Ловцы видений - Дэннис Фун

— Я не такой, как ты. И не из какого-то селения сюда пришел. И родителей у меня не было, которые бы холили меня и лелеяли.

— А что случилось с твоими родителями?

— Надеюсь, они померли.

— Нельзя так говорить!

— Ничегошеньки ты в этом не понимаешь… Угадай, что сделали мои родители, когда мне исполнилось десять лет? Продали меня фермеру в батраки. — Поваренок хлебнул еще вина. — А фермер тот был отъявленным негодяем… Нас у него было шестеро. Он всех заставлял гнуть на него спину от зари до зари. Когда третий из нас заболел и помер, я от него дал деру.

— Так ты попал сюда?

— Не сразу. Тот день, когда меня здесь приняли адептом, стал самым счастливым в моей жизни. Как будто случилось невозможное, понимаешь? — Он взял бутылку и плеснул себе еще вина. — Но толку им от меня никакого. Я на коне скакать не могу, сражаться не умею. Даже картины из песка рисовать не научился. Вот мне и сказали кашеварить. — Он уставился на Роуна мутным взором. — Хотел бы я быть таким, как ты.

С этими словами Поваренок опустил голову на стол и захрапел. Роун убрал бутылку со стаканами. Он вдруг подумал, что, наверное, у каждого из тех, кто попал в этот лагерь, была своя жуткая история, какое-то трагическое событие в жизни, которое их сюда привело. «Может быть, не так это и плохо, что я здесь оказался, — подумал он. — По крайней мере, я не один».

РАЗДАЧА ДАРОВ

БЫЛ ОРУЖЕЙНИК У ПРОРОКА,

МЕЧИ ПРОРОКУ ОН КОВАЛ.

И КАК-ТО РАЗ ЕМУ ПРИСНИЛОСЬ,

КАК БУДТО БЫ РОГА

ВЕЛИКОГО БЫКА

УПАЛИ ПРЕД ЕГО НОГАМИ

ДВУМЯ СКРЕЩЕННЫМИ СЕРПАМИ.

КОГДА ВИДЕНЬЕ ПРОЯСНИЛОСЬ,

ОН ПОНЯЛ, ЧТО В ЕГО ОРУЖЬЕ

ТАИЛОСЬ ОБЕЩАНЬЕ МИРА.

Лесная земляника, которая буйно цвела на южном краю лагеря, дала первый летний урожай. При каждом удобном случае Роун бегал собирать сладкие ягоды — его излюбленное лакомство.

— Ты их поглощаешь с такой скоростью, будто завтра все кончится…

Роун с набитым ртом улыбнулся брату Аспиду:

— Как знать…

Брат Аспид рассмеялся в ответ.

— У меня есть для тебя кое-что еще… — Он протянул Роуну резной музыкальный инструмент. — Я нашел это в одном селении. Вот и подумал, может, и тебе для разнообразия сыграть что-нибудь твоему сверчку?

Роун взял подарок, ощутив вдруг благоговейный трепет. Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как он видел что-то похожее на эту флейту. По мастерству отделки она могла соперничать с изделиями мастеров Негасимого Света. У него мелькнула мысль, что он недостоин такого дара.

— В чем дело, Роун?

— Брат Аспид, а как ты встретился с Другом?

— Меня привела к нему работа. Друг дал мне удобное для жизни пристанище, и я смог лучше служить страждущим. А теперь, благодаря Другу, и ты к нам присоединился. То, что ты мне прочитал, твой опыт, обретенный в Негасимом Свете, позволят мне теперь делать людям еще больше добра.

Брат Аспид улыбнулся и ушел. Роун, оставшись в одиночестве, взял инструмент. Дружеские чувства, которые испытывал к нему брат Аспид, вызывали у Роуна неловкость, потому что он уже начал готовиться к тому, чтобы покинуть и это место, и этих людей. Своих братьев.

