Народные мстители - Анатолий Галкин

— Есть. Ты только моей Лере о ней не говори.

— Ясно, Мишка! Романы на стороне крутишь?

— Какие романы? Это просто подруга, Маша Федина, уборщица на восьмом этаже. Она поздним вечером убирает в кабинете Трощенко. Очень симпатичная девушка примерно тридцати лет.

— Да, Миша. Если сказать твоей Валерии, что тут простое знакомство, то она не поверит. Но эта твоя Маша все сделает, что ты попросишь?

— Я гарантирую, Вадим. Маша — очень хорошая! Она для меня все сделает!

— Верю! Вот уж точно — Маша плюс Миша…

Многие мужики, выходя на пенсию, теряют себя. Они маются у пивных ларьков, проводят время на рыбалках и в компаниях дворовых бездельников. Как говорят — вино, кино и домино!

Так проходят лучшие годы.

Но бывшие сотрудники спецслужб как-то быстро находят себя в новой жизни…

Закончив службу, полковник запаса Сойкин первые годы работал в охранных фирмах и пытался писать мемуары. Но потом случайно встретил своего земляка из-под Полтавы, который по линии матери оказался еще и дальним родственником.

Директор Трощенко в это время был в трансе. На него, как и на многих других «наехала» группа рейдеров. Они собирались захватить завод, а, главное, территорию под его цехами. Нынче земля на Шаболовке идет на вес золота!

Заводская «крыша» исправно получала деньги, но перед рейдерами спасовала.

А Сойкин за какую-то сотню тысяч баксов нашел бывших генералов ФСБ, которые, в свою очередь, вышли на действующих силовиков из разных контор.

И началась битва за собственность!

Особенно помог делу милицейский полковник Федор Серов. Он был активен, умен и жаден до денег.

Понятно, что вскоре «солдаты невидимого фронта» победили, и рейдеры позорно бежали.

После этого Василий Сойкин стал спасителем завода. Он создал какой-то «Фонд содействия органам» и поселился рядом с Трощенко, заняв шесть кабинетов бывшего заводоуправления…

Уже через год Василий Михайлович стал правой рукой директора. А потом как-то стало вообще непонятно, кто кем управляет.

Не без оснований Сойкин начал считать, что он главный на заводе…

Несколько лет назад, лечась в далеком подмосковном санатории, Сойкин встретил супругов Марчук, недавно приехавших с Украины.

Муж, пятидесятилетний Денис Иванович Марчук был отличный специалист именно по той болезни, которая мучила Василия Сойкина.

И вот полковник перетаскивает в Москву доктора. А вместе с ним в столицу переезжает жена — тридцатипятилетняя Тамара Марчук.

Эта хитрая и бойкая украиночка сразу поняла, что на данном этапе ей надо очень крепко держаться за полковника.

И она держалась за него! И в прямом, и в переносном смысле…

Их отношения были очень сложные. Из-за болячек и возраста Сойкин был уже плохим любовником. Но сам процесс ему еще нравился. Пусть даже в упрощенном и в усеченном виде.

Василий Михайлович с детства любил именно таких дивчин — пышных, крепеньких, черноволосых и кареглазых хохлушек.

В молодости он только облизывался, глядя на них! А сейчас вот она, в твоем полном распоряжении. Но нет уже того восторга. Есть удовольствие, но нет бурной радости и блаженства.

Вместо «половодья чувств» лишь небольшие ручьи, лужи и заводи…

Где мои семнадцать лет?

Но авантюристка Тамара Марчук кроме редких приятных минут давала Сойкину много полезного. Она уже несколько лет была его агентом для специальных поручений.

Они вместе делали большие деньги. И это для Василия Михайловича было не меньшим наслаждением, чем невнятные телодвижения в постели.

Сойкин жил один в приличной трехкомнатной квартире. Именно там стояла кровать, напротив которой работала видеокамера с зеленым огоньком наверху.

Именно здесь его ждала Тамара с отчетом о проделанной работе.

— Показывай, Томка, что у тебя получилось.

— Днем я с ним познакомилась. Вечером ресторан со свечами, с шампанским и черной икрой.

— Хорошо поела?

— Нет, Вася! Не успела! Я сюда его тащила, как ты и велел.

— Молодец! Хвалю за службу!

— Смотри, Васенька, вот он входит.

— Так он уже голый?

— Да! Мы с ним на пороге разделись.

— Но ты, Тамарочка, очень хороша! Вамп, а не женщина! Это ты специально на камеру развернулась?

