Шестикрылый Серафим - Александра Маринина

Юрий Романович, выходя из дома, обратил внимание на то, что в сенях его чемодана не было, и сказал об этом Саше.

- Да не было у них твоего чемодана, - сказал ему Саша, - и машина та, на которой тебя сюда привезли, к нам никакого отношения не имеет. Наняли за четвертак персоналку - и все дела. Твой чемодан у меня. Поехали. Посидим, поедим и на паровоз тебя отвезу.

Они вышли из дома, погасили свет и уже на белых «Жигулях» поехали в Москву.

- А ты меня куда везешь? - спросил Орлов, потирая ноющую руку.

- Есть тут одна квартира. Хозяева в отпуске, в Алма-Ате, в санатории отдыхают. Я им цветочки поливаю на правах, так сказать, друга дома. А на антресолях у них твой чемодан лежит, тебя дожидается. И, между прочим, мясо в духовке стоит.

- Так что, в этой квартире вообще никого нет?

- Сегодня точно никого не будет. Я потому и треплюсь, что дома - никого, а в духовке - мясо. Будем с тобой время тянуть - сгорит и мясо, и квартира.

Они ехали мимо новостроек. Орлов смотрел в окно и думал, что, наверное, ошибался, полагая, что хорошо знает Москву. Этот район был ему незнаком. Они остановились около серого четырнадцатиэтажного дома, одиноко торчащего среди окружавших его хрущевских пятиэтажек, поднялись на четвертый этаж и вошли в квартиру, на двери которой Орлов заметил табличку с номером «23».

Глава 5

Январь 1983 г., г. Москва

Что-то изменилось в знакомом нам кабинете. Новая секретарша в приемной, на посетителя смотрит другой дежурный портрет, на столе нет привычных часов-штурвала. Но действующие лица остались прежними.

- Как там, в твоем ведомстве?

- Идет работа. Все очень и очень неплохо. Дисциплину подтягиваем, кое от кого избавляемся. Теперь мы в особом фаворе. Но чувствую, надо торопиться. Шеф-то наш бывший очень плох. Боюсь, и года не пройдет, как у вас опять руководство поменяется. За это время надо многое успеть.

- Правильно мыслишь, хотя и мрачновато. А что там с нашими делами?

- Неплохо, неплохо. На Кубе сейчас готовим акцию, хороший канал нашли. Но американцы мешают. Афганистан опять же дает свое. Но тут надвигаются определенные сложности.

- Это еще какие?

- Чувствую, скоро сменится командование Министерства обороны, а значит, пойдут замены в войсках. Кто-то из новых может и не вписаться в действующую систему. Здесь надо бы повнимательнее поработать с кандидатурами. Опять же нет гарантий, что те, кого начнут выводить из боев, не решат урвать что-то себе. Потащат, конечно, героин в Союз, а откуда у генерала рынок сбыта? Не будет же он ходить по казарме и предлагать? Да и с мозгами не у всех хорошо, а гонору - хоть отбавляй. Вот и завалятся. Мы, конечно, попытаемся проконтролировать, но пару таких дел надо будет дать возможность военной комендатуре закончить. Мы им сами поможем с дураков погоны снять и посадить, чтобы другим неповадно было. И посадить покрепче. Но по этапу до места они не дойдут, чтобы лишнего не натрепали. Всякое ведь может случиться.

- Круто, однако!

- А как иначе? Не в бирюльки играем. Политика это. А она всегда на чьей-то крови замешана.

- А позитивные-то сдвиги есть какие-нибудь?

- Конечно. Мы сейчас милицию к рукам приберем. Министр у них уже новый. Да что я вам рассказываю. Он же наш человек. Умом он не блещет, но то, что скажем, - сделает. Он у нас крепко на крючке сидит. С милицией давно пора «разобраться», а то работать становится все труднее.

- И что вы тут планируете?

- Во-первых, мы им часть своего балласта скинем. Так сказать, для оказания практической помощи. Ну и для контроля, конечно.

- А они пойдут на это?

- Куда денутся! Министр-то кто? Я надеюсь, и вы поможете. Примете совместное постановление об усилении борьбы с преступностью и распишете исполнителей. Вот и будем выполнять, и контролировать. Между тем с коррупцией поборемся. Создадим специальное управление, и будет оно работать на вполне законных основаниях.

- Не понял! Зачем специальное управление?

- А как же? С коррупцией-то надо бороться! А заодно и милицейские информационные каналы прощупать. А то они там у себя засекретились, и порой долго искать приходится законные основания, чтобы к ним в картотеки заглянуть. Создадим специальное управление - и снимем эту проблему.

- Неплохо задумано. Но у них же там, в милиции, наверное, много учетов накопилось. Как вы с ними разбираться-то будете?

- Очень просто. Вы примете постановление об усилении охраны прав граждан и строжайшем соблюдении социалистической законности, в котором отметите недопустимость необоснованной постановки на учет. А мы под это дело проведем проверку, и ее результатом как раз и будет заключение о необходимости уничтожения старых учетов.

- А как же они после этого работать будут, без этих своих учетов?

