Неоафины - Рустам Саидов

Лифт тем временем спустился на цокольный этаж.

За дверями уже стояла частная охрана «Рыцарей Свободы», зазубренными жестами указавшая полиции стадиона, что дальше идёт арендуемая территория, и их нахождение здесь более неуместно. Полицейские и медбратья привычно кивнули, выкатили носилки и поспешили вернуться в лифт.

После этого один из охранников взялся за каталку и повез Артура по длинному коридору, через некоторое время окончившемуся рекреацией с клетками, наполненными новой партией «террористов и каннибалов». Впрочем, не успел Артур рассмотреть их обитателей в поисках своих товарищей, как каталка, не останавливаясь, свернула в еще один длинный коридор. Вскоре они проехали мимо спуска к Ребельстауну, а через несколько поворотов по темному узкому туннелю остановились около помещения с крепкими бронированными дверями. Через пару минут к охранникам подошло усиление, первое зашедшее в камеру и разогнавшее её обитателей по углам. Затем они подали сигнал о том, что можно безопасно заезжать, после чего охранники закатили каталку внутрь и остановили её в центре комнаты. Еще минута – и они отвязали Артура, быстро выложили его на пол и вернулись в коридор.

Как только бронированная дверь закрылась, и звук шагов перестал доноситься из коридора, он увидел над собой знакомые лица – Саша и Омар, приветственно улыбаясь, протягивали ему руки.

IX

Предводитель арабов смотрел на Артура с добродушной ухмылкой, демонстрируя ранние морщины в уголках глаз. Сидя на корточках, он изображал перекус, засовывая воображаемый кусок еды себе в рот, забавно говоря при этом: «Ам! А-ам!»

Артур прекрасно знал, что надо делать с продуктами, собранными для него заключенными, но не спешил останавливать Омара, понимая, что тому приятно проявлять заботу о раненом.

Только после окончания спектакля Артур дотронулся до пищи, а закончив с трапезой, позволил себе блаженно растянуться и сквозь негромкий шум нескольких параллельных разговоров позвать Сашу, увлеченно ковыряющего стену, сидя на матрасе.

– Эй! Что это ты там интересного нашёл? – Артур как будто зарядился жизнерадостностью Омара и потому ответ, если так можно было назвать молчаливый поворот головы и хмурый взгляд его товарища, был подобен ведру холодной воды, вылитому на забывшегося Артура.

– Поел? – только и смог выдавить Саша, явно поглощённый каким-то тяжёлым раздумьем.

Артуру стало неудобно за своё легкомыслие и неуместную радость. Однако он всё же решил расспросить друга, прояснить, что его столь тяжко гложет.

– Старик… что? – не смог на ходу сформулировать вопрос Артур.

– Не понятно, зачем мы им нужны. Точнее понятно, но почему тогда нас не запустят обратно в «Ребельстаун»? – словно разговаривая с самим собой, вслух сказал Саша.

– Может потому что мы им весь «праздник» обломали? – простодушно высказал догадку Артур.

– Так мы один чёрт куплены, потому деньги их мы всё равно отработаем… своей башкой, – прибавил шёпотом Саша, слегка проведя большим пальцем поперёк шеи, – хотя, может ещё мяса не набралось?

– Набралось, – сообщил Артур, едва заметно покачав головой, и, глядя куда-то через стену, продолжил тоном, уже проникнутым Сашиной тревогой. – Когда меня транспортировали сюда, то провозили мимо клеток со свежими пленниками. Думаю, что их, как и нас на прошлой неделе, накормят и выпустят в город. Возможно, сразу после этого и мы туда вернемся.

– Возможно, – улыбнувшись сквозь силу, ответил Саша, сам не веря в подобное развитие событий.

С момента перевода Артура из лазарета минуло не более двух суток, но настроение в камере за этот короткий срок довольно серьезно изменилось. Тревога, до того одолевавшая лишь Сашу, стала распространяться на всех заключённых и даже довольно флегматичный Омар, не в силах более сдерживать растущее раздражение неизвестностью, то и дело покрикивал на своих подчиненных.

Артур с Сашей, отковыряв, пожалуй, уже половину краски со стены, прикидывали возможные варианты развития событий:

– На эксперименты какие-нибудь отправят, – сказал Артур.

– Да ну, это навряд ли, – лениво отверг предположение Саша.

– Почему же? Как раз-таки самое то. Сильные особи и всё такое.

– Может мы им дороги чем-то? Может мы публику завели, может нас выгоднее показывать? – Саша как будто даже гордился тем, что из них получились отменные гладиаторы.

