Воссоединение - Павел Данилин

Героями украинских ультрас были лидеры нацистов времен Второй мировой – Степан Бандера и Роман Шухевич. Именно их лозунг «москалей на ножи» стал плавно захватывать умы оппозиционеров. Причем чем дальше, тем больше под москалями стали подразумевать не только русских, но и восточных украинцев – всех, кто симпатизирует России, говорит на русском, да и просто не являет в достаточной степени ненависти ко всему связанному с Россией. Нацистские речевки и ранее звучали в Киеве, например, 6 марта 2010 года во время шествия по случаю 60-летия уничтожения Шухевича. Или немногим ранее – в 2008 году – во время матча киевского «Динамо» с московским «Спартаком». Но тогда это было маргинально и не поощрялось обществом. Сейчас же слова «Коммуняку на гiлляку» и «Кто не скачет, тот москаль» стали хорошим тоном и маркером принадлежности к «креативному классу», «лучшим людям» и всем тем, кто против «злочинной влады».

Именно Правый сектор и другие неонацистские группировки предприняли первую силовую акцию – 1 декабря радикалы заняли здание киевской городской администрации и Дом профсоюзов. На майдане незалежности в этот момент проходило так называемое народное вече с целью выработать требования к власти. Но неонацистам не нужны были требования – они знали, что должны сделать. Курс на свержение режима был утвержден, и планы оппозиции начали реализовываться.

Чем же на это ответила власть? Ничем. Силы спецназа лишь сдерживали протестующих, да и то с переменным успехом. Уже 2 декабря оппозиционеры оттеснили правоохранителей и заблокировали работу кабмина, перекрыв подходы к Дому правительства. Через два дня, 4 декабря, случилось еще одно знаковое событие: в Киев прибыл глава МИД Германии Гидо Вестервелле. Он посетил лагерь бунтующих на Площади независимости и встретился с Кличко и Яценюком. Таким образом, Запад ясно дал понять: он признает легитимность действий украинской оппозиции и фактически официально играет против Януковича на стороне майдана. Неформально же Януковичу регулярно советовали из Берлина и Вашингтона «ни в коем случае» не применять силу на глазах радикализующегося евромайдана. Янукович в очередной раз проявил слабость, и на силовой сценарий не пошел. Не сделал он и попытки прийти к компромиссу с «вождями майдана», самоуверенно полагая, что все «само обойдется», а говорить президенту с оппозицией не по статусу, ведь тем самым он якобы покажет свою слабость. На самом деле оппозиция была и так в курсе того, что слабость он уже проявил, да и, как говаривал Остап Бендер, «заграница им поможет».

Радикализация выразилась не только в незаконном и наглом захвате правительственных зданий (после эта практика будет распространена по всей территории Украины), но и в первом на Украине сносе памятника Ленина бушующей толпой при полном бездействии милиции. Ленин в Киеве вызывал ненависть украинских фашистов не как идейный противник, а как символ России. И одобрение этого акта евромайданом также доказывало – протест толкнули в русофобское и антироссийское русло.

Янукович бездействовал почти 10 суток, но потом все же решился на какую-то активность. Однако его действия были половинчатыми и не были доведены до конца. Так, 11 декабря он послал «Беркут» освободить захваченную радикалами киевскую мэрию. Спецназ применил слезоточивый газ, но «правосеки» оказались подготовленными к такому развитию событий, и штурм закончился ничем – приказа на применение радикальных мер не было. Тогда же «Беркут» слегка отбросил протестующих с майдана. Силовики демонтировали часть баррикад, но на штурм основного лагеря протеста, не имея приказа, не решились.

Осознав, что штурм провалился, Янукович пригласил «вождей евромайдана» за круглый стол. Впрочем, то мероприятие ни к чему хорошему привести не могло. Яценюк, Кличко и Тягнибок не были готовы идти ни на какие уступки: во-первых, из опасения выступить недостаточно радикально и быть «слитым» своими соратниками, во-вторых, из-за того, что ставки сильно выросли, а предложения Януковича их удовлетворить не могли. Не последним фактором в срыве переговоров стало и то, что противоестественный триумвират майдана вообще никогда не мог похвастаться взаимным доверием.