- Плохо будут работать. Ногами, а не головой. Бегать будут, новые учеты себе станут придумывать вместо старых… Конечно, хорошие профессионалы, а они в милиции есть, со своими бумажками так просто не расстанутся. Но мы и это продумали. Вы начнете борьбу с очковтирательством и бюрократией. Звучит это пристойно и вполне своевременно, а мы со своей стороны усилим контроль за регистрационной дисциплиной. Они-то, эти старые профессионалы, привыкли всякую мелочевку прятать. И в самом деле, если все заявления регистрировать, как того требует закон, когда же их раскрывать-то? Вот они и прятали мелочевку, а мы им за это сейчас - по рукам. Да у нас половина милицейского оперсостава будет ходить в качестве подозреваемых. Чем больше человек работал, тем больше у него шансов или в тюрьму попасть, или к нам на крючок. Они начнут увольняться, а мы им руку помощи протянем. Кому - легально, а кому - нет. Поможем им правильно сориентироваться. Пусть на нас поработают.

- А что, собственно, вы имеете в виду, говоря «легально», «нелегально»?

- Так ведь приходится думать о перспективах. Кто точно знает, какие установки будут у следующего руководителя? Я, конечно, думаю, что все вернется на круги своя. Однако будущее покажет. Но мы-то должны контролировать ситуацию, и нам нужны будут свои люди. Мы руками этого министра часть профессионалов поувольняем, а следующий министр их обратно на работу возьмет. Ребята они неглупые, так что будут знать, кому они этим обязаны. Кстати, вот этот наш неудавшийся писатель. Он ведь до сих пор работает. Будет у нас предлог и в его бумагах покопаться. Он там на хорошем счету, стало быть, не поглупел за эти годы. Когда мы его прихватим, он быстро поймет, что к чему. Он уже второй десяток лет работает. Что же, за ним грехов нет, что ли?

- А вдруг нет?

- Нет - так будут. Я же говорил, мы целое управление создаем.

11 февраля 1983 г., г. Москва, четверг

- Раздевайся, чувствуй себя как дома. Тапки там, внизу. Сейчас я мясо в духовке посмотрю. О, как раз поспело! Профессор, ну не глядите так мрачно. Все неприятности еще впереди. Вон, кстати, ваш чемодан, на антресолях.

- Руки где можно помыть? - спросил Орлов сдержанно.

- Юра! Я же тебе сказал, чувствуй себя как дома. Расслабься. Сейчас мясо поедим, коньячку попьем после загородной прогулки. Об этом можно только мечтать!

- Ничего себе прогулка! - криво усмехнулся Юрий Романович.

- Ну вот и хорошо. Расслабился? А теперь соберись. И послушай меня внимательно. Я ведь не просто так дал тебе посидеть в наручниках. Я хотел, чтобы ты подумал. И подумал не над моими словами, а над своим положением. Мужик ты неглупый, даром, что ли, профессор, поэтому я думаю, рассуждал ты здраво. Сколько ты в доме просидел? Минут сорок. И ждал ты, конечно, уже не меня, а каких-нибудь чекистов, которые приедут тебя вербовать. Угадал? Можешь не отвечать. По тебе видно. Я уже пятнадцать лет вопросы задаю и больше верю тем ответам, которые вижу, чем те, которые слышу. Так что ложью себя не унижай. Ну и еще ты много всякого разного напридумывал, и, между прочим, правильно. Ведь есть основания как у органов, так и у жуликов положить на тебя глаз. Уж очень ты жить стал красиво, Юра. Машина тебе - не машина, дача - не дача, гараж - не гараж. Ну растолкуй мне, ради Бога, зачем тебе квартиру-то надо было менять? Да еще через маклера.

- Мы с мамой хотели разъехаться.

- Скажите, пожалуйста! В огромной четырехкомнатной квартире в центре города тебе места было мало? Неужто трудно было предположить тебе, профессору, что этот маклер, после того, как ты назвал ему свои требования по обмену, а главное легко согласился на ту цену, которую он тебе назначил, через полчаса донес на доктора-миллионера на Литейный. Хорошо, что эту информацию удалось «погасить». А представляешь, что было бы, если бы этот маклер не поленился и обошел здание на Литейном с другой стороны?

- А что было бы? - не понял Орлов.

- Беззаботно живете, профессор. Ты у тещи своей спроси, где в твоем родном городе находится Управление КГБ. Она у тебя баба умная. Сколько лет уже сидит на этой пороховой бочке? Ведь «Елисеевский» - это тебе не городская больница. И вокруг все чисто! Вот к кому бы тебя на практику, поучился бы у нее. В общем так, Юра, - голос Саши стал жестким и не терпящим возражений, - выслушай и учти: обстановка резко меняется. Гайки уже начали закручивать. А главное - пойдут показательные процессы. Сейчас КГБ будет демонстрировать народу, что нынешнее руководство страны активно занялось наведением порядка. Очень больших тузов, конечно, не тронут. Там, где власть и большие деньги, там и законы другие. А вот профессор-взяточник для них самый что ни на есть лакомый кусок. Зацепить тебя хотя бы на твоей дурацкой любви к французскому коньяку и духам для жены, которые тебе в кабинет чуть ли не каждый день таскают брюнеты в больших кепках, ничего не стоит. Копни сейчас твою клинику, пройдись по отдельным палатам - да ведь доброй половине тех, кто там лежит, место не в престижной клинике, а на нарах.