Идея в семь миллионов - Ежи Эдигей

— Этот человек виновен, — настаивал на своем майор.

— Может, виновен, а может быть, и нет, — возражал полковник. — Его вину надо еще доказать, а до тех пор, пока мы этого не сделаем, следует считать его невиновным. Так что освободить его и извиниться перед ним мы обязаны. Ты волен продолжать поиски в этом направлении. Если соберешь против него побольше улик — мы с ним поговорим еще раз.

Пришлось Качановскому выполнять приказ начальства.

Глава восьмая

С опозданием на один день

Прошли дни, недели, месяцы. Напрасно майор Качановский и его люди напрягали силы, расследование как забуксовало — так и не смогло сдвинуться с места. Уже вовсю работала мастерская Мартина Лисека, на радость его многочисленным клиентам. Правда, сам он с женой и ребенком ютился пока в маленькой комнатке, где у старого Януария Годлевского помещалась контора, но жена была довольна. Пусть тесно, зато дом свой, не свекрови. Весной они пристроят еще одну комнату и поживут здесь до тех пор, пока не построят собственный дом.

Все, что касалось Цельки, было хорошо известно майору, потому что его люди продолжали наблюдение. Ничего подозрительного, ничего такого, что могло бы дать зацепку следствию. Тогда, после его ареста, ка заводе посмеялись над ним — как же, миллионер, такому самое место во дворце Мостовских, — но скоро забыли об этом. Его жена почти совсем поправилась, и сразу ожил весь дом. Директор Надольный в качестве премии за выполнение плана дал бригадиру талон на одну из двух «шкод», выделенных министерством заводу. Такое решение директора, вызвавшее недовольство кое-кого из руководящих работников завода, объяснялось просьбой полковника Немироха, который испытывал угрызения совести, что слишком легко согласился на 48-часовой арест Цельки. Вот и получилось, что у бригадира не было оснований обижаться на то, что в свое время майор Качановский проявил излишнюю бдительность.

Милиция тем не менее проверила всю финансовую сторону покупки новой «шкоды». Выяснилось, что Целька продал «вартбург» почти за сто тысяч злотых, немного денег у него было на книжке, а недостающие одолжил у друзей и взял в кассе взаимопомощи.

У милиции под контролем находилось и несколько других сотрудников завода. Вели они себя как всегда, работали тоже обычно — кто хуже, кто лучше. Некоторые из них уволились по разным причинам, главным образом финансовым, переходили туда, где больше платят. Никто из них не давал ни малейшего повода для подозрений.

И вот наконец произошло то, что должно было произойти. В соответствии со статьей уголовнопроцессуального кодекса прокуратура прекратила дело. Решение прокуратуры майор Качановский воспринял как пощечину. В долгой и успешной карьере офицера это был первый случай нераскрытого преступления. Он пошел жаловаться своему другу и начальнику полковнику Неми-роху.

— Прокурор поступил в соответствии с законом, — возразил тот. — Ты сам это прекрасно знаешь, так что нечего удивляться и тем более обижаться на Бочковского. Да я и сам готов признать дело безнадежным. Посмотри, сколько месяцев велось следствие и, можно сказать, с места не сдвинулось. А сколько людей было занято! И тех двух, что внедрены на завод, пора отозвать. Им нет смысла торчать там. Они понадобятся на другом месте. Нет, я не хочу сказать, что ты завалил дело. Напротив, наблюдая за твоей работой, я убедился, что тобою сделано все возможное.

— Вот поэтому и нужно оставить на заводе хотя бы тех двух наблюдателей, — настаивал майор, — если у нас не будет контакта с заводом, мы навсегда потеряем шанс распутать это дело.

— Я тоже считаю, что у бандитов был сообщник на заводе. Но этот человек затаился и может тихо просидеть и год, и два. Держать наблюдателей столько времени бессмысленно. Он наверняка догадался, что на заводе установлено негласное наблюдение. Поэтому необходимо наших наблюдателей отозвать, причем сделать это явно — чтобы все знали, какую задачу они выполняли. Надо также позаботиться о том, чтобы все узнали о решении прокуратуры прекратить дело. Пусть этот человек думает, что теперь ему ничто не угрожает. Что касается нас, то мы отнюдь не сдадим дела в архив. А информацию можно собирать и по-другому. Да, — улыбнулся полковник, — ведь у тебя же есть личный информатор. Ее-то ты не обязан отзывать. Кстати, что-то давно я ничего не слышал о твоих похождениях. Даже в нашем кафе сидишь один-одинешенек. Вот уж на тебя не похоже…

Полковник попал в точку. Качановский от неожиданности даже смутился.

