Одинокая волчица. Том первый. Еще не вечер - Светлана Бестужева-Лада

– У меня, слава богу, один наследник.

– А если ты еще раз выйдешь замуж? А если у твоего избранника будет четверо детей от трех предыдущих браков? И все они радостно кинуться растаскивать по кускам квартиру?

– Я же пропишу там Алешку. Какие проблемы?

– А черт его знает, какие там могут возникнуть проблемы, – мрачно ответил Володя. – Марина не знает, а тебе скажу. Если с нами обоими что-то случится сразу, то все, кроме городской квартиры маринкиных стариков, унаследует твой сын.

– Что-что?! – ошалела я.

– То, что слышала. Я не хочу, чтобы заработанное мною после смерти стариков досталось каким-то дальним родственникам или еще лучше – государству. Своих детей у меня никогда не будет…

– Не зарекайся, – посоветовала я. – Дело это нехитрое.

– Марина не может иметь детей.

– Во-первых, наука шагает вперед семимильными шагами. А во-вторых, допустим, что ты неосторожно сходил на сторону. И через девять месяцев – привет, бэби!

– Не признаю, делов-то, – пожал плечами Володя.

– А генетическая экспертиза, голубь мой? – ехидно спросила я. – Тут-то тебя, раба божьего, и прищучат: алименты будешь платить, как зайчик, и младенчика признать своим придется официально.

– Да ну тебя нафиг, Светка, – разозлился Володя, – что ты взялась ерунду молоть? Когда это я налево ходил?

– Спроси лучше, когда не ходил, – пробормотала я себе под нос, – мне легче ответить будет.

– Иногда я тебя почти люблю, – начал отходить Володя, – только ты умеешь говорить гадости так, что становится смешно. Редкий дар для женщины. Нужно мне было на тебе жениться, на самом деле…

Лучше бы ему было этого не говорить. Конечно, дела давно минувших дней, Маринка – моя ближайшая подруга, и все такое. Но старая-то любовь не ржавеет. И при всей очевидной абсурдности этого высказывания, мое глупое сердце затрепетало и сделало какой-то немыслимый кульбит.

Дурак проклятый, он десять раз мог на мне жениться, от Ивана я бы к нему босиком побежала. Нет, сначала Лариса, потом – Марина. Почему первая, объяснила сама Маринка. Но почему он почти сразу после этого женился на ней? А, какая разница! Умом-то я прекрасно понимала, что семейная пара из нас с Володей вряд ли выйдет, чудо уже, что друзьями умудрились остаться.

В общем, хорошо, что на балконе было темно: выражение моего лица выдало бы меня с головою. К счастью, Володя пока еще не умел читать мысли, да и переживания других людей его, в общем-то, мало интересовали.

– Значит, здоровье… – задумчиво произнес он. – Ну, это я урегулирую. И это все?

– Денег слишком много зарабатываешь, – усмехнулась я. – И, по-моему, неправильно себя ведешь: вместо того, чтобы делать заначку, как все нормальные мужчины, просто красиво живешь.

– Это она тебе сказала?

– Это она тебе несколько раз намекала, при мне, между прочим. Думаю, что без меня вы говорите откровеннее. Поступал бы, как Иван: минимальная сумма жене на хозяйство, а остальное ее не касается. А красиво жить можно вне семьи.

Помимо моей воли, горечь в голосе все-таки прозвучала. Мне до сих пор было странно и больно вспоминать о том, что я понятия не имела, сколько на самом деле зарабатывал мой первый муж, и до сих пор было живо в памяти ощущение свинцовой тяжести в руках и в спине после многочасовой вечерней подработки на машинке. А как только мы развелись – у Ивана появилась «Тойота», правда, подержанная, но все-таки иномарка. И как это понимать? Правда я, дура, даже от алиментов отказалась в припадке какой-то сатанинской гордости, но не эти же сэкономленные на Алешке гроши позволили Ивану так быстро обзавестись железным конем?

– Ладно, проехали, – вклинился в мои воспоминания голос Володи. – Во всяком случае, кое в чем ты мне помогла разобраться. Теперь я хотя бы снова четко ориентируюсь во времени и пространстве, а то ты же знаешь: терпеть не могу выяснять отношения с кем бы то ни было. И поступать, как Иван, тоже не могу – не тот характер. Кстати, могу тебя успокоить: тюрьма ему пока не грозит, в своей новоиспеченной фирме он ведет себя предельно осторожно.

