Хрустальное яблоко - Алексей Ефимов

Перестаньте болтать о каких-то глупостях, – захотелось крикнуть ему, – ну же, хватит! Вы что, правда ничего не понимаете?!»

Он столкнулся взглядом с глазами Андрея. И ощутил, как вздрогнули уголки губ. В глазах Ворожеева были нетерпение, ожидание, гордость…

Только страха – страха там не было.

Ни капли.

В зале было почти темно, только дежурное освещение над входом горело, да в глубине голографического окна переливались и сплетались в танце серебристые и голубые огненные струи. Макаров, тихонько остановившись, различил своих мальчишек – они сидели кто где, в полной тишине, неподвижные. Слушали, как… кто?.. Димка Беляев, точно – стоя возле стены с заложенными за спину руками, читает стихи. Негромко так, и слова – вспышками в темноте. Как трассирующие пули…

…И поднялись с живымиТрупы в единый ряд.Мертвые пальцы сдавилиВерный свой автомат.

Мертвый наводчик ищетЦель для гранаты своей.Ужасны бесстрастные лицаОднажды погибших людей!

И вновь из мертвых восставшийСмотрел командир, как враг,По склону обратно бежавший,Не мог одолеть свой страх…

Эндорфины, подумал полковник. Он знал много таких случаев и знал конкретно этот случай – древнюю «Оборону Мертвых», когда в одном из пограничных фортов «РА» во время Серых Войн сражались, не пропуская большую банду людоедов, воины, получившие по три, пять, а то и семь смертельных ран. Все объяснимо. Эндорфины, биоопиаты и прочее.

Он продолжал стоять неподвижно и слушать мальчишеский голос в темноте – четкий, ясный, только самую чуточку дрогнувший на строчках о том, как

…словно в Средневековье,Чтоб победить до конца,В ужасе вбили кольяВитязям павшим в сердца…

Эндорфины… да.

Только это не важно сейчас. Вот этим мальчишкам – на хрен не важно. Они и сами все знают – про эндорфины. И те бандиты тоже, наверное, знали.

Вот только каждому трупу витязя они и вправду вбили в сердце осиновый кол. И ни одного не посмели сожрать. И не пошли дальше…

…А в зале было совсем тихо. Совсем-совсем, хотя Димка умолк. Через очень долгую минуту кто-то пошевелился, еще кто-то сказал нарочито-беспечно:

– Кто споет, раз уж вместе сидим?!

– Давайте я, – отозвался Володька Немиров. – Эй, кто там ближе – дайте гитару.

– Держи, – ему перебросили инструмент.

Полковник Макаров прикрыл глаза… Осталась темнота с гаснущими огненными кольцами – и голос мальчишки с бешеным ритмом гитары:

Ветер – опора мне! Падаю в звезды.Сердце не выдержит? Выдержит воздух!Память моя – жестокая плеть…Бойтесь не гибели – бойтесь стерпеть!Бойтесь не судей – бойтесь не сметь!Синее небо —черная смерть…Синее небо —черная смерть…Синее небо —черная смерть…[9]

Раздался стук – угасающий стук по корпусу гитары.

Полковник оттолкнулся от косяка и ворчливо сказал в темноту:

– Свет включите, ну?

Быстрая беготня, возня, вспыхнуло освещение. На Макарова смотрели пятнадцать мальчишеских лиц, даже чем-то одинаковых. Но за последние два с лишним месяца Андрей Данилович изучил своих подопечных очень и очень хорошо. Не были они одинаковыми. И именно поэтому составляли отлично функционирующий организм с молниеносными реакциями, отличной хваткой и мощным коллективным разумом.

– Так. – Макаров прошел к выдвинувшемуся из стены столику, положил на него оттянувший руку металлический кейс. – Удачно, что я вас тут застал, не надо ни за кем бегать по каютам… Завтра мы прибываем. Готовьтесь вволю погулять по совершенно новой не то что для вас – для всех землян планете.

Оживленное шевеление, шепоток, блестящие глаза.

– Андрей Данилович, разрешите вопрос. – Игорь Сурядов поднял руку. Полковник кивнул. – Что, вот так просто пойдем погулять? Или это вы, так сказать, фигурально выражаясь?

