Шестикрылый Серафим - Александра Маринина

- Что ты хочешь этим сказать?! - возмутился Юрий Романович.

- Только то, что говорю, Юрочка. Прекрати крохоборничать. Это тебе кажется, что ты такой умный и о художествах твоих никому не известно. Смотри, погоришь, как швед. Короче, больше никаких подношений. Иначе нашей дружбе - конец. Мне твоя безопасность дорога, но свою голову я бесконечно подставлять тоже не могу. Откусят. И не поперхнутся. Все. Больше это не обсуждаем. Дружба дружбой, но можешь считать, что это — приказ. Ты понял?

- Ну, будем считать, что понял, - сухо ответил Орлов.

- Давай-ка без «ну». Я понимаю, о чем ты думаешь: о том, что все эти подачки - проявление благодарности, о том, что так делают все, о том, что это сложившаяся практика, я уже не говорю о том, что тебе не хочется от всего этого отказываться. И я тебя прекрасно понимаю. И к жене приятно прийти с французскими духами, и к приятелю на день рождения с бутылкой дорогого коньяка. И коллегу в кабинете угостить рюмочкой «Наполеона». Меняй привычки, Юра. Не будь жлобом. Достань из кармана «трешку» и купи своей Ирке пяток тюльпанов. Она же у тебя тюльпаны любит. Или ты про это забыл? А с другом, если уж так хочется сэкономить, можно и спирта на лимонной корочке трахнуть. А можно и на рябине. Ничуть не хуже французского коньяка. Поверь, он к тебе после этого только лучше относиться будет. Знаешь, как говорят? Попроще будь, и люди к тебе потянутся. Ладно, с этим вопросом - все. Но если я все-таки тебя не до конца убедил, вспомни, сколько всяких страстей ты передумал, пока ждал меня в наручниках. Ведь половины твоих страхов могло бы не быть, если бы не рост твоего собственного благосостояния. А страх - вещь противная и руки тебе вяжет. И за этим страхом потерять шмотки или Иркины побрякушки ты главного не увидишь. Ты свободу теряешь, Юра. Свободу мыслить и принимать решения, ни на кого не оглядываясь. Нам власть нужна. Мы создаем систему, а не набиваем себе карман. У тебя еще нет тех денег, которые и есть свобода. Они действительно только в очень большом количестве начинают переходить в качество. Так что давай, милый, дело делать. Я это дело начал, и я его буду продолжать, чего бы мне это ни стоило. Я запустил эту систему, и она уже набирает обороты. Я доведу это дело до конца. Пойми меня, Юра, - Саша вдруг заговорил тихо, и что-то непривычное послышалось Орлову в его голосе, - я придумал систему, я родил ее. Она - мой ребенок. И я буду ее оберегать и защищать. А ты своими необдуманными действиями можешь причинить ей вред. Я не имею права этого допустить.

- Ты что, угрожаешь мне?

- Нет, Юра. Я пытаюсь добиться от тебя понимания моего отношения к сложившейся ситуации. В настоящее время она может считаться достаточно критической и близка к выходу из-под контроля. Я просто пытаюсь это предотвратить. Пойми же наконец, нельзя служить одновременно Господу и Маммоне. Через мои руки уже сейчас, поверь, проходят очень большие деньги. Я бы давно мог купить себе «Мерседес», дачу в Барвихе, поменять свою комнату в коммуналке на прекрасную квартиру в хорошем районе, обвешать своих девок бриллиантами и ходить в лайковом пальто из «Березки». Поверь, я не делаю этого совсем не потому, что не ощущаю в этом нужды. Приобретая вещи, начинаешь цепляться за них и теряешь свободу. Ты становишься их рабом. Ты начинаешь бояться. Это во-первых. А во-вторых, я же тебе сказал, как я отношусь к своей системе. Это ребенок, сложный ребенок, а значит, требующий усиленного питания. Подожди немного, дай ему вырасти, и он начнет кормить своих родителей. Неужели это не ясно?

- Хорош ребенок! - попытался пошутить Юрий Романович. - Как бы он, когда вырастет, не сожрал папу с мамой, - продолжал он задумчиво.

- Как воспитаем, - пожал плечами Саша.

- Ну, договорились, - сказал после непродолжительной паузы Орлов, считая деловую часть вечера исчерпанной, и посмотрел на часы. До отхода поезда оставалось чуть больше трех часов. Саша заметил его жест.

- Отсюда до вокзала минут двадцать ехать, я тебя провожу. Не бойся, не опоздаешь. Я рад, что ты меня услышал. Нам предстоит серьезный разговор.

- Куда уж серьезнее, - полувопросительно отозвался Орлов. - В чем я еще провинился?

- Мы все виноваты чаще всего в том, что являемся обычными людьми и зачастую идем на поводу у обычных человеческих слабостей, - улыбнулся Саша. - Кстати, ты наелся?

- Да-да, спасибо. Все было очень вкусно.