Евросоюз продолжал настаивать в последовательных апелляциях к Януковичу: погромщиков с майдана властям трогать нельзя. Верховный представитель Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, прибывшая в Киев, недвусмысленно намекнула президенту Украины, что ЕС выступает за «мирные переговоры». И разумеется, она тут же отправилась встречаться с «вождями евромайдана». Сам Янукович остался в своей администрации, растерянный, переваривая целый список угроз, которыми его попотчевала г-жа Эштон, среди которых не на последнем месте были вопросы сохранности собственности и счетов «семьи» украинского президента.

Однако дальше ситуация немного поутихла. Это очень в украинском духе – страна и Киев готовились к новогодним праздникам и католическому Рождеству. Праздник для жителей Западной и Центральной Украины святой, и даже политики на это не рискнули посягнуть. После настал Новый год. В общем, ситуация подвисла в некоторой неопределенности. Однако, если технологи майдана, со своей стороны, сделали все, чтобы удержать на время праздников ситуацию под контролем и не ослабить мобилизацию, то Янукович не сделал ничего.

12 января, сразу после новогодних каникул, массовые протесты возобновились. На «народное вече» вышло около 50 тысяч человек. Через четыре дня, 16 января, резидент Украины ответил на это набором законов, которые оппозиция и СМИ тут же окрестили «диктаторскими» и «драконовскими». Возможно, они и были бы таковыми, будь у Януковича воля и средства для их применения. Но в той ситуации у него не было уже ни того, ни другого: его авторитет стремительно падал даже у его сторонников.

Законы предусматривали ограничения, штрафные и меры уголовного воздействия за нарушение правил проведения массовых мероприятий, а также серию мер, направленных против оппозиции и протестующих. В частности, запрещалось ездить в колоннах автомобилей более пяти (штраф до 850 тысяч гривен). Направленная против «автомайдана», эта мера должна была поставить крест на деятельности автомобилистов-оппозиционеров. За нарушения на митингах можно было арестовывать и штрафовать на сумму 3400 гривен. Участие в митингах в военной форме или с военной амуницией, установка палатки в ходе акции могли повлечь за собой штраф 4–5 тысяч гривен и арест на 15 суток. Арест или штраф также грозили лицам, официально оказывающим материальную помощь организаторам незаконных акций протеста. За блокирование зданий и препятствование работе властей можно было получить уголовное преследование и срок 6 лет. За групповые беспорядки можно было сесть на два года.

В общем и целом – вполне здравые меры, но не для Украины и не для того времени. Попытка калькировать российское и американское законодательство в ситуации с раскачанным обществом и серьезным недовольством в элитах, не могла кончиться ничем хорошим. Оппозиция тут же воспользовалась фактом принятия «драконовских» поправок с целью завести толпу. В чем и преуспела: ведомые боевиками-неонацистами наиболее горячие головы с майдана перешли к активной фазе: уже 19–20 января радикалы дали самый настоящий бой милиции. В ход шли горящие покрышки, бутылки с коктейлями Молотова, брусчатка с Крещатика.

Более сотни бойцов МВД пострадали в столкновениях с погромщиками. После чего Януковичу пригрозили из Белого дома, пообещав, в случае продолжения применения силы, ввести против Украины санкции. США, естественно, обвинили в эскалации насилия украинские власти и слушать ничего не хотели о том, что в столице Киева зарождается торнадо анархии. Янукович был морально опустошен, хотя санкции против украинского государства его уже волновали мало – куда страшнее были угрозы его личному благополучию.

Столкновения, однако, продолжались. В районе улицы Грушевского в центре Киева начались настоящие уличные бои. Радикалы сожгли несколько милицейских автобусов, пострадал и вход на стадион имени Лобановского, где играет киевское «Динамо». Небо заволокло дымом от горящих шин – в районе противостояния на улице Грушевского в какие-то моменты нельзя было понять, какое время суток – так черно было от едкого дыма горящей резины.

Воочию наблюдая эскалацию конфликта, украинский президент пошел на некоторые уступки. Проводились постоянные консультации Яценюка, Кличко и Тягнибока, с одной стороны, и представителей администрации Януковича, с другой. По итогам одной из этих встреч, вечером 25 января 2014 года, было заявлено, что Виктор Янукович предложил Арсению Яценюку пост премьер-министра, а Виталию Кличко – должность вице-премьера по гуманитарным вопросам. «Президент Украины убежден, что совместная работа вместе с оппозицией поможет государству объединиться и провести необходимые реформы для государства и общества», – заявила по итогам переговоров министр юстиции украинского правительства Елена Лукаш.