Живучее эхо Эллады - Алла Кузнецова

С недоуменьем – «Как же ты посмел?..»

Его непреднамеренный проступок

Простил отец несчастного мальца:

– Мой маленький Эвном был слаб и хрупок…

Но на Геракле не было лица.

Он прочь ушёл, снедаемый печалью,

И слышен был души скорбящей стон.

Укроет Нюкта землю чёрной шалью —

И он покинет город Калидон…

… В ушах звенела свадебная лира,

Будили темень хороводы нимф —

Обнявшись шли Геракл и Деянира,

Они вдвоём отправились в Тиринф.

Был долог путь. Вот, наконец-то, Эвен —

Шумливая и бурная река,

Где Несс влачит свой труд, что повседневен,

Другим подставив спину и бока.

Тот Несс – кентавр, весёлый перевозчик,

Прекрасен ликом и широк в спине,

Перевозил за плату всех, кто хочет

Злой Эвен переплыть, как на челне.

Несс, указав хвостом на речки просинь,

Спросил: – Помочь избраннице твоей?

Сам, ношу через Эвен перебросив,

Переплывёшь. Решай, но поскорей!

Жену кентавру усадив на спину,

С размаха перебросив свой багаж,

Герой нырнул в кипящую пучину,

Доволен тем, что с Деянирой страж.

Он Эвен переплыл, на берег вышел,

Улавливая крик из-за реки:

Несс Деяниру (не с ума ли выжил?)

Тащил от речки прочь за две руки.

Кентавр, пленённый красотою, тут же

Похитить деву нежную решил.

Она давно звала на помощь мужа,

Но шум воды слова её глушил.

Деянира призывает Геракла на помощь (рисунок на вазе).

Боясь Геракла, Несс свернул с дороги

И Деяниру силой уводил.

– Куда бежишь?! Не помогают ноги,

Когда стрела торчит в твоей груди!

«Кричи, Геракл!.. А я под сенью леса

Девицу спрячу, как в стогу иглу!»

– Эй, полуконь!.. Изношенный повеса!..

Презренный вор!.. Лови мою стрелу!

Настигла Несса и вонзилась в спину

Героя смертоносная стрела,

И вышло острие наполовину,

Пройдя сквозь грудь, что кровью истекла.

Упал кентавр. Ручьём неукрощённым

Струилась кровь, как плата за вину.

Но как же умереть неотомщённым?!

Он кровь собрал и, деве протянув,

Промолвил посиневшими устами:

– О дочь Ойнея, твой Геракл могуч!

Возьми же кровь мою, храни годами,

Да так, чтоб не коснулся солнца луч!

Всю не собрать! Гляди, какая лужа…

Уж лучше бы ушёл с тобой ко дну!

Ты кровью натирай одежды мужа —

И будет он любить тебя одну!

Герой силён, но он тебя погубит.

Хочу заверить дюжиною слов:

Когда твой муж Геракл тебя разлюбит,

Лишь кровь моя вернёт его любовь!

Геракл у Омфалы

Итак, герой был продан в рабство

Царице Лидии – Омфале —

За буйство, посланное Герой,

Когда Геракл убил Ифита.

Познал невиданное хамство,

Три года проведя в опале,

Где жил надеждою и верой,

Глотая горькую обиду.

Царица, гордая по нраву,

Над сыном Зевса измывалась,

Выискивая униженья,

Невыносимые порою,

Считая, что имеет право,

Купив раба, забыть про жалость,

Испытывая наслажденье

От издевательств над героем.

Она огромного Геракла

Рядила в женские одежды

И заставляла прясть кудели

И ткать, служанок веселя.

Её фантазия не чахла —

Горела пламенем надежды,

Когда чуть свет в своей постели

Придумывала вензеля.

Геракл прядёт (с античной мозаики).

Там «Г» и «О» замысловато

Переплетались вязью тонкой,

И это было сердца тайной

Царицы, что на вид строга.

Но разве сердце виновато,

Что билось трепетно без толку

В прикосновениях случайных,

Где друга держат за врага.

В душе испытывая муку

(В любви и смерти все едины),

Царица мучила героя,

Спасаясь царственным щитом,

Как тот паук, что чует муху

В дрожанье тонкой паутины,

Спешит!.. Но тут же брюхо вскроет,

Желая крови хищным ртом!

Царица часто наряжалась

В героя звонкие доспехи,

Накинув плащ из львиной шкуры,

Что волочился по земле.

Забыв про совесть и про жалость,

Кривила рожицы для смеха

И в глупой роли балагура

Казалась бабочкой во мгле.

Два светлых лучика согрели

Гераклу сердце в рабства годы…

Когда позволила Омфала

Сходить к авлидскому царю,

Он шёл и слушал птичьи трели —

И ощущение свободы

Героя в небо поднимало,

Где Эос [20] красила зарю.

Его вторым лучом свободы

Был многодневный путь в Колхиду,

Когда в походе аргонавтов

Имел участие и он…

Нет, не такой Геракл породы,

Чтоб жить рабом, терпеть обиды!..