- Вот и славно. Давай тогда перейдем в комнату, хватит этих кухонных разговоров.

- А где же цветы, которые ты тут поливаешь, в отсутствие хозяев? - с ехидцей спросил Орлов, оглядывая комнату.

- Растете, профессор, - шутливо-одобрительно заметил Саша. - Ну прямо доктор Ватсон. Я в этой квартире сроду цветов не видел. Как, впрочем, и самих хозяев. Работа у них разъездная, творческая, месяцами не бывают дома. Какие уж тут цветочки! Вот и пользуемся иногда их квартирой. Естественно, с их ведома и небесплатно. У нас такой уговор, что к их приезду квартира должна быть свободна от неожиданных гостей. Все должно стоять на своих местах, как будто сюда никто и не приходил. Никаких следов пребывания посторонних лиц в квартире быть не должно. Я это условие свято соблюдаю, а их совершенно не интересует, кто и когда здесь бывает в их отсутствие. И это меня вполне устраивает.

- А если соседи увидят, что в квартиру приходят посторонние?

- Вот для них-то и существует объяснение насчет цветочков, которые надо поливать.

- Но цветов-то нет, - резонно возразил Орлов.

- Ну и что? Зато ключ есть.

Ночь с 11 на 12 февраля 1983 г., поезд «Красная стрела» Москва-Ленинград

«Красная стрела» была любимым поездом Юрия Романовича Орлова. Ему нравились чистые постели спального вагона, предупредительные и неназойливые проводницы. Поезд отходил как раз в то время, когда Орлов обычно ложился спать, и прибывал в Ленинград как раз тогда, когда он обычно выходил из дома, чтобы ехать на работу. От Московского вокзала до клиники было рукой подать. В общем, привычный режим этим переездом нарушался в минимальной степени, что для Юрия Романовича было особенно ценно.

Сон к Орлову не шел. Стоило ему закрыть глаза, и он снова видел себя на заброшенной даче, освещенной тусклым ночником. Он даже ощущал холод наручника на правом запястье, продолжавшем ныть. На фоне этой картины как магнитофонная запись звучал их диалог с Сашей, который произошел перед самым отъездом.

«Ну вот, Юра, теперь мы должны поговорить о главном. О том, что уже изменилось, что меняется и что будет меняться в нашей жизни в связи с приходом нового руководства. Я не могу сказать, что мы жили спокойно. Старое руководство так долго было у власти, что мы, притерпевшись к нему, уверовали в его несменяемость. Признаюсь тебе, разрабатывая свою систему обеспечения безопасности наркобизнеса, я, к моему стыду, совершенно упустил из виду возможность существенных перемен политического курса и руководства страны. К счастью, есть надежда, что не поздно внести необходимые коррективы. Но для этого тебе придется потрудиться, и куда более активно и целенаправленно, чем до сегодняшнего дня.

Как и любая другая, моя система в целях обеспечения свой жизнеспособности и эффективной деятельности должна четко и оперативно реагировать на изменения среды функционирования. Но не только реагировать на изменения, но и в определенной мере управлять ими.

Что мы имеем на сегодняшний день? Спившуюся, разболтанную, втянутую в бесконечную и бесперспективную войну страну. Экономика постепенно разваливается, предпринятого снижения цен на водку, смею тебя уверить, она долго не выдержит. Так же, как и бесконечной помощи недоразвитым странам «третьего мира». Но кризис ощутится еще не завтра. Более того, история подобна маятнику, и тот процесс, который сейчас называют «закручиванием гаек», скоро закончится. И следствием своим будет иметь только еще большую распущенность и растущее стремление властей предержащих урвать побыстрее и побольше. Ты же видишь, что всем им недолго осталось жить и руководить нами. И не потому, что кто-то взбунтуется и наши с тобой знакомые диссиденты выйдут на баррикады из ленинградских и московских кухонь. Просто время сделает свое дело. Но года два-три старики еще продержатся. И эти два-три года - наш шанс. За это время мы должны доработать нашу систему настолько, чтобы она могла оказывать реальное влияние на ситуацию при любом изменении политического курса.

Смена политического руководства почти всегда влечет за собой серьезные перемены в органах исполнительной власти, которые будут ориентироваться на структуры КГБ. В системе МВД это проявилось очень четко. Мы получили нового министра, деятельность которого, даже на первый взгляд, направлена на разгон профессионалов, особенно в уголовном розыске и службе БХСС. Я чувствую, что очень скоро у нас под каким-нибудь благовидным предлогом начнется охота на ведьм. Полетят многие светлые головы. И это нам на руку. Потому что только они пока понимают опасность масштабов, которые принимают наркобизнес и наркотики в нашей стране. За себя я не очень боюсь, я сижу недостаточно высоко, стараюсь не высовывать голову, «хвостов» у меня нет, думаю, что, по крайней мере, первую волну я пропущу над собой. Но к нам придет новое руководство, и с ним придется сработаться.