Тобой расцвеченная жизнь (СИ) - Евгения Бергер

— Ева… Ева Гартенроут, — отзываюсь я на ходу.

— Приятно познакомиться! — старушка несильно стискивает мои пальцы. — Еще увидимся, Ева. Удачи тебе в твоей работе!

Я едва успеваю ответить, как чужое мужское плечо бесцеремонно отталкивает меня в сторону и перекрывает своей сутулой спиной фигуру моей собеседницы, так что я даже округляю глаза от подобной бесцеремонности…

— Простите, — касаюсь я пальцем спины в черной футболке, и мужчина, крутанувшись юлой, вперивает в меня свои покрасневшие, словно полусонные глаза, горящие яростным раздражением:

— Что тебе надо? Вали отсюда.

Я невольно съеживаюсь и отступаю на шаг назад: этот незнакомец в черной футболке неожиданно опрокидывает меня в прошлое одним своим угнетающим взгляд видом опустившегося человека — я так и вижу себя маленькой девочкой, переезжающей с мамой к ее очередному новому парню. Все ее прежние мужчины были смутно похожи на этого незнакомца… Я даже теряю дар речи.

— Иди, милая. Все хорошо! — фрау Коль смущенно мне улыбается. Неужели она знает этого жуткого грубияна, который едва ли намного старше Патрика, хотя и выглядит дряхлой развалиной по сравнению с последним?

— Денег дашь? — обращается к ней этот неприятного вида мужчина с красными глазами. — Ты обещала, что дашь… так что не увиливай.

Я отступаю к своей тележке с единственной мыслью побыстрее убраться отсюда.

— Я только вчера дала тебе пятьдесят евро. Хочешь сказать, что уже все истратил?

— Да, черт тебя подери, ничего уже не осталось! — взрывается мужчина. — Я купил себе сигареты и пива… Думаешь, на эти жалкие гроши можно особенно разгуляться?! Мне надо еще.

— Боюсь, больше у меня нет, — отвечает ему старушка, — как видишь, мне нужно заплатить за продукты.

Ее собеседник раздувает ноздри в прожилках кровеносных сосудов и неожиданно бьет кулаком по одной из полок холодильника. Пластик с ценниками хрустит и падает на пол… Я испуганно оглядываюсь, хотя едва ли хочу все это видеть и слышать…

— Так не покупай эти чертовы продукты! — и он выдает особенно нецензурное ругательство. — А деньги мне нужны… сама знаешь.

Краем глаза замечаю спешащую к ним по проходу продавщицу, которая начинает просить красноглазого грубияна покинуть их магазин. Тот огрызается, бросая на обеих женщин уничижающие взгляды, а потом, наконец, размашистым шагом уходит прочь…

Я слишком возбуждена, чтобы продолжить свою прерванную этой неприятной сценой закупку, и потому толкаю тележку с уже отобранными продуктами на кассу… Плачу, почти боясь снова столкнуться лицом к лицу с фрау Коль. К счастью, этого не происходит, и я пулей вылетаю из магазина, слишком погруженная в свои мысли, чтобы следить за происходящим на парковке, и тут-то из-за поворота выскакивает визжащий покрышками черный байк, который стремительно летит прямиком на меня, я, перепуганная его неожиданным появлением, выпускаю ручку тележки и валюсь на асфальт, практически зажмурив глаза от ужаса…

Какофония страшных звуков затихает, как мне кажется, в паре сантиметров от меня, и я наконец осмеливаюсь приоткрыть один глаз… Левый.

— Эй, с тобой все хорошо? — фигура в мотоциклетной экипировке отделяется от байка в двух метрах от меня и, на ходу стаскивая с головы защитный шлем, приближается ко мне.

Я тяжело дышу и первым делом отыскиваю глазами свою тележку с продуктами: вон, стоит у фонарного столба, упершись в нее одним боком — хорошо, что ее движение не было остановлено новеньким бампером стоящего рядом «мерседеса»… Это меня радует.

— Так ты цела или как? — снова обращается ко мне байкер с обеспокоенным выражением на своем… приятном мальчишеском лице. Он приседает рядом и заглядывает прямо в глаза… Кажется, я краснею.

— Все хорошо, — лепечу я в ответ на его заботу. — Просто перепугалась.

— Можно? — он протягивает руку и касается моей, как вдруг оказывается, ноющей щиколотки. — По-моему, у тебя растяжение…

— Ты доктор? — интересуюсь я не без толики раздражения.

Он смущенно мнется, отдергивая руку от моей ноги.

— Нет, мама работает в больнице. Давай я отвезу тебя к ней… Пусть она посмотрит, что с тобой приключилось!

— Не надо, — я пытаюсь подняться на ноги, но правая щиколотка горит огнем. Я глухо стону, попутно размышляя о том, как же мне теперь (доползти?) добраться до своего автомобиля.

— Давай руку, — парень протягивает свою ладонь и помогает мне подняться на ноги. — Я же говорю, тебе надо в больницу…

— Мне надо домой…

— Ты на машине?

— Да.

Он окидывает мою подламывающуюся от боли ногу скептическим взглядом.

И как ты собралась вести ее с такой-то ногой?

Об этом я как-то не подумала, о чем ему и сообщаю… нехотя. Он качает головой и усаживает меня на высокий бордюр.

— Где твое авто? Я помогу загрузить продукты, а потом все-таки отвезу тебя в больницу. — Я указываю ему на «тайоту» во втором ряду и отдаю ключ от автомобиля… Парень споро закладывает в багажник мои покупки, а потом возвращается…

— Слушай, прости, что так вышло, — говорит он виноватым голосом. — Я не подумал, что ты так перепугаешься — просто хотел впечатлить тебя, вот и все.

— Так ты это специально?! — в сердцах восклицаю я. — Зачем?

Парень мнется, не решаясь озвучить истинный смысл своих действий, а потом все-таки говорит:

— Просто хотел с тобой познакомиться… — Я с секунду обдумываю его ответ, а потом насмешливо заключаю:

— Ну что ж, вот мы и познакомились… Приятного здесь мало, но все же… Ева… Ева Гартенроут.

— Килиан Нортхофф. — И мы пожимаем друг другу руки…

6 глава

Глава 6

Мама моего нового знакомого оказывается высокой, статной женщиной лет сорока пяти, которая натренированными за годы работы пальцами умело накладывает мне тугую повязку. Ее «ворожба» над моей ногой даже приятна…

— Постарайся сильно не напрягать ногу ближайшие пару недель, — говорит она мне, закончив, наконец, перевязку. — Через пару дней тебе станет легче. Эх, — это она уже в сторону сына, — говорила же, будь осторожен со своим драндулетом: не себя, так другого угробишь… Несносный мальчишка! — и она награждает парня шутливым подзатыльником.

Тот наигранно обижается, и я с интересом слежу за этой маленькой пантомимой между ними с матерью — я немного завидую той любви, что заметна каждому при первом же взгляде на них. Я тоже хочу такую маму…

— Ева, а приходите к нам на ужин, — вдруг предлагает мне Лея Нортхофф. — Должны же мы как-то загладить свою вину перед вами…

— Нет, что вы, — качаю я головой. — Это совсем не обязательно. Спасибо уже за то, что позаботились обо мне…

— Нет, правда, приходи, — Килиан тоже присоединяется к предложению матери. — Было бы здорово, правда!

Я снова отрицательно машу головой, и уже