Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Андерсен Йенс

«Я случайно узнала об адвокате Еве Анден из газеты. Из статьи следовало, что она взяла на себя миссию словом и делом поддерживать женщин, которые нуждаются в помощи».

Ева Анден (1886–1970) – первая в Швеции женщина-адвокат. В 1915 г. основала собственную адвокатскую фирму, боролась за избирательное право для женщин, была активным членом «Союза свободомыслящих женщин» и участвовала в работе редакции журнала «Тидеварвет», для которого писала статьи, затрагивающие юридические аспекты абортов, проституции, брака и наследования. (Фотография: Эрик Хольмен / ТТ)

Из-за текущего судебного разбирательства по делу Блумберга Астрид порекомендовали анонимно родить в Родильном учреждении в Копенгагене и оставить ребенка в датской столице у приемной матери, пока они с Райнхольдом не смогут забрать его в Швецию. Через Родильное учреждение при Королевском госпитале Ева Анден связалась с толковой и заботливой женщиной, которая жила в районе Брёнсхой в Копенгагене и вместе с сыном-подростком помогала шведским матерям до и после родов. В письме Райнхольду от 30 октября Астрид говорит о своем решении как окончательном:

«Подумай хорошенько по поводу Дании. Сначала мне эта затея совсем не понравилась, но теперь я смотрю на это иначе. Фру Анден считает, что я поступила легкомысленно, найдя клинику по объявлению. У меня создалось впечатление, будто она не очень доверяет нашей акушерке и считает, что та может проболтаться».

Случилось именно то, чего опасалась Ева Анден. Оливия Блумберг и ее брат-адвокат нашли клинику «Готт Хем» и выудили у Альвы Сван довольно много. Когда 10 марта 1927 года слушания возобновились и стороны впервые за все время пожелали, чтобы процесс проходил за закрытыми дверями, Альва Сван была готова свидетельствовать против Райнхольда Блумберга. И не она одна – обвинение вызвало еще двоих свидетелей, которые в субботу, 6-го, и в воскресенье, 7 ноября, заметили Блумберга и Астрид Эриксон в городе Несшё среди гостей отеля «Континенталь», где пара зарегистрировалась в одном номере.

Альва Сван рассказала о странном поведении Астрид Эриксон, которая внезапно появилась в Вэттерснэсе 3 ноября и дала понять, что планы относительно самих родов изменились. Она не сможет оставаться в клинике после 20 ноября, поскольку они с женихом-инженером, который сейчас разводится, должны пожениться. Поэтому фрёкен Эриксон поедет к нему в Хельсингборг – там, дескать, проживает его семья, там они поженятся, там родится их ребенок. Далее фру Сван рассказала, как фрёкен Эриксон в субботу, 6 ноября, внезапно уехала в Несшё, предположительно на встречу с женихом, который был там проездом, и на следующий день вернулась.

А затем, 10 марта 1927 года, выступили два других свидетеля. Владелец отеля «Континенталь» и один из постояльцев, время от времени бывавший в Виммербю, опознали Райнхольда Блумберга, который провел в отеле выходные в обществе молодой беременной женщины. Хозяин отеля рассказал, что пара зарегистрировалась под именем «инженера Акселя Густавсона с супругой», а постоялец заметил не только их неуклюжую попытку скрыться в ресторане, но и сверкающее кольцо на пальце женщины.

20 ноября, перед отъездом Астрид Эриксон из Вэттерснэса к жениху в Хельсингборг, Альва Сван, по ее словам, предупредила девушку о тяготах железнодорожного путешествия и предложила паре обвенчаться прямо в клинике. Но фрёкен Эриксон категорически отказалась. В последнюю минуту она обещала позвонить и рассказать, как прошла поездка. Однако миновал месяц, прежде чем Альва Сван получила от Астрид весточку. В телеграмме, направленной в «Готт Хем», говорилось, что Астрид Эриксон родила сына в больнице Хельсингборга.

Где на самом деле бывшая практикантка «Виммербю тиднинг» родила ребенка и как его назвали, ни Альва Сван, ни Оливия Блумберг, ни суд Виммербю не узнали до вынесения решения по делу летом 1927 года. Суд округа Севеде постановил «считать установленным, что Райнхольд Блумберг в начале 1926 года согрешил блудом против брака с Оливией Блумберг».