– Во-первых – да, пойдем, и что в этом плохого – увидеть новую планету? – спокойно ответил полковник. – А во-вторых… конечно – нет. Вы будете гулять под прицелом. На вас будут смотреть, и будьте уверены, если вам приспичит плюнуть в плевательницу – ваш плевок оттуда выскребут и изучат на субатомарном уровне. На вас будут смотреть, смотреть очень внимательно – и совсем не дружелюбно, потому что друзей там у нас нет. Пока нет. – Полковник выделил голосом это слово. – Поэтому ваша задача – произвести впечатление. Такое, чтобы оно оказалось посильней любого военного флота на орбите… – Офицер подождал, пока мальчишки переварят сказанное, потом продолжил как ни в чем не бывало: – Это не значит, что вы должны лезть в драки на пустом месте, вызывать на дуэль из-за косого взгляда, как считают кое-где у наших соседей некоторые придурки, знающие земных дворян лишь по скверным местным фильмам. Нет. Но и спускать явных оскорблений тоже нельзя. Негодяй должен получить по заслугам – так, чтобы желающих повторять не нашлось. Только… – Полковник замолчал, и пауза нехорошо затянулась. Мальчишки тоже молча ждали. Игорь ощутил, как где-то в глубине души сгущается напряжение. Это была уже совсем не игра. Даже не соревнование, пусть сколь угодно жесткое и жестокое, на какое они настраивались. Это была… да, это, пожалуй, была и правда – война. – Ребята, вы должны быть очень осторожны, – наконец закончил свою мысль полковник. – Вы просто не представляете себе, что это за общество. Никакой симулятор не может дать точного представления об этом. Уровень преступности на Йэнно Мьюри очень высок. Но, что еще хуже, там хватает психопатов, готовых открыть стрельбу – просто так, в приступе безумия, – швырнуть в толпу бомбу, распылить ядовитый газ или даже сделать кое-что похуже.

– Что значит – хуже? – прямо спросил Игорь. Услышанное не укладывалось у него в голове с точки зрения элементарной логики, считавшей, что все действия человека должны иметь под собой рационально объяснимую и понятную основу – поиск нового, защиту своих… Зачем, например, распылять среди собственных сограждан ядовитый газ? Мальчишка вспомнил, как в прошлом году они бурно обсуждали историю на Сумерле, где один из местных деловых людей, Карев, помог агрессивным туземцам устроить взрыв около школы[10]. Все единодушно решили, что Карев был генетически неполноценным, даже странно, как его прозевали до родов…

– Хуже – это, например, использовать вот эту штуку. – Полковник выложил на стол странное устройство – бредовый гибрид гигантского шприца и кустарно сделанной винтовки. Выглядел он омерзительно. – Это ручной метатель кислоты. На Йэнно Мьюри находятся психи, которые поливают прохожих вот из этого – в «знак протеста» или просто для потехи. Поэтому вы должны быть всегда вооружены.

– И нам позволят везде ходить с плазмой? – с сомнением спросил Яромир.

Полковник усмехнулся.

– С армейскими плазмометами, конечно, не позволят – их ношение там запрещено. Запрещено вообще носить оружие – открыто, разумеется. Так что… надеюсь, что пистолеты у всех у вас с собой? – Мальчишки согласно закивали. На Земле не было нужды носить с собой оружие, но пацан без оружия, да еще и лицеист, это не мальчишка, а недоразумение. Совсем недавно они получили право иметь собственное оружие в постоянном владении и, согласно традиции дворянства, закупили каждый тот образец, какой хотел.

– Хорошо. Не расставайтесь с ними. Нигде. Никогда. Кроме того, я бы посоветовал вам носить виброножи.

Игорь поморщился. Он не любил этого оружия – да и мало кто его любил. На вид вибронож мало чем отличался от обычного, но в его рукоятке скрывался генератор ультразвука, заставлявший лезвие вибрировать с невероятной быстротой. Такой клинок без особого нажима разрезал надвое шестидюймовый сосновый брус, а любого живого противника буквально разваливал. Виброножи не любили отчасти поэтому – эффект их применения был слишком уж… грязен – но в основном потому, что генераторы ультразвука могли отказать или исчерпать заряд, а без них любой, привыкший рассчитывать лишь на проникающую мощь виброножа, становился практически беспомощным. Дворяне изучали вибронож, но лишь по обязанности.

Андрей Данилович обвел взглядом хмурые лица мальчишек.

– Ребята, вам действительно лучше взять виброножи. На Йэнно Мьюри это любимое оружие всякого рода отребья, и если вы считаете, что использовать против них такое же оружие бесчестно, то вы ошибаетесь. Урок должен быть ясен и нагляден. Возьмете пластунскую модель на складе.

Он вновь внимательно оглядел мальчишек. На сей раз возражений не было – серьезностью момента прониклись все.