Племянник чародея (с иллюстрациями) - Клайв Льюис

– Куда лучше! – сказал Дигори. – Только вынимай осторожно, кольца не задень.

Это ей удалось, правда – не без труда, но еще труднее было отодрать тянучки от фунтика, или, вернее, фунтик от тянучек, так они слиплись. Кое-кто из взрослых (сами знаете, как они все усложняют) обошелся бы без еды, только бы не есть тянучек с бумагой. Всего конфет было девять, и Дигори решил съесть по четыре штуки, а одну посадить в землю.

– Из фонаря выросло дерево с лампочками, – сказал он. – Значит, и тут может вырасти конфетное дерево.

И они выкопали ямку, и сунули туда конфету, а другие съели, стараясь растянуть удовольствие. Что ни говори, ужин был скудный, хотя и с бумагой.

Стрела тем временем поужинала на славу и легла. Дети притулились к ней, она покрыла их крыльями. Им стало тепло и уютно; появились новые звезды нового мира, а дети все говорили – о том, как надеялся Дигори вылечить маму, и о том, что его вместо этого послали за яблоком, и о признаках, по которым узнают то самое место: синее озеро, зеленая гора, прекрасный сад. Слова шли все медленней, дети уже засыпали, как вдруг Полли присела и проговорила:

– Ой, слышите?

Дигори, как ни старался, не услышал ничего и решил, что это ветер в деревьях; но лошадь тихо сказала:

– Накажи меня Аслан, а что-то там есть!

И, вскочив на ноги с шумом и грохотом, она принялась обнюхивать траву, отфыркиваясь, а то и принимаясь ржать. Дети тоже встали, искали долго (Полли померещилась высокая темная фигура), ничего не нашли и опять притулились (если уместно такое слово) у лошади под крыльями. Они заснули сразу, а она долго прядала ушами во мраке и вздрагивала, словно сгоняя муху; потом заснула и она.

Глава 13.

НЕЖДАННАЯ ВСТРЕЧА

– Проснись, Дигори! – звала Полли. – Проснись, Стрела! Выросло конфетное дерево. А погода какая!..

Низкие лучи солнца пронзали лес, трава была седой от росы, серебрилась паутина. Прямо за лошадью и детьми темное небольшое деревце с белесыми, шуршащими листьями гнулось под тяжестью густо-коричневых, похожих на финики, плодов.

– Ура! – закричал Дигори. – Только я сперва окунусь.

И он ринулся к реке сквозь цветущие заросли. Доводилось ли вам купаться в горной речке, которая несется через багряные, сизые и желтые камни, а солнце сверкает на мелких водопадах? Там хорошо, как в море – даже лучше. Конечно, вытереться или обсохнуть Дигори не мог, оделся прямо так. Когда он вернулся, к реке пошла Полли и тоже выкупалась (так она сказала, но зная, что плавать она не умеет, мы думаем, что она просто вымылась как следует), а Стрела вошла в воду по колена, напилась и заржала, встряхивая гривой.

Только тогда дети принялись собирать плоды конфетного дерева. Вкус был не совсем такой, как у настоящей тянучки – все же плоды сочнее; но похожий, и очень хороший. Стрела попробовала, похвалила, но заметила, что на завтрак предпочитает траву. Потом дети не без труда взобрались лошади на спину, и она поднялась в воздух.

Лететь было еще лучше, чем вчера – и потому, что все отдохнули, и потому, что солнце всходило сзади, а все красивей, когда свет сзади вас. Ах, как хорошо они летели! Куда ни взгляни, сверкали высокие горы. Долины зеленели ярко, реки, сбегавшие с гор, были синие, словно под тобою, внизу, огромные изумруды и сапфиры. Вскоре дети услышали какой-то запах и стали спрашивать друг друга: «А что это?» – «Нет, правда, пахнет?» – «Откуда, с какой стороны?» Запах был просто дивный, нежный, сладостный, словно где-то росли прекраснейшие в мире цветы или плоды.

– Это из долины, где озеро, – сказала лошадь.

– Да, – сказал Дигори, – смотрите! За озером – горы, а вода какая синяя…

– То самое место, – сказали все трое.

Стрела стала спускаться большими кругами, воздух теплел, запах усиливался, просто плакать хотелось, так он был прекрасен – и, когда лошадиные копыта коснулись земли, кругом были не скалы и не горы, а густая трава. То был пологий склон. Дети прокатились немного вниз по высокой траве и встали, переводя дух.

Оказались они почти у вершины – ну, на четверть фута ниже, и решили сразу взобраться на самый верх. Там, наверху, стояла живая зеленая изгородь, а за нею росли деревья. Через изгородь свисали ветви и, когда пробегал ветер, листья на них серебрились, даже отливали голубым. Довольно долго дети шли вдоль стены, обошли чуть не всю вершину, пока наконец не увидели золотые ворота, обращенные на восток.