Суд удовлетворил прошение Оливии Блумберг о разводе, и за причиненные страдания она получила приличную компенсацию – впрочем, лишь пятую часть того, что требовали они с братом-адвокатом. Райнхольду Блумбергу, избежавшему необходимости выплачивать бывшей жене ежемесячное содержание, пришлось выложить кругленькую сумму на покрытие судебных издержек.

Аллея Надежды

21 ноября 1926 года, через неделю после своего дня рождения, девятнадцатилетняя Астрид Эриксон на последнем сроке беременности появилась на Центральном вокзале Копенгагена. Позади лежал длинный путь на поезде через южную Швецию и на пароме через Эресунн. В зале прибытия ее ожидал молодой человек с темными волнистыми волосами и дружелюбными глазками за очками в толстой роговой оправе. Он представился Карлом Стевенсом и сообщил, что отвезет фрёкен Эриксон на Аллею Надежды. Девушке, которую пугает будущее, название должно было показаться оптимистичным.

Они ехали по Нёрреброгаде на желтом столичном трамвае, и Карл рассказывал ей о пробегавшем за окном пейзаже. После поездки по густонаселенному, кишащему людьми, автомобилями, повозками и велосипедами жилому кварталу в центре Копенгагена они внезапно очутились в океане света – показались поля, пологие холмы и крытые соломой крестьянские домики. Очень похоже на Смоланд, если бы не трех– и четырехэтажные здания, торчавшие посреди этой сельской красоты и издалека напоминавшие груды камней на подступах к растущему городу. Трамвай шел к площади Брёнсхой по Беллахойскому холму и дальше по улице Фредерикссуннсвай. На конечной Карл и Астрид вышли и остаток пути до Аллеи Надежды проделали пешком, среди каменных вилл, что жемчужной нитью протянулись за многоэтажными зданиями с витринами магазинов, смотревшими на Фредерикссуннсвай.

Вилла Стевнс на Аллее Надежды, 36, в Брёнсхой, в 5–6 км от центра Копенгагена. Там, на втором этаже, Лассе вместе со своим ровесником Эссе провел первые три года жизни. (Фотография: Частный архив)

Карл остановился у дома номер 35. «Вилла Стевнс» – значилось на фасаде, а в саду, выходившем прямо в открытое поле, виднелись две детские коляски. Как пояснил Карл, одна коляска принадлежала семье с первого этажа, а в другой лежал шведский мальчик Эссе, которого растила мать Карла, занимавшая второй этаж. Обе семьи носили фамилию Стевенс – позже Астрид объяснили, что фамилия происходила от названия полуострова Стевнс к югу от Копенгагена, которое дало имя и роду, и вилле. О вилле этой она впоследствии не забыла и за свою долгую жизнь несколько раз туда наведывалась. В последний раз – в 1996 году – Астрид постучалась в дверь, не зная, кто теперь проживает в доме, представилась удивленным жильцам и попросила разрешения посидеть в комнате второго этажа, где когда-то кормила новорожденного сына. Отсюда было видно яблоню в саду, где Лассе три года играл с Эссе, почти что своим ровесником, и «старшим братом» Карлом.

Марие Стевенс, мать Карла и приемная мать Эссе и Лассе, была из тех копенгагенских женщин 1920-х, что постоянно ухаживали за одним-двумя малышами и давали кров будущим матерям перед родами. Минимальная цена за проживание ребенка на полном пансионе на Вилле Стевнс составляла 60 крон в месяц, и дело того стоило: «тетя Стевенс», как ее называла Астрид, была сведущим и порядочным человеком, и Комитет награждения приемных матерей в 1923 году премировал ее 50 кронами и дипломом, который теперь хранится в Музее рабочего движения в центре Копенгагена. Комитет награждения был филантропической организацией и занимался улучшением условий жизни детей в приемных семьях Дании с 1861 года. Эта работа предшествовала более системному подходу к защите детей и матерей-одиночек, сложившемуся после Первой мировой войны.