– Откуда ты знаешь? – удивилась я. – Вы вроде бы отношения не поддерживаете…

– Мир тесен, дорогая, точнее, прослойка тонкая. Есть кое-какие общие знакомые… Ладно, мы с тобой заболтались, а лекарство ты, конечно, принять забыла. Иди, пей таблетку и ложись, между прочим, второй час ночи…

– Между прочим, мне завтра в шесть утра не вставать, – напомнила я. – Это у тебя режим концлагеря.

– Между прочим, завтра объявляется праздничная амнистия по случаю приезда Альки, – отпарировал Володя. – Один день могу себе позволить отдохнуть и побездельничать. Съездим на реку, устроим пикник с раками, шашлыками и пивом. Жизнь так коротка…

– Спиши слова, – попросила я. – Раков и шашлыки сам будешь ловить?

– Если ты не в курсе, давно существуют рынки и супермаркеты. С утра с Алешкой смотаемся, а вы пока тут посуду соберете, скатерти, то-се. Тем более, завтра – суббота, Маринка на работу не поедет, тоже выспится.

Что ж, пикник, так пикник. Значит, и у Софьи Михайловны будет выходной день… если она сможет удержаться от готовки. Хотя бы для разнообразия.

Для разнообразия я безобразно проспала и продрала глаза уже около одиннадцати утра. Высунула нос из комнаты и обнаружила, что дом практически пуст. Маринкины родители, судя по всему, возились в саду с цветами – единственные земляные работы, которые им оставил зять. Я выпила свой утренний коктейль и начала готовить себе обычный завтрак: кофе и тосты: с хитромудрой техникой я уже управлялась только так.

А потом, ощущая себя то ли голливудской кинозвездой, то ли женой миллионера, направилась в бассейн. Н-да, привыкну – в Москве скучновато будет, тем более что даже в ближайший бассейн «Чайка» после кофейку в халате не набегаешься. А открытый бассейн уже да-а-вно закопали. Храм, правда, построили красивый.

Когда я вышла из бассейна, то обнаружила, что Марина и Володя, а также мое чадо уже вернулись с покупками и Алька перетаскивает пакеты из багажника на кухню. Меня сыночек мимоходом клюнул в щеку, сказал ласково «причешись, растрепа» и понесся освежиться в бассейне. Выглядел ребенок довольным и счастливым, судя по всему, о несостоявшейся поездке со мной на курорт он не жалел ни капельки. Ему и так было хорошо.

А через два часа возле реки стало и вовсе отлично. Мы с Маринкой лениво загорали возле воды, дожидаясь, пока мужчины соорудят шашлыки, по их утверждению, «не терпящий женских рук». Раки с шашлыками не монтировались, поэтому решили оставить их как-нибудь на другой раз. Но Алешка не был бы Алешкой, если бы не пошутил очередную милую шутку: во время короткого купания в Десне он исхитрился-таки поймать какого-то заблудшего рачка и не нашел ничего умнее, чем подкрасться ко мне и тихонечко опустить членистоногое на область декольте. Моего. От того визга, который я издала, по-моему, всплыла вверх брюхом вся рыба в реке: в тротиловом эквиваленте это было никак не меньше килограмма.

Других чрезвычайных происшествий не случилось, поэтому пикник удался. Я радовалась еще и тому, что обычно озабоченное лицо Марины как-то расслабилось и выглядело почти умиротворенным. Наверное, вчера вечером Володя нашел какие-то убедительные слова, это он умел как никто. Или – не слова… Я ощутила нечто вроде легкого укола ревности и обругала себя малохольной дурой.

– Ма, – тронул меня за плечо Алька, – ты что, уснула?

А я и не заметила, как он подошел.

– Нет, сыночка, просто задумалась.

– О чем?

– Ни о чем. Поток сознания. У меня еще будет время подумать о чем-нибудь конкретно.

– Ты очень тоскуешь о Валерии Павловиче?

Я только кивнула. Говорить на эту тему мне еще было трудно даже с Алешкой, хотя время, безусловно, делало свое неспешное дело.

– А я все думаю, как ты тут одна будешь?

– Придется привыкать. Рановато я, конечно, овдовела, но ведь ничего принципиально нового в мире не произошло. Как говорил Булгаков, человек смертен, и самое неприятное, что он смертен внезапно.

– Тетя Марина сказала, что ты отравилась ртутью.

– Есть и такое предположение, – согласилась я. – То есть вариантов два: лучевая болезнь или ртутное отравление. Первую мне подхватить было негде…