Пресвитерианцы. Вторая армия - Василий Кленин

вдох и резки выдох, Гванук тоже протянул «хвостик» своей гранаты к язычку пламени. Тот принялся дымить, а адъютант сразу опустил руку вниз, чтобы размахнуться.

— Погоди-погоди! — остановил его старый вояка. — Рано кинешь — долго взрыва ждать придется. Шустрый вражина и обратно успеет бросить. Следи за мной — и кидай, как я.

Головорез смотрел на свой фитиль, а потом подмигнул Гвануку.

— Иии, я-ххо! — раскатисто протянул он, и почти одновременно оба шара взметнулись вверх и в сторону. Один — повыше, другой — пониже.

Ветеран проводил взглядом оба.

— Кажется, попадет, — улыбнулся он, а потом пригнулся: повсюду загрохотали взрывы.

Было немного страшно. Только сейчас Гванук ясно осознал: сорвись хоть у кого-то одного с руки граната — последствия для всех вокруг были бы просто ужасные. Метать гранаты опасно…

Но эффект от них вышел потрясающим. Гванук и прочие Головорезы не видели, но ниппонцы-северяне пришли в полнейший ужас от взрывов, возникших у них за спиной (позже выяснилось, что перепугались и многие хакатцы, незнакомые с этим оружием генерала Ли). Осколки поселки изрядное количество асигару и самураев: серьезно или вообще до смерти — сотни три, а вот мелкие раны получили еще с полтысячи человек. Эти люди, находившиеся в тылу, просто не знали, куда им деваться. В первых рядах войск Сёни тоже разразилась паника, приправленная запахом гари и крови, криками боли и ужаса. Что происходит сзади? Новый враг? Или смертельная стихия? В Ниппоне все жители с детства привыкают к тому, что окружающий мир норовит их убить: землетрясениями, селями, реже — извержениями вулканов.

Ополчение однорукого полковника-пирата почуяло этот страх и с удвоенным усилием начало бить наступающих. Линия боестолкновения принялась плавно смещаться вниз, в долину.

И в этот момент, вдохновленному Звезде пришло в голову, что атаку с ручья теперь точно можно нанести. Он быстро забрал с собой две роты из трех, приказал им спускаться вниз, пока врагу не до наблюдений и тихонько идти в обход. Третью роту растянул вдоль тыла хакатцев и дал приказ: по сигналу забросить в тыл северянам еще по одной гранате.

— Но только по одной! — пророкотал он. — После этих взрывов, мы сразу поднимемся снизу, чтобы испуганные враги не успели нас остановить. И не хочется, парни, чтобы вторая ваша граната упала уже на наши головы!

С улыбочкой, от которой у многих похолодело в крови, полковник Угиль спустился вслед двум своим ротам. Идти по дну ручейного каньона было недолго, так что сигнал не заставил себя ждать.

— Дядя, можно мне еще гранату? — поклонился Гванук старому вояке.

— Прости, парнишка, у меня и так одна осталась…

— Хватай мою, малец, — стоявший слева воин небрежно бросил адъютанту тяжелый шар и хохотнул. — Я видел — ты в этом деле уже почти мастер. Будущий Головорез растет! Нельзя такого без дела оставлять!

Гванук почтительно, но спешно поклонился, поскольку всюду командиры орали, надсаживаясь: «Поджигай! Поджигай!». От похвалы он зарделся, как девушка, но, тем не менее, запалил фитиль и, не отставая от старого вояки, зашвырнул к врагам гранату под его громкое «Я-ххо!». На этот раз снаряд полетел слишком низко, но, вроде бы, ничего не задел. Единственное, взорвется он, скорее всего, далековато от вражеских спин…

Гвануку уже давно пора было возвращаться к старому генералу. Но так хотелось подольше оставаться не мальчиком для посылок, а… Будущим Головорезом! Полк Угиля — это был концентрат боевой лихости и героизма. Стать частью этого состояния… было маняще!

И Гванук застрял на левом фланге, успокаивая себя тем, что сам лично потом расскажет генералу Ли о развитии событий здесь. О том, как никем не замеченные, из недр скал, проточенных ручьем, вылезли три сотни Головорезов во главе с самим тигромедведем. Вылезли на землю, полную дыма, копоти, крови и боли. Как растянувшись в широкую линию (никто даже не попытался их остановить), лихие рубаки вынули свои тяжелые мечи, топоры, булавы и с ревом бросились на тыловые ряды войска северян. А те даже не могли толком сопротивляться — многие сотни среди них были ранены осколками гранат.

Крики «Окружение!» наполнили весь правый фланг войска Сёни, где оставалось еще несколько тысяч боеспособных пеших воинов. Эти тысячи совершенно не понимали, что происходит, что за враг объявился позади — и невольно начали пятиться. Поскольку отступать тоже было почти некуда, то ряды асигару сбивались в плотные скопища, где толком рукой не двинуть, не то, что оружием махать. Кто-то в отчаянии прорывался сквозь тонкую линию Головорезов в тылу, но большая часть медленно отходила к центру схватки — единственному еще открытому направлению.

Всё это Гванук более или менее наблюдал сам лично. Зато он совершенно не видел, что примерно в это же время в центре, в районе огнестрельных батарей, где Дуболомы добивали покалеченных Сибукава и отдалились от реданов уже на сотню шагов — вдруг появились тысячи всадников.

И вся эта орда двинулась на стрелков Хван Сана.

Глава 7

— Назад! Назад! — надсаживался Наполеон, носясь вдоль бруствера, прекрасно понимая, что они его не слышат. — Трубите! Барабаньте! Машите флагами!

Он даже приказал одной пушкой дать холостой сигнальный выстрел… Но из этого толку не вышло: орудия и так периодически постреливали по флангам, когда находили достойные цели, плюс на левом фланге вовсю грохотали гранаты.

…Над его главным детищем — первым стрелковым полком в этом мире — нависла угроза уничтожения. Бесконечные толпы кавалерии выходили откуда-то из тылов армии северян и готовились нанести сокрушительный удар по рассеянным рядам Дуболомов. Их количество с редана даже невозможно оценить — но это тысячи и тысячи конных самураев. В центре позиций Южной армии поверхность земли была не идеально ровной, как справа, но конница вполне могла здесь пройти и нанести удар, если не галопом, то, хотя бы, рысью.

И в принципе, солдатам Дубового полка объясняли, что плотный штыковой строй в четыре-шесть шеренг способен остановить практически любую конницу. Только пока это всё — лишь слова. Их не учили этому, не тренировали, а такое полезное построение, как каре, Дубовым вообще незнакомо. Но самое главное — для такого боя нужно иметь железные нервы, а еще лучше — опыт! Но практически все стрелки Хван Сана — зеленые, необстрелянные новички. Выдерживать прямой удар конницы никто из них не пробовал.

«Не выстоят. Побегут» — били в голове Наполеона мысли.

Конечно, побегут! Да еще на таком