— Да, я поддерживаю это знакомство, надо же быть в курсе. Но делаю это только в интересах следствия…

— Ну что ж, раз это знакомство в интересах следствия, я могу его только приветствовать. — Полковник и не пытался скрыть иронии. — А я уж было подумал, что тут что-то серьезное.

— Да что ты! — горячо запротестовал майор. — Очень милая девушка, — прибавил он ни к селу ни к городу.

А тем временем милая девушка встречалась с майором раза два в неделю. И хотя их отношения давно переросли официальные, Эля в отличие от прежних знакомых майора никогда не задавала неприятных вопросов, любит ли он ее и как представляет их будущее. Никогда не проявляла она и своих чувств к нему, разве что несколько раз назвала его «неплохим парнем». В ее планах на будущее, которыми она иногда делилась с Янушем, никогда не фигурировал некий офицер милиции, что майор констатировал с неудовольствием, удивившим его самого.

Эльжбета Ярот очень серьезно относилась к своим обязанностям почетного сотрудника уголовного розыска. Каждый раз при встрече она подробно докладывала майору о том, что делалось на заводе, стараясь не упустить самых незначительных событий, передать все, о чем говорят. А поскольку она была милой, общительной девушкой, имеющей к тому же в силу своего служебного положения контакты со всеми отделами большого завода, то этих данных набиралось обычно немало. Но, к сожалению, не было в них ничего, что помогло бы сдвинуть следствие с мертвой точки.

После решения прокурора о прекращении следствия дело не было сдано в архив. Его материалы продолжали храниться в сейфе в кабинете майора, и очень часто то одна бумага, то другая оказывалась у него на столе. По заданию Качановского его люди держали под контролем автомобильные толкучки в разных городах страны и заключаемые на них сделки, особенно если покупателями были молодые люди.

Не упускали из виду и другие места, где можно истратить большие деньги.

Качановский говорил не раз, что сам себе напоминает паука, который широко раскинул свою сеть и теперь выжидает, когда же муха угодит в нее. Но дни шли, а муха что-то не торопилась попасть в Майорову паутину.

Эльжбета Ярот очень сочувствовала майору. Горько ей было сознавать, что ее информация оказывалась бесполезной, но девушка не падала духом и продолжала обстоятельно докладывать обо всем. Однажды, а было это в конце февраля следующего года, она рассказала Качановскому:

— Знаешь, по дороге к тебе я встретила Павла Выгановского. Он меня не узнал и не поздоровался, да и я едва его узнала, так он изменился. Стал такой шикарный. Щеголяет в модной дубленке, а джинсы, я готова пари держать, настоящие «ливайсы». Ботинки заграничные, на высоких каблуках.

— Какого Выгановского?

— Ну вспомни же, я тебе о нем говорила. Курьером был у нас. Да ты его сам видел, когда приставал ко мне в коридоре. Помнишь, как ты первый раз пришел к нам на завод? Я его попросила показать тебе кабинет директора.

— Не помню. Во-первых, ни к кому я не приставал, не имею такой привычки. А вот то, что одна милая особа пристала ко мне, — это факт. До сих пор не могу от нее отделаться.

— Нет, вы только послушайте, какая бессовестная ложь! А может, мне лучше уйти?

— Да уж оставайся, раз пришла. Так-так, теперь я вспоминаю, этот молодой человек симпатизировал тебе, даже помог добраться из Надажина в Варшаву, чтобы его симпатия не тряслась вместе со всеми в автобусе. Видишь — я вспомнил.

Эля надула губки и молчала, притворяясь оскорбленной.

— Ну ладно, хватит сердиться, что ты хотела сказать об этом Павле? Он все еще работает на заводе?

Девушка недолго дулась.

— Нет. Он подал заявление об уходе еще тридцатого августа прошлого года, до того, как мы познакомились с тобой. Он получил аттестат зрелости в вечерней школе и поступил в вуз. Правда, в Варшавский политехнический его не приняли, не прошел по конкурсу, а поступил в институт в Познани. Поэтому уволился. Но тогда директор не мог сразу найти другого курьера и попросил Выгановского еще с месяц поработать. Потом он ему, разумеется, заплатил, только вот не знаю, из фонда ли на сверхурочные или из директорского фонда…

— А, теперь понимаю. — Майор сказал это скорее себе, чем девушке. Ему действительно только сейчас стало понятно, почему милиция, тщательно проверяющая каждого сотрудника завода, уволившегося после первого сентября, не заинтересовалась Выгановским. В распоряжении милиции был полный перечень лиц, ушедших с завода после первого сентября, а Павла Выгановского не было в этом списке, потому что официально он получил расчет раньше.