— Да! Я же знала, кто будет смотреть…

— Ну, здесь я прокручу вперед! И так понятно, что он с тобой делает. Не Борис Годунов, а кот мартовский!

Сойкин долго искал на кассете то место, где появляется артист Артур Барыкин. Это был личный агент полковника Федора Серова. Этот парень уже пятый раз играл убитого выстрелом в сердце.

Это была вершина его творчества! Если в первых случаях на него покушались в подвалах и гаражах. То тут было все, о чем может мечтать актер — уютная яркая спальня, голая партнерша и близкая камера, точно передающая мимику ужаса перед смертью.

Все ненужное Марчук удалила с диска. Последним кадром было то, как Тома берет «Вальтер» с отпечатками Годунова и аккуратно укладывает его в чистый пакетик. Теперь это смертельная улика! Вещественное доказательство, которое перевесит сотни других…

— Нормально, Тамара! Играла свою роль, как народная артистка. Как Любовь Орлова!

— Ей легче было. Она укутается в халат и речи говорит. А тут роль без слов, и играй, в чем мать родила.

— Молодец, очень естественно! Ты гильзы от холостых выбросила?

— Выкинула.

— А артист к тебе не приставал?

— Было дело, Вася. Но он лишь попробовал для порядка, а я так его отшила, что он думать забыл. Живу я с тобой, и больше ни с кем!

— А муж? А Годунов?

— Муж — необходимость. Годунов — работа. А люблю я только тебя. Особенно, когда ты подарки даришь…

Не следующий день работа совсем не клеилась. Директор фирмы «Пикник» Борис Годунов отменил все совещания и впал в транс. Он сидел за столом, поддерживая голову, чтоб она не качалась из стороны в сторону.

Вчера он впервые убил человека!

Правда, Тамара собиралась все замять. Но как? Она должна убрать куда-то труп мужа. Она же не унесет его одна!

Годунов понял, что он должен помочь.

Он нажал кнопку вызова секретаря.

Пришла толстая и веселая Вероника. Последний год, когда она, наконец, вышла замуж, молодая женщина просто светилась счастьем. Но Борис Иванович был не в том настроении. Он разговаривал сухо, резко и даже зло.

— Не надо все время улыбаться, Вера! Это признак глупости.

— Спасибо вам, Борис Иванович! Раньше вы меня за это хвалили, а теперь, значит, приехали. Я дурой стала? Мне увольняться или как?

— Или как! Если ты умная, Вероника, то скажи — ты запомнила вчерашнюю посетительницу? Такая вся крепенькая, черненькая и грудастая.

— Такую не хочешь, а запомнишь! На ней же печати ставить некуда. У нее ужимки мартышки, а в глазах стервозность.

— Прекрати свое критиканство! Ты лучше скажи, Вероника, она свои координаты оставила? Телефон, адрес, название фирмы?

— Не оставила!

— А ты, Вера, сама и не спросила?

— Очень она мне нужна! Мой вам совет, Борис Иванович — таких баб надо за версту обходить.

— Но ее паспорт ты в руках держала?

— Зачем? Мне что, в ЗАГС с ней идти?

Вероника плавно удалилась, а Годунов начал думать. Ситуация пока не обострялась, но запутывалась.

Он совсем не знает, где живет Тома, а она знает о нем многое. Почти все!

Теперь в любой момент может открыться дверь, и в его кабинет войдут полицейские с наручниками. А потом прокурор и следователи с протоколами…

Наступали тревожные времена!

Борис Годунов в принципе гордился, что он из царского рода. Но его предок не нашел общего языка с народом, и поэтому плохо кончил.

Правда, те времена были очень смутные!

Сначала в Угличе случайно погиб царевич Дмитрий, а все думали, что это козни царя Бориса.

Потом в стране сплошной неурожай, а все подумали, что это из-за Бориса.

В Боярской думе сидели одни воры и жулики. А народ считал, что это царь виноват.

И люди начали роптать, и сбросили Бориса!

А затем в Москву вместе с поляками вошел Гришка Отрепьев. А с севера надвинулись шведы. И тут вообще началась чехарда!

Одно слово — смутное время!

Но, наконец, пришли Иван Сусанин, Кузьма Минин, князь Пожарский и новый царь Михаил Романов. Его люди закрепили вертикаль власти, началась крепкая стабильность и маленький рост экономики…

Директор «Пикника» знал эту историю в общих чертах. Он хорошо помнил, что тот Борис Годунов очень плохо кончил! И это, якобы, из-за того, что он убил царевича Дмитрия.

Как, кстати звали мужа Тамары?

Не Дмитрий ли?