Наверное, Полли и Стрела думали тоже войти в них, но сразу же отказались от этой мысли. Так и чувствовалось, что сад этот – чей-то, и ходить туда без спросу нельзя. Словом, Дигори подошел к воротам один.

Подойдя к ним вплотную, он увидел на золоте серебряные Строки, примерно такие:

Ты, что пришел к воротам,Сорви мой плод, отдай его другим.Но если для себя его сорвешь,Страсть утолишь и муку обретешь.

«Отдай его другим, – повторил Дигори. – Что ж, именно для того я и прибыл. Значит, есть его мне самому нельзя. Но как открыть ворота? Не лезть же через изгородь!» Он тронул ворота рукой, и они беззвучно открылись.

В саду стояла тишина, лишь слабо журчал фонтан. Пахло так же, все было прекрасно здесь, но совсем невесело.

Дерево он узнал сразу – и потому, что оно стояло посреди сада, и потому, что яблоки ярко сверкали, бросая отсвет на затененную землю. Подойдя к нему, он сорвал серебристый плод и положил его в карман куртки. Однако сперва он его понюхал.

Лучше бы он этого не делал! Больше всего на свете ему захотелось сорвать еще один, для себя. Он быстро сунул его в карман – но на дереве росли другие! «Быть может, – подумал он, – надпись – не приказ, а совет? И вообще, я же сорвал яблоко для других; какая разница, что я сделаю с остальными?»

Размышляя об этом, он ненароком взглянул сквозь ветви на верхушку дерева. Там, над его головой, прикорнула прекраснейшая птица. Я говорю «прикорнула», потому что она то ли спала, то ли нет, один ее глаз был закрыт не совсем плотно. Казалась она побольше орла, грудка ее отливала золотом, хвост – пурпуром, на голове алел хохолок.

– В таких местах, – говорил Дигори позже, рассказывая обо всем этом, – надо держать ухо востро. Мало ли кто за тобой следит!.. – Однако, я думаю, он бы и сам не сорвал яблока. Должно быть, всякие прописи (скажем, «не укради») вбивали тогда мальчикам в голову крепче, чем теперь. Хотя, кто знает…

Он повернулся, чтобы идти обратно, огляделся напоследок и замер от ужаса: он был не один. Неподалеку от него стояла колдунья. Она как раз отшвырнула сердцевину только что съеденного яблока. Губы ее были выпачканы соком, почему-то очень темным; это было страшновато, и Дигори смутно начал понимать строку о страсти и муке – колдунья казалась еще сильнее и надменнее, чем прежде, она торжествовала, и все же лицо ее было белым, как снег.

Мысли эти мелькнули в его мозгу, и он уже летел к воротам, а колдунья гналась за ним. Как только он выбежал, ворота закрылись сами собой. Но не успел он добежать до друзей и крикнуть: «Полли, Стрела, скорей!» – как колдунья, перемахнув через стену, нагнала его.

– Стой! – крикнул он, повернувшись к ней лицом. – Стой, а то мы исчезнем. Не подходи.

– Глупый мальчишка, – сказала она, – зачем ты от меня бежишь? Я тебе зла не желаю. Подожди, послушай меня, иначе еще пожалеешь. От меня ты узнаешь то, что даст тебе счастье на всю жизнь.

– Не хочу, спасибо, – сказал Дигори, и остановился.

– Я знаю, что тебе нужно, – продолжала колдунья. – Я слышала вчера вашу беседу, я все слышу. Ну, что ж, яблоко ты сорвал, оно у тебя в кармане. Ты не тронешь его, отнесешь льву, он его съест, он обретет счастье и силу. Простак ты, простак! Да это же плод вечной молодости, яблоко жизни. Я съела его и никогда не умру, даже не состарюсь. Съешь его сам, съешь сам, и мы будем жить вечно и станем править этим миром – или, если хочешь, твоим.

– Нет, спасибо, – сказал Дигори. – Навряд ли мне захочется жить, когда умрут все, кого я знаю. Поживу сколько надо, умру и пойду на небо.

– А как же твоя мама? Ты говорил, что очень любишь ее.

– Причем тут она? – сказал Дигори.

– Да неужели ты не понимаешь, глупец, что яблоко исцелит ее? Оно у тебя, мы одни, лев далеко. Вернись домой, дай матери откусить кусочек, и через пять минут она поправится. Ей станет легче, она заснет, без боли, без лекарств – подумай об этом! Наутро все удивятся, что она здорова. Все станет у вас хорошо, вернется счастье, и сам ты будешь таким, как другие мальчики.

– Ой! – задохнулся Дигори, словно ему стало больно, и приложил ладонь ко лбу. Теперь он знал, что перед ним – самый страшный выбор.

– Что сделал для тебя этот лев? – продолжала колдунья. – Почему ты служишь ему? Что сделал он для тебя и что он сделает тебе? Подумай, что сказала бы твоя мать, узнай она, что ты мог ее спасти – и не спас? Отец твой умрет от горя, а ты предпочитаешь служить какому-то дикому зверю в диком краю…