам помочь.

Остену Данте невозможно отказать. Но всю правду она не расскажет. Только часть, чтобы ненадолго удовлетворить его любопытство.

– Хотите знать, почему Пип такой пугливый? Сейчас объясню. Его отец самый жестокий человек из тех, кого я когда-либо знала. Ему доставляло удовольствие мучить тех, кто слабее его.

– Он мучил мальчика?

– Я не буду вдаваться в подробности, но Пип стал пугливым не без причины. Это вошло в его плоть и кровь.

– А вы, Ханна? Этот садист мучил и вас?

– Так, что не было сил терпеть! – выпалила она и покраснела, пожалев о сказанном, когда заметила, как пристально смотрит на нее Данте. – Что произошло между мной и отцом Пипа, вас не касается. У вас достаточно своих проблем, – попыталась она исправить положение.

– И что же это за проблемы?

– Семейные. В этом смысле вас не назовешь образцом для подражания.

Глаза его гневно блеснули.

– Мисс Грейстон, вы ничего не знаете о моей семье.

– Знаю. На вашем письменном столе целая гора писем от вашей матери и сестер, но вы даже не потрудились их распечатать.

Данте побагровел.

– Последнее время я был очень занят. Едва ли они ждут от меня ответа.

– Уверена, что ждут с нетерпением. Вы хоть представляете себе, как вам повезло? Родные вас любят, скучают по вас.