Но стерпит, если очень надо,

Хоть редкой силой наделён.

Геракл берёт Трою

В бесправии три года миновало,

Но не забыл Геракл о мести Трое:

Освободясь от рабства у Омфалы,

Собрал надёжных воинов-героев.

На кораблях (их было восемнадцать)

По гребням волн, трепавшим их жестоко,

Желая за обиду расквитаться,

Неслись ахейцы к северо-востоку.

Сбивали вёсла хлопья белой пены

(Толкли гребцы часами «воду в ступе»),

И, наконец-то, всплыли Трои стены,

Твердя собой, что город недоступен.

Геракл промолвил: – Нет для нас преграды!

Осадим город и прорвёмся брешью,

Вменив немноголюдному отряду

Охрану кораблей у побережья.

Сошли на берег, выставив охрану

(Мужей надёжных во главе с Аиклом),

И двинулись на город утром рано

По морю трав, что от шагов поникли,

Списав по простоте своей со счёта

Коварный нрав троянского владыки.

– Прислушайтесь, герои, – молвил кто-то, —

От наших кораблей несутся крики!..

Услышав голоса сквозь шум прибоя,

Геракл предположил царя крамолу:

– Скорей назад!.. Мы все готовы к бою! —

Меч оголив, понёсся первым к молу.

А следом Теламон, Гераклу вторя,

Взывал: – Живее!.. Нам ли их бояться?!

Не для того мы долго шли по морю,

Чтоб корабли пожертвовать троянцам!

О, как неслись воители на берег,

Желая на врага свой гнев обрушить,

Но поздно было… Не хотелось верить,

Что бог Танат исторг несчастных души.

Без мала весь отряд был перебитым,

Лаомедонт сбежал – и берег замер.

Оикл, упав на каменные плиты,

Глядел на небо мёртвыми глазами.

Взбесил Геракла вид кровавой сцены:

– Догнать!.. Поймать!.. Убить царя – урода!..

Лаомедонт успел вбежать за стены —

И тут же стража заперла ворота.

Не долго длилась города осада —

Взята была воинственная Троя!

Стрела Геракла – вот царю награда!

За жадность поплатился головою.

За жажду, голод по пути из Понта,

Коварство и жестокую обиду

Ответили сыны Лаомедонта,

Которые ушли за ним к Аиду.

Геракл щадил лишь юного Подарка,

Который не нанёс другим урона,

И Теламону сделает подарком

Спасённую когда-то Гесиону.

За храбрость наградить желая друга,

Геракл подвёл к воителю царевну:

Дарю тебе достойную подругу

И позволяю ей – обычай древний! —

На фоне всех проступков дерзновенных

Деянье сотворить богам в угоду:

Пусть выберет кого-нибудь из пленных

И здесь, при мне, отпустит на свободу!

– Спаситель мой!.. Мы не были врагами! —

Вскричала дева и зарделась ярко,

Прижав к себе поспешными руками

Худые плечи братика Подарка.

Геракл воскликнул: – Это невозможно!

Слова его отца пусты и голы!..

И быть рабом одним из первых должно

Наследнику троянского престола!

Жалеть врага??? Такое не годится!

Ты думаешь, душа моя размякла?!

Но задрожали губы у девицы

И тонкий плач разжалобил Геракла.

– Не ожидал такую… заковыку! —

Сказал герой. – Спешишь, не зная броду!..

Ну, разве что внесёшь за брата выкуп,

Тогда его отпустим на свободу.

И слёз горючих как и не бывало,

И снова щёки запылали жарко!

Сняла с себя девица покрывало

И отдала, как выкуп за Подарка.

– Приам!.. Приам!.. – кричали дружным строем

(Приам – что значит: купленный за что-то).

Отдал ему воитель власть над Троей —

И снова вёсла лихо били воду.

Когда Геракл назад по морю плыл,

Победу одержав над сильной Троей,

У Геры возгорелся мести пыл,

Желанье тут же погубить героя.

Шла неприязнь с души её глубин,

Которую вынашивала годы:

«О этот ненавистный Зевса сын,

Пора уже давно свести с ним счёты!

Теперь не вспомнить, сколько долгих лет

Желанье мести порождает муки.

И будет ли удачнее момент,

Чем тот, который сам идёт к ней в руки?

«О смертный, о пощаде не моли:

Души моей обида не иссякла!»

И бурю, что ломает корабли,

Направила на воинство Геракла.

А чтобы Зевс Гераклу не помог,

Гипноса лаской упросила Гера:

– Ты Зевса усыпи, могучий бог!

Надолго! Чтобы спал, не зная меры!

Я не хочу, чтоб он совал свой нос

В дела мои хотя бы этой ночью…

И понесло корабль на остров Кос [21]

С ветрилами, изорванными в клочья.

Разверзлась за кормой морская хлябь,

Но люди Коса, будто не видали:

– Да это же разбойничий корабль! —

И к берегу пристать ему не дали.

Швыряли вниз обломками скалы,

Гребцов чужих отпугивая рьяно,