Обман герцога - Лесли Линн

Гордость засветилась в его глазах.

– Это я и моя Мери очень признательны вам, ваша светлость; Ричард, простите, их светлость – настоящий милорд.

Часто моргая, ей удалось остановить готовые уже брызнуть слезы. Неужели только потеря памяти заставила Ричарда защищать этих людей? Она не могла себе представить девушку, которая вызвала в нем такие изменения.

– Хм. – Мистер Пибоди прочистил горло, напоминая о своем присутствии. – Я говорил, что мой клиент немедленно отправился в путь, чтобы доставить их светлость к вам в полной сохранности. Это большое личное неудобство для него, так как барон не хочет ничего слышать о мисс Мери Мастертон, да и никогда не хотел этого.

Она почувствовала, как эти слова вызвали прилив ярости у Яна Мастертона. Испугавшись слов мистера Пибоди и его самодовольной улыбки, она встала.

– Спасибо, сэр. Ваша помощь также высоко ценится. – Она наклонила голову с явным намерением его выпроводить.

Он с гордостью поклонился:

– До свидания, ваша светлость. – Выпрямившись, он взглянул на Яна тяжелым взглядом. – Мы должны идти.

– Пожалуйста нет, мистер Мастертон. – Она остановила его. – Не могли бы вы остаться и рассказать мне еще о моем сыне?

Не замечая ошеломленного взгляда адвоката, она взглянула Яну в глаза. Когда он кивнул, она улыбнулась.

Немедленно Вилкенс распахнул дверь, как будто он подслушивал и подглядывал в замочную скважину, что, без сомнений, так и было. У мистера Пибоди не было другого выбора, как повернуться и уйти одному.

Герцогиня Эвэлонская откинулась на спинку дивана, но продолжала тщательно изучать сидящего перед ней в глубоком кресле человека.

– Простите, что так рассматриваю вас, но ваша борода очень напоминает мне учителя верховой езды моего сына. – Открыв ридикюль, она достала платочек, чтобы промокнуть слезинку, выкатившуюся из глаз. – Действительно, Джеффри был нам очень дорог.

– А, я знаю, ваша светлость. Первый раз, когда мы встретились, Ричард принял меня за него. А не был ли этот Джеффри откуда-нибудь из-под Эдинбурга?

Вздохнув, она взглянула на него с благодарностью.

– Да, именно из тех мест.

– А, это и объясняет сходство. Джон, отец Мери, был моим сводным братом. После смерти матери его опекала семья викария, вот почему он был таким джентльменом и все такое прочее. Наш отец нашел работу в поместье лорда Допали к югу от Эдинбурга и там женился на моей матери. Фамилия ее была Джеффри. Без сомнений, ваш Джеффри был моим двоюродным или троюродным братом.

– Да, в этом нет ни малейшего сомнения. – Успокоившись, она спросила его, вспомнил ли Ричард что-нибудь или кого-нибудь еще?

Багрянец, неожиданно заливший щеки Яна, был ярче его рыжей бороды.

– Ну, он знает, что его имя Ричард. – Словно борясь с чем-то важным, он уставился на ковер, судорожно поправляя галстук. – А что касается остального, думаю, что моя Мери расскажет вам при удобном случае.

Значит, там произошло что-то еще. Она бы никогда не стала заходить так далеко, чтобы совать свой нос в жизнь сына, но он потерял память. Герцогиня быстро все взвесила. Приняв решение, она медленно поднялась, придерживая фалды своего серо-голубого платья.

– Мистер Мастертон, я так хочу видеть своего сына, что не могу оставаться здесь ни минуты. Я должна увидеть его как можно скорее. Вы мне поможете?

– Я рада, что ты помогаешь мне. – Мери опустилась на колени позади Ричарда в загоне Звезды. Было уже за полночь, они ждали вместе уже несколько часов.

Фонарь, висящий над их головами, бросал на них интимный свет. Звезда лежала на боку, утомленно дыша. Он протянул руку и нежно погладил кобылу.

– Спокойно, девочка. Скоро все кончится.

В его голосе слышалось сострадание. Она никогда не знала мужчин, подобных Ричарду, даже не могла представить себе, что такие существуют. Он обладал силой, которая заставляла ее дрожать от его поцелуя; его болезнь заставила ее почувствовать всю ответственность правды; он поразил ее своим умелым поведением с сэром Робертом Ланкастером; он заставлял ее испытывать чувство благодарности всякий раз, когда она понимала, как много он для нее сделал. Каждый день она узнавала о нем что-то новое.

– Мне очень жаль, что дядя Ян вовремя не вернулся. Я думала, что Звезда ожеребится только через неделю.

Подняв одну бровь, он взглянул на нее.

– А ты уверена? Тебе приходилось это делать раньше?

– Да, конечно, – кивнула она, желая убедить его. – Но мне всегда помогал дядя Ян.

– Ну а теперь есть я.

Спокойные слова сжали до боли ее грудь в том месте, где она держала всю свою вину и ложь, с которой она жила сама и в которую заставила поверить Ричарда. Так обращаться с ним несправедливо! Ослабев, она опустилась, тщательно изучая его лицо. Он был настолько занят лошадью, что даже не замечал тяжелой пряди темных полос, упавшей ему на глаза. Он чувствовал себя в конюшие на своем месте. Это совсем не соответствовало тому, что рассказывала ей мать о лондонских джентльменах, и его кольцу с фамильным гербом. Легкая боль пронзала ее всякий раз, когда она вспоминала, что скоро Ричард должен будет уехать, если поездка Яна увенчается успехом.

– Ричард, вспомнил ли ты что-нибудь еще из своего прошлого? – Она почувствовала, что ее вопрос прозвучал с отчаянием.

Он тоже почувствовал это и взглянул на нее испытывающе.

– Нет, – сказал он мягко. – Когда это произойдет, ты будешь первая, кто узнает об этом, Мери.

Неожиданно Звезда вздрогнула под его ладонью, ее длинная гордая шея выгнулась вперед, уши тревожно откинулись назад. Она жеребилась первый раз. Для Мери это было одновременно радостным и тревожным событием. Так многое зависело от маленького существа, которое должно появиться на свет.

– Пора, – прохрипел Ричард.

Мери отодвинулась в сторону, освобождая место, чтобы он смог помочь лошади при необходимости. Мери так плотно прижалась к загону, что почувствовала через рубашку дерево.

Когда показались передние ножки и нос, она выдохнула с облегчением.

– Все хорошо. Сегодня проблем не будет. – Голос Ричарда был приподнят.

Звезда еще раз вздохнула, и жеребенок выскользнул прямо в ожидавшие его руки Ричарда. Белые перепонки блестели на фоне черной шерсти, на лбу жеребенка была звездочка, точная копия материнской. Ричард повернулся к ней:

– У него все отметки хорошего жеребца, Мери.

Взяв мягкую ткань, Мери протерла ноздри жеребенку, чтобы он мог легче дышать.

Освободившись от тяжести, Звезда вскочила на ноги. Наклонив голову, она принялась вылизывать блестящее тело жеребенка. Мери медленно поднялась и отошла от них. Дядя Ян учил ее, что мать получает от этого огромное удовольствие. Он твердо верил, что это улучшает приток крови, дает жеребенку силы.