Река жизни - Томас Сюгру

Текст должен быть достаточно большой и трудный, чтобы мальчик не смог выучить его обычным путем за оставшееся до экзамена время. А что, если предложить ему “хининовую речь”? Согласится ли на это сквайр?

Сквайр не только согласился, но и предложил усложнить задание. Он пообещал не показывать мальчику текст и даже не давать ему поспать на нем.

Конгрессмен спросил, как же тогда мальчик сможет выучить речь.

– Я сам,- сказал сквайр,- прочту ему ее, пока он будет спать.

На том и порешили. На следующий день мальчик лег спать в кресле в гостиной, предварительно обратившись в мыслях к женщине и попросив ее помочь ему. Пока он спал, сквайр прочитал речь. На это у него ушло больше часа. Когда он закончил и мальчик проснулся, состоялась проверка. Мальчик начал декламировать речь. Он знал ее в совершенстве.

На всякий случай сквайр повторил свой эксперимент в последующие два дня. Наступил день экзамена, на котором присутствовал конгрессмен. Это был трудный день. Звучали речи и приветствия. Выдавались награды и дипломы. Затем с речью выступил Эдгар. Он декламировал ее полтора часа. Конгрессмен и сквайр были очень довольны. Остальные ерзали на стульях и с нетерпением ждали, когда же он закончит.

И вот наступило лето, а с ним и зрелость. Он не чувствовал себя взрослым, но целыми днями работал в поле наравне с мужчинами, и они относились к нему как к равному. Теперь он часто обедал в большом доме и много разговаривал с бабушкой. Она была больна и не вставала с постели с того майского дня, когда посадили табак. Его мама ухаживала за ней, а по вечерам, когда мама уходила домой присмотреть за девочками, он садился рядом с бабушкой и рассказывал ей, как прошел день на ферме. А потом она рассказывала ему, что ей вспомнилось за день.

Это были странные воспоминания, уходящие далеко в прошлое: о ферме, о погоде, о семье, о ней самой, когда она была молодой. Она бережно вынимала для него эти воспоминания из прошлого, лаская их нежными руками памяти.

Она рассказывала ему обо всех Кейси. Она сама была из этой семьи, так как ее мать приходилась внучкой старому Шадраку Кейси; она переехала из округа Поухатан во Франклин, штат Теннеси.

– Один из братьев Шадрака, Арчибалд, отправился в Южную Каролину,- рассказывала она,-где основал город Кейси. Сейчас это неприметный городишко, но там находится знаменитый дом Кейси, в котором сохранился стол из походной палатки Корнуоллиса; и именно из этого дома отправилась в путь юная леди по имени Эмили Гейджер, не уступающая в доблести герою Войны за независимость Полу Ревиру.

И в спускавшихся сумерках, окутанный ароматом глициний, он слушал рассказ бабушки о том, как в 1781 году восемнадцатилетняя Эмили Гейджер проскакала верхом сотню миль из Кейси в Камден с депешей от генерала Грина генералу Самтеру; в письме Грин предлагал отсечь войска лорда Родона совместным ударом двух американских армий: если американцы смогут быстро соединиться для решающей атаки, то англичане будут разбиты.

Генералу Грину трудно было найти человека, чтобы доставить письмо, так как эта сотня миль пролегала по территории, где позиции тори были особенно сильны. Услышав это, Эмили Гейджер вызвалась доставить письмо. Она сказала, что хорошо знает дорогу и что англичане, контролирующие местность, скорее заподозрят и остановят мужчину, чем женщину.

Она отправилась в путь на лучшей лошади, и поначалу все шло хорошо. Однако к вечеру следующего дня ее остановили англичане и задержали для досмотра. Пока они ждали двух женщин, чтобы провести обыск, Эмили, оставшись одна в комнате, разорвала письмо на мелкие кусочки и проглотила их. Предварительно она выучила содержание письма наизусть.

Люди лорда Родона, к которым она попала, были вынуждены отпустить девушку после того, как ее обыскали и ничего не нашли; они дали ей сопровождение до дома ее родственников, которые жили в нескольких милях от того места. Однако, опасаясь погони, она даже не осталась там переночевать, а, взяв свежую лошадь, ехала всю ночь и утро следующего дня, и лишь во второй половине третьего дня пути добралась до территории, контролируемой войсками генерала Самтера. Она передала сообщение, американские армии соединились и выиграли сражение. Ну и чем же, спрашивала бабушка, Эмили Гейджер хуже Пола Ревира?

Ему нравился рассказ, и он очень гордился тем, что Кейси вошли в историю.

У Шадрака был еще один сын, Плезант Кейси, брат моего деда,- продолжала бабушка.- Он направился в округ Фултон в Кентукки и основал город Кейси там. Уильям поселился здесь, а его брат Джордж поехал в Иллинойс.

Она рассмеялась, и огромный перьевой матрац на пружинах заходил под ней ходуном.

Лишь однажды твой прадед получил письмо от своего брата, в котором Джордж жаловался, что его надул какой-то парень и увел из-под носа жерди для оград; он собирался подать на него в суд. Этого парня звали Авраам Линкольн. Старик Уильям часто смеялся над этой историей. У него вообще было отличное чувство юмора. Я считаю, что он нарочно назвал всех своих сыновей в честь президентов – Джордж Вашингтон, Джеймс Мэдисон, Франклин Пирс и твой дед, Томас Джефферсон Кейси. Все считали Уильяма большим патриотом, а у меня всегда было подозрение, что он просто не хотел, чтобы кто-либо из его сыновей стал президентом, и поэтому назвал их в честь тех, кто уже побывал в этой должности.

Она вздохнула, и улыбка скрылась в морщинах ее усталого лица.

– Наверное, я не должна так говорить, ибо скоро предстану перед Всевышним. Но что-то мне не хочется относиться ко всему серьезно. Да и там, на небесах, тоже надо иногда посмеяться. А как же иначе: для нас с дедушкой рай будет не рай, если изредка мы не сможем хорошенько повеселиться.

– Ты поправишься и встанешь с постели к сбору урожая,- сказал он.- Мама говорит, что с каждым днем тебе становится все лучше и лучше.

– Ничего подобного она не говорит, и не надо пытаться обманывать меня. Я совсем не боюсь покинуть этот мир. Да и чего мне бояться? Я прожила долгую жизнь. Когда ты родился, я уже была старухой. Я помню этот день, 18 марта 1877 года. Это был чудесный воскресный день. Все мальчики, кроме Эдгара и Лесли сидели за обеденным столом. Тогда только эти двое были женаты. Пришла Элла. Она сказала, что доктор Дулин пошел к вам в дом. Боже мой, когда ты родился, твоему отцу было лишь двадцать три, а матери едва исполнился двадцать один