– А может всё проще? Может они просто-напросто не знают, что с нами делать? Вот приезжают у них одноразовые пленники, а тут РАЗ! И выжили! И пойди, догадайся, что с ними делать. К молодняку не засадишь – научат чему-нибудь ещё. Убивать жалко – деньги же. Вот на эксперименты, это да-а! Есть смысл, – и Артур, удовлетворенный собственной логической цепочкой, закинув руки за голову, оперся спиной на стену.

– Да отстань ты со своими экспериментами! Хочешь экспериментов, иди, попросись, только без меня, – небрежно отбрыкнулся Саша.

Друзья перечисляли способы своего умерщвления так, будто бы речь шла не о них, а о дичи на суп. Однако сардонические ухмылки постепенно сменялись нервным смехом, тот молчаливой тревогой, и наконец, оцепенением, стеклянными глазами, уставленными в пустоту.

Дверь камеры осветилась бледным красным светом, предупреждая об опасности любого, кто решит подойти к ней во время открытия. Через минуту она откатилась в сторону, и внутрь втолкнули Аббаса. За те пару дней, что Артур не видел его, тот сбрендил ещё сильнее – насквозь проплаканные глаза прятались за мешками век на лице, чьи мышцы меняли гримасы, создавая одна другой испуганней и жалостнее. Полусогнутые руки и ноги готовы были в любой момент сжаться вместе с туловищем в калачик.

Омар позвал несчастного к себе, но Аббас не отреагировал. Ещё не понимая, почему его игнорируют, главарь арабов повторил свой призыв строже, прикрикнув в конце фразы. Новичок повернулся к нему, показав лицо, полное страха и отчаяния, но так и остался стоять на месте, беззвучно плача.

Поняв, наконец, что тот уже не разбирает своих и чужих, Омар сам встал с матраца, подошёл к тут же сжавшемуся Аббасу, приподнял его над полом и отнёс к лежакам. Затем, повернувшись к соплеменникам, он эмоционально выругался, потребовав воды и еды для бедолаги. Тот же, услышав громкий голос главаря арабов рядом с собой, лишь сильнее сжался в комок. Видя, что новичок так на всё реагирует, Омар молча повернулся к помощникам и взглянул на них таким грозным взглядом, что те повскакали с мест и бросились выполнять его поручение.

Спустя некоторое время Аббаса попытались разговорить, резонно посчитав, что он понимает по-арабски. Но, похоже, с ним всё было кончено – его красные от постоянных слез, покрытые влажным туманом глаза были настолько напуганы, что пристального взгляда на них не мог выдержать никто, и вскоре его оставили в покое.

Артур доковырял своё имя на стене, и теперь украдкой разглядывал сбрендившего знакомца. Перед ним, сжавшись в сгусток страха и ничтожества, находился человек, ежесекундно переживающий момент собственной казни. Удивительно, но собственное положение Артура, как и положение остальных пленников, было практически идентично доле несчастного, но иллюзорная надежда вытянуть ещё один матч, если он, конечно, вообще предполагался, до этого момента совершенно изменяла общее настроение заключенных.

– Странно, может, и мы должны так лежать? – произнёс Артур мысли вслух.

– …Смиренно ожидая, когда поведут на убой? Ты об этом? – дополнил его Саша, похоже, так же наблюдающий за Аббасом.

Артур бесцельно провёл куском штукатурки по стене, а затем резкими движениями расцарапал собственное имя, обсыпав ноги, прижатые к стене, кусками облупленной краски.

– Ну а что ты про всё это думаешь? – стряхивая бетонную пыль с колен, задал он вопрос, ответ на который был по большому счёту ему не интересен. Артур тяжело выдохнул, растянулся на полу и повернулся к стене.

Саша хотел было что-то ответить, но ничего вразумительного сформулировать не смог. Он пару раз попытался выдавить какие-то междометия, прокашлялся и замолчал, уставившись в пол.

В камере стало особенно тихо. Чувство обречённости постепенно проникало в сердца пленников, разум больше не находил возможности шутить над своим положением. Саша, несогласный с таким пораженчеством наблюдал метаморфозы, происходящие в комнате как бы со стороны. Один за другим, люди прекращали двигаться: ходящие по камере садились, сидящие ложились. Глаза тускнели, тела застывали, словно восковые фигуры. Увидев, как даже Омар замирает, скукоживаясь в сидящий комок, Саша не выдержал, вскочил с места, и со всего маху треснул ногой по голове Аббаса. Затем, не останавливаясь, он принялся колотить его лицо кулаками, вбивая затылок свихнувшегося бедняги в пол.