Роун уже начал привыкать к жизни в лагере, когда как-то вечером за ужином услышал голос старушки-козочки:

«ПОЛОЖИ ЕГО В КАРМАН».

Роун решил, что старушка стоит где-то рядом. Потом с опаской огляделся, пытаясь понять, видел или слышал ли ее кто-то еще из братьев, но все продолжали жевать как ни в чем не бывало.

«ПОЛОЖИ СУШЕНОЕ МЯСО В КАРМАН — СКАЗАЛА СТАРУШКА-КОЗОЧКА. — НАЧНИ СОБИРАТЬ ЕДУ ВПРОК. ОНА ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ, КОГДА УЙДЕШЬ ОТСЮДА. НО ПОМНИ — БРАТЬ НАДО ПОНЕМНОГУ, А ТО ЛЮДИ ЗАМЕТЯТ».

Роун хотел было ей возразить, но старушка уже исчезла.

Он хотел сказать ей, что ему здесь нравится. И шатер его нравится, и беседы с братом Аспидом, и занятия с братом Жало и братом Волком. Святой к нему относится как к сыну. Братья заботятся о нем, ценят его. С их помощью он надеялся отомстить за Негасимый Свет и даже отыскать Стоув. Если не брать в расчет брата Ворона, которого он недолюбливал, место это было совсем неплохим для жизни. С чего бы это ему отсюда уходить?

Но, с другой стороны, размышлял Роун, если он подготовится к уходу, вреда это никому не принесет. И незаметно положил немного сушеного мяса в карман. С этого дня после каждой трапезы он пополнял свой тайный запас.

Дни становились длиннее, и тренировки с братом Волком все больше усложнялись. Он подстегивал Роуна, работая с ним более жестко, чем с другими. Несмотря на жару, Роун выдерживал любой темп, который навязывал ему Волк. В тот день поставленные задачи были особенно сложными, и Роун работал на пределе сил.

— Удивительная выносливость! Ты делаешь большие успехи, Роун.

— Спасибо тебе, брат Волк.

— Ты уже овладел некоторыми самыми сложными приемами, но у тебя еще есть запас скорости и силы.

— Постараюсь исправиться, брат Волк, — полушутя ответил ему Роун, но ему стало немного не по себе: его тайные тренировки давали слишком явные результаты.

Волк протянул ему какой-то предмет, обернутый в тряпицу.

— Это поможет тебе добиться еще больших успехов.

Роун взял дар, развернул ткань — под ней лежал легкий и прекрасно сбалансированный меч-секач.

— Это мне? — спросил Роун, ошеломленный невероятной ценностью подарка.

— Мой отец никогда не был воином, он работал кузнецом-оружейником, и в этом ремесле ему не было равных. Он выковал два таких меча — они совершенно одинаковы и по форме, и по прочности. Один, сказал он, предназначен мне, а второй — моему лучшему ученику. Я обучаю людей военному искусству уже много лет, и этот меч по праву принадлежит тебе.

— Это большая честь для меня, — сказал Роун и склонил голову.

— Ты ее заслужил, — ответил брат Волк и ушел, не сказав больше ни слова.

Роун несколько раз взмахнул мечом в воздухе. Меч-секач был как бы продолжением его руки. Но радость мальчика омрачилась, когда к нему подошел брат Ворон — единственный человек, вызывавший в нем неприязнь и чем-то пугающий.

Настроение Роуна всегда поднималось, когда Ворона не было поблизости — временами он куда-то исчезал и не объявлялся несколько дней. Каждую неделю конные братья во главе с братом Вороном привозили свежие фрукты и овощи. Провизии было так много, что на разгрузку ее уходило около часа. Часть привезенного шла им в пищу, но основную долю припасов — зерно, горох, помидоры, огурцы, груши, абрикосы и многое другое — братья под надзором Поваренка куда-то уносили. Такое невероятное изобилие Роуна озадачивало: неужели столько продуктов и вправду им отдавали добровольно, как говорил брат Ворон, «их друзья